Глен Кук - Злобные чугунные небеса

В законах обязательности мести существует ряд исключений типа: «Он сам на это нарвался» и «Поделом ему», но в данном случае трудно предположить, что ваш покорный слуга сам нарывался на то, чтобы Бик Гонлит шарахнул его по черепу дубиной.

Одним из таких верных друзей и был Плеймет. Мне хотелось верить, что Плоскомордый Тарп, Морли Дотс и прочие достойные люди встанут на мою защиту. Среди этих достойных людей были могущественные главы семей, которым я в свое время оказал услуги. За меня грудью могли подняться семьи пивоваров Вайдеров и сапожников Тейтов, а также не распространяющаяся о роде своих занятий семейка Контагью.

Семейство Контагью последним пойдет защищать меня.

Но если они это сделают, кому-то придется весьма скверно.

Эта семья возглавляет так называемую Организацию. Или, если хотите. Синдикат, или – еще по-иному – Комиссию. А если уж совсем по-простому, то папа Чодо Контагью и его дочурка Белинда стоят во главе организованной преступности города. Даже наши обитающие на Холме вожди-чародеи избегают связываться с этими ребятами – настолько велики их могущество и жестокость. Чодо и Белинда не утруждают себя юридическими процессами, не ищут свидетелей или доказательств. Они просто калечат людей. Или убивают. Они считаются моими друзьями, я их до полусмерти боюсь.

В то время до меня еще не дошло, что Бик Гонлит мог пожелать прихватить меня по чьему-то заказу как должника и получить причитающийся гонорар.

– И что же ты намерен предпринять? – спросил Плеймет.

– Я очень хочу повидаться с Биком, чтобы выбить полсотни фунтов жира из его необъятной задницы, но в данный момент умираю от желания добраться до дома и помыться.

Узкие проулки Танфера, как вы понимаете, не замощены и представляют собой нечто вроде канавы, в которой накапливаются разнообразные отбросы. Их никогда не чистят, ожидая, пока очередной ливень смоет всю эту мерзость в штормовой канал, по которому она и скатится в реку. Добрые, но, к несчастью, ленивые подданные нашего короля относили в проулки за домами все то, что стеснялись вывалить у своего порога. По милости Бика Гонлита мне пришлось близко познакомиться с теми, с позволения сказать, отбросами, которые вызывали наибольшее смущение у моих соседей. Любой незаинтересованный обыватель старался держаться от этих субстанций подальше.

Для того чтобы избрать городские проулки в качестве маршрута передвижения, требовался высокий уровень сознательности и соответствующее чувство долга. И того, и другого было у меня, увы, в избытке – в результате мне следовало срочно помыться, чтобы не пугать людей.

Впрочем, нельзя исключать и того, что за людей я зря беспокоюсь. Ведь часто бывает так, что на наши грешки окружающим глубоко плевать, и проблемы существуют лишь в наших головах. Понимать это мы начинаем, к сожалению, слишком поздно. Так бывает, когда кто-нибудь начинает бешено хохотать через три часа после того, как услышал дурацкую шутку.

Однако в данном случае это правило, видимо, не действовало, от меня разило так, что мне самому становилось не по себе.

– Спасибо, – сказал я Плеймету. – Ты подоспел вовремя.

– Всегда готов услужить.

– А другой-то куда подевался?

– Кто?

– Парень, которого мы собирались пригласить на чай.

Тот, кого мы условно решили причислить к эльфам.

– Если он еще и был здесь, значит, обладает способностью становиться невидимкой. Может, Покойнику удалось проследить за ним?

Может, и удалось, только он ни за что не признается, если упустил.

– Ты же знаешь, насколько скептически я отношусь к его телепатическим способностям, – заявил я, чтобы позлить Старые Кости, если он меня слушает.

От Попки-Дурака не было ни слуху ни духу. Так же как и от пикси. Неужели кто-то прошелся дубинкой и по их хлипким черепкам? Может, я получил по балде и извалялся в дерьме не напрасно, и болтливый дронт приказал долго жить?

– Ты, случайно, не знаешь, где мистер Большая Шишка?

Где моя любимая птичка?

Плеймет в ответ печально покачал головой.

– Не огорчайся, и давай отсюда выбираться.

У меня не было ни малейшего желания заниматься поисками двух исчезнувших летунов – ведь это требовало дальнейшего пребывания в столь малокомфортабельном месте.

Плеймет что-то буркнул в ответ. Это место ему тоже было явно не по вкусу. Мой приятель по природе своей вовсе не искатель приключений, а проповедник. Зато на меня все мыслимые и немыслимые приключения сыплются, как из рога изобилия. Не исключено, что в этом виновата та диета, которой я придерживаюсь. Однако сейчас Плеймету жаловаться не приходилось. Приключение он, явившись ко мне с Кипом, навлек на свою голову самостоятельно.

Мы вылезли из вонючей норы, именуемой проулком, с разбитыми сердцами. Преуспели мы лишь в одном – полностью провалили миссию.

Прохожие на Дороге Чародея вопросительно вскидывали брови, затыкали носы и отворачивались. Но у меня в отличие от мирных граждан не было ни малейших шансов на спасение. Я вертел головой, закрывал нос ладонью, сжимал двумя пальцами, однако мое благоухание оставалось со мной. Я в полной мере мог наслаждаться своим ароматом. Амбре говорило о том, что я достиг высокой стадии зрелости, если не перезрел вовсе.

Я молил богов, чтобы на землю обрушилась гроза и смыла меня через канализацию в реку.

Может быть, наши властители вдруг опомнятся и мобилизуют безработных ветеранов войны для очистки превращенного в помойку города?

Однако я знал: подобное невозможно. Для этого требуется проявить здравый смысл и потратить немного денег. Здравого смысла у наших лидеров не имелось, а бабки нужны были для того, чтобы позолотить чьи-то карманы.

Соседи утратили ко мне интерес, когда кто-то завопил:

– Смотрите! Еще одно!

Услыхав этот призыв, все народонаселение нашего квартала уставилось в небеса. Я поднял глаза на пару мгновений позже и ничего не увидел.

– Что, дьявол всех побери, происходит?

Плеймет посмотрел на меня так, словно только что поднял валун и обнаружил под ним совершенно новый вид идиота.

– Где ты все время был, Гаррет? В небе то и дело загораются какие-то огни и происходят иные странные вещи. Я думал, что все об этом знают и ведут наблюдение.

– Все, кроме меня. Расскажи-ка подробнее.

– Тебе надо почаще выползать из дома, Гаррет, – покачал он головой. – Следует знать, что творится вокруг тебя даже тогда, когда ты не работаешь.

Возражать против этого было невозможно.

– Что за чертовщина?

Входная дверь моего дома была нараспашку.

– Может, Кип сбежал? – высказал предположение Плеймет и, используя преимущество в росте, принялся осматривать округу. – Но это с его стороны было бы глупо. Ведь он не найдет дороги домой.

Я выразил свое изумление, изящно вскинув бровь, и поинтересовался:

– Где ты их подбираешь?

Плеймет был даже хуже, чем Дин. Дин являл собой всего лишь допотопный артефакт, служивший у меня в качестве повара и домоправителя. У старикана было огромное число недостатков. Один из них состоял в том, что он изображал одновременно моих маму и папу, а другой – в том, что этот совокупный родитель имел слишком большое и доброе сердце. Его сердце, видимо, было даже больше, чем у Плеймета. Но в отличие от моего дружка Дин ограничивался в своей филантропии тем, что подбирал на улице брошенных котят и девиц со многими странностями. Что касается Плеймета, то он тащил в свой дом все, включая птиц с перебитыми крыльями и почти взрослых мальчишек, которым для передвижения по родному городу требовался гид.

Сейчас Плеймет слишком разволновался, чтобы продолжать беседу. Одним гигантским прыжком он преодолел ступени и скрылся в дверях. Я к подобного рода упражнениям не слишком приспособлен и поэтому последовал за ним, соблюдая чувство собственного достоинства.

– Эй, Гаррет, – донеслось до меня, – он все на том же месте, где мы его оставили!

Плеймет был абсолютно прав. Кип сидел словно приклеенный на стуле для клиентов, а на его лице было такое выражение, словно он только что удостоился узреть бога. На стуле его удерживал Покойник, но это вовсе не объясняло идиотской гримасы.

– В таком случае, кто оставил дверь открытой?

«Твоя подруга впала в уныние, когда не нашла никого, кто мог бы приготовить ей завтрак. Когда этот юноша смотрел на нее, пуская слюни, она покинула твой дом».

По комнате прокатился вал телепатического веселья. Это был большой вал, возможно, даже с гребешками насмешки.

– Неужели у тебя не хватало свободного мозгового пространства, чтобы удержать эту дурочку?

Ответа не последовало. Проблема в том, что у жмуриков часто смещаются ценностные понятия. На улицах полным-полно растяп и наркоманов. Но Кэт ни на кого не похожа, она – воплощенное божество.

– А что случилось с невоздержанной на язык птичкой?

Уж это-то Покойник должен знать. Попка-Дурак служил ему третьей рукой и дополнительным ртом. Он будет рыдать горючими слезами, когда любимая птичка откинет лапы. Впрочем, это произойдет не скоро: Морли Дотс уверяет, что попугаи живут миллион лет. Если, конечно, прежде никто не свернет им костлявую шею.