Варвара Клюева - Каиново семя

- Да, Марьяше досталось. - Ольга вздохнула. - Ну ничего, время все исцелит. И перемена мест. Недаром чувствительные дворяне лечили нервы и душевные раны, отправляясь в путешествие за границу.

- Кстати, а тебя не расстроило ее решение? Ты ведь, наверное, скучать по ней будешь?

- Наверное, буду немного. Но вообще-то я по натуре одиночка, мне редко бывает скучно наедине с собой. А за Марьяшу я рада. Меня немного беспокоило, что она не пошла учиться дальше. Как интеллигент в первом поколении, я страшная снобка в отношении высшего образования. Но о таком образовании для дочери я и мечтать не смела. Представляю, какие физиономии будут у наших теток с кафедры, когда я скажу им, что Марьяша уезжает учиться в Сорбонну! Эх, что ни говори, а все-таки хорошо иметь папу губернатора!

- Особенно новообретенного папу губернатора, - уточнила Оксана. - Видит бог, Виктор Палыч сейчас в таком состоянии, что готов для вас эту самую Сорбонну целиком купить. Вместе с половиной Парижа. Я уже сто лет не видела, чтобы он так кого-то обихаживал! По-моему, даже Альбине в первые годы брака не доставалось столько внимания. Честное слово, мне показалось, что он кинется вас с Марьяшей вылизывать, как верный пес хозяев после долгой разлуки.

- Мне тоже, - засмеялась Ольга. - Не очень-то приятное ощущение, между нами говоря. Я одного не понимаю: если ему так не хватало собственных, кровных детей и внуков, почему он не завел кого-нибудь на стороне?

- Ну, сначала Виктор Палыч не мог надышаться на Альбину. Полагаю, ему и в голову не приходило ей изменить. А потом начались проблемы по мужской части. Он ведь довольно поздно женился. К тому времени, как у них с Альбиной все окончательно разладилось, ему было уже сильно за пятьдесят. Может, он и пытался предпринять какие-то шаги к продлению рода, да поезд ушел. Ты бы задержалась здесь еще ненадолго. Порадовала бы папочку, дала бы ему возможность привыкнуть к тебе, загладить перед тобой вину. Ему сейчас совсем не помешали бы приятные переживания. Эта паскудная история здорово его надломила. Я даже не ожидала. Мне всю жизнь казалось, что Виктор из породы резиновых - сколько его ни бей, все ему нипочем.

- Бывают обстоятельства, когда никакая резиновость не спасает. В один день узнать о существовании целой оравы близких родственников, а на закуску - о замечательном племяннике, убившем тетку, покушавшемся на кузину и в результате погибшем... это сильно.

- Не говори! Жалко его. Знаешь, я чувствую себя виноватой перед ним. Виктор никогда мне не нравился. Партийный бонза, интриган, властолюбец... Внук чекиста. В чем только я его не подозревала!

- Из-за дедушки чекиста?

- Зря улыбаешься. Этот самый дедушка был знаменит в свое время. Сколько людей погубил - не счесть. Местные старожилы рассказывают, что в народе его Чумой прозвали.

- Ничего себе! Ну и гены у меня, оказывается!

- Ох! Прости, Ольга. Я совсем забыла, что говорю о твоем прадеде. Не расстраивайся. Дурные гены, похоже, передались по другой линии. Через Викторова брата.

- Будем надеяться. Если не ошибаюсь, на Каиновом семени лежит проклятие. Не слишком приятное наследство. Я бы сказала, оно перевешивает выгоды положения губернаторской дочери. Бедный папочка!

- Так ты не хочешь побыть с ним еще несколько дней?

- Не могу, Ксана. Я и так сорвалась посреди сессии и подвела коллег. И потом, мне хочется немного побыть с Марьяшей вдвоем. Она же скоро уедет. Надолго. А может, и насовсем. Говорит, что не хочет жить в этой дурацкой стране, где тебя в любую минуту могут убить - из-за денег, из-за почек, из-за цвета глаз и кожи...

- Ну, это у нее скоро пройдет. На расстоянии, да по прошествии времени все видится иначе. Не грусти, Оля. Вот увидишь, все обязательно наладится. Знаешь, у меня такое ощущение, будто с нас со всех наконец сняли многолетнее заклятие. Господи, я уже и забыла совсем, как это чудесно - жить налегке.

Посетители музея Родена, поравнявшись с их скамьей, невольно придерживали шаг и с улыбкой поглядывали на двух поразительно похожих девушек, склонившихся друг к другу. Девушки, однако, не улыбались в ответ и вообще не замечали взглядов. Они смотрели только друг на друга, смотрели пристально, неотрывно - так изучают в зеркале проступившее на лице пятно, гадая, не признак ли это какой-нибудь опасной болезни.

- ...Я ни о чем не спрашивала тебя там, - тихо говорила одна из них. - Не хотела знать. И еще боялась как-нибудь тебя выдать. Но теперь я не смогу тебе навредить, даже если захочу. И мне нужно знать ответ.

- Для чего? - спросила другая. - Впрочем, мне все равно. Почему бы и не сказать? Ты и впрямь не можешь доставить мне неприятности. Да и не хочешь. Кровь - не вода, верно, сестренка? Ты права. Их убила я. Обоих.

- Зачем? Только не говори мне, что старалась ради меня.

- А почему бы и нет? Ты ведь и пальцем не пошевелила, чтобы себя спасти. Все в благородство играла. Должен же был хоть кто-то о тебе позаботиться?

- У тебя сложилось обо мне какое-то странное представление, Яна. Тебе не кажется, что человек, проживший всю сознательную жизнь в такой давильне, в какой прожила я, и тем не менее уцелевший физически и психически, в состоянии позаботиться о себе сам? Неужели я произвожу впечатление покорной жертвы?

- Ты хочешь сказать, что придумала выход? И притом такой, чтобы никто не пострадал? Ну, тогда ты просто гений. Титан мысли. Могу я поинтересоваться, какая блестящая идея осенила мою несравненную сестру?

- Не дерзи. Идея проста, как грабли. Я собиралась наесться сырых яиц, позвонить Оксане и пожаловаться на плохое самочувствие. Насколько я ее знаю, она потребовала бы, чтобы я немедленно приехала к ней на обследование. Анализ показал бы, что у меня в моче полно белка, и меня быстренько госпитализировали бы с предварительным диагнозом "пиелонефрит". Или еще с какой-нибудь нефропатией. Альбина, конечно, была безумна, но не настолько, чтобы позариться на мои больные почки. Мое убийство теряло смысл, а поскольку, связавшись с киллером, она до некоторой степени рисковала, то, думаю, ей хватило бы ума отменить заказ. В любом случае киллеру было бы затруднительно добраться до меня в клинике Оксаны. Тем более - устроить там автомобильную аварию.

В глазах Яны мелькнуло что-то похожее на уважение.

- Не слабо. Смотри-ка ты, а котелок у тебя действительно варит. Только что же ты так долго тянула с воплощением своей гениальной идеи?

- Я копила яйца. Для моих целей нужно было не меньше десятка. Сходить за ними в магазин я не могла, за мной постоянно следили. И украсть сразу весь десяток из холодильника не могла - кухарка обнаружила бы пропажу, и моя хитрость раскрылась бы. Вот и приходилось таскать по одному, по два в день.

- М-да. И из-за такой мелочи... Впрочем, я рада, что ты не успела. Для реализации моих грандиозных планов Альбина была серьезной помехой.

- Ты... Значит, ты заранее все просчитала?

- Разумеется, нет. Как я могла все просчитать, если тебя почти не знала? Можешь мне не верить, но я искренне хотела тебе помочь. Почти бескорыстно. Почти - потому что все-таки догадывалась, что ты сыта по горло своим блестящим окружением и хочешь только одного - чтобы тебя оставили в покое. В общем, в глубине души у меня теплилась надежда, что ты согласишься на замену. Но плясать вместо тебя под дуду губернаторши мне совершенно не улыбалось. Так что личная причина избавиться от нее у меня все-таки была. Хотя об убийстве я сначала не помышляла. Рассчитывала, что Альбину удастся запереть в психушку. Ты со своим благородством здорово осложнила мне задачу, но я готова была устроить скандал сама. И потом, благородство благородством, но не помирать же тебе из-за этой гадины? Я надеялась, что ты одумаешься.

- Я же объясняла тебе...

- Да-да, я помню. Всесильная маман, способная смести половину города небрежным движением руки. Но знаешь, мне как-то трудно было поверить, что на такую сумасшедшую тетку невозможно найти управу. Я понимала, что это трудно и опасно, что можно случайно нарваться на ее человека и погибнуть во цвете лет, прежде чем тебе дадут открыть рот. Только других-то путей не было - так мне, по крайней мере, казалось. Я не такая изобретательная, как ты, и ничего, кроме скандала или убийства, придумать не смогла. А убийство представлялось мне и вовсе невозможным, я же знала, как Альбину стерегут.

- Но тебе удалось совершить невозможное. По-моему, ты прибедняешься, Яна. Моя изобретательность не идет ни в какое сравнение с твоей.

- Мне помогла случайность. Ты же знаешь, Катя протащила в палату Альбины "жучка". И попросила меня прослушивать ее разговоры. "Жучок" был гораздо совершеннее тех фитюлек, которыми она снабдила меня, когда я следила за Виталием, более мощным, более "долгоиграющим". Правда, покрупнее тех, на одежду не посадишь. А в палате спрятать - вполне. Так вот, я обратила внимание, что после обеда сиделка колет Альбине что-то седативное, дожидается, пока пациентка уснет, и уходит плескаться в душ. Это было ценное наблюдение, но еще не решение задачи. От Кати я знала, что перед боксом дежурит профессиональный телохранитель, мимо которого незаметно не просочишься.