Тэйлор Стивенс - Информатор

Она дождалась, когда беседа закончится, и потом вошла, направив пистолет на затылок Бэрбанка. Чтобы месть оказалась действительно сладкой, она бы предпочла убить его голыми руками, глядя в глаза, из которых уходила жизнь. Однако для ее плана требовалось всадить ему в голову пулю.

Ее шаги были беззвучными, но одежда большего размера шуршала, и Бэрбанк спросил, не поднимая голову от стола:

— Это ты, Кэти?

— Нет, ублюдок, — ответила Монро. — Кэти мертва, и скоро ты к ней присоединишься.

Бэрбанк обернулся и увидел дуло направленного на него пистолета.

Как и в других помещениях квартиры, свет в кабинете не горел, и было видно только силуэт Бэрбанка на фоне ночной иллюминации. Однако даже в этом скудном освещении Монро увидела в глазах Ричарда неподдельный ужас. Его руки задрожали, а взгляд метнулся в сторону телефона.

— Дай его сюда! — приказала Монро.

Бэрбанк протянул ей телефон и, неожиданно обретя спокойствие, протянул руки ладонями вверх и произнес:

— Послушай, у тебя нет необходимости меня убивать. Мы можем все решить. Я дам тебе все, что захочешь. У меня есть связи, есть власть — ты это знаешь. Тебе нужны деньги? Я дам тебе их. Я дам тебе столько, что тебе больше никогда не придется колесить по миру. Я могу дать тебе все, чего ты только пожелаешь.

— Если ты не сам Господь Бог и не умеешь воскрешать людей из мертвых, то ты не можешь дать мне то, что нужно.

Бэрбанк изменился в лице, но уже через секунду овладел собой.

— Ты не должна была пострадать, никто не должен был пострадать. Мы можем это обсудить, во всем разобраться и найти виновных.

— Заткнись! — скомандовала Монро. — Меня от тебя тошнит! — Она поставила ногу на кресло и подтолкнула его к нему. — А теперь сядь и держи руки и ноги так, чтобы я их видела.

Она просмотрела занесенные в память имена абонентов и, не найдя нужного, сказала:

— Сейчас мы позвоним Нчаме. Дай мне его номер.

От неожиданности у Бэрбанка буквально отвисла челюсть.

— Что?

— Ты меня отлично слышал, мерзавец! Дай. Мне. Номер. Нчамы.

Бэрбанк сидел не шевелясь, и Монро внутренне выругалась, раздираемая острым желанием причинить ему боль, несмотря на опасение испортить картину преступления, то есть поставить под сомнение тщательно подготовленные улики, указывающие на Кейт.

— Последнее предупреждение.

Бэрбанк снова никак не отреагировал, и она выстрелила ему в левое бедро.

Бэрбанк закричал и, согнувшись, схватился за ногу, и Монро заклеила ему рот липкой лентой.

— Мне повторить? — спросила она.

С глазами, полными ужаса, он отчаянно замотал головой, зажимая перепачканными кровью пальцами рану.

— Хорошо. Я рада, что мы достигли взаимопонимания. А теперь я жду номер телефона.

Бэрбанк показал на стол, и Монро толкнула ногой кресло, чтобы оно к нему подкатилось.

— Держи руки на виду и не заставляй меня прострелить другую ногу.

Бэрбанк кивнул и стал копаться в ящике.

— Стоп! — скомандовала Монро.

Поколебавшись, Бэрбанк подчинился и положил руки на подлокотники.

Монро подошла к столу, отодвинула от него кресло и, держа одной рукой нацеленный на Бэрбанка пистолет, другой открыла ящик. Покопавшись внутри, она провела ладонью под днищем и нащупала маленький рычажок. Она его повернула, и под действием пружины из стола выдвинулся потайной ящик. Проверив предохранитель, Монро сунула пистолет за пояс и кивнула Бэрбанку:

— Номер Нчамы!

Бэрбанк быстро терял остатки самообладания: это было видно по его осанке, дрожавшим рукам и выражению лица. Он достал из ящика блокнот и протянул ей. Монро жестом приказала ему отойти к стене и опуститься на пол. Он сел, прислонившись к стене, продолжая зажимать рану и не переставая стонать заклеенным ртом.

Монро с ухмылкой медленно подошла к нему. Его глаза расширились от ужаса, когда она наклонилась, приставила пистолет ко лбу и, не сводя с него пристального взгляда, нажала на рану.

Бэрбанк дернулся, издавая крик, заглушенный кляпом, и, подождав, пока он немного успокоится, Монро произнесла:

— Я сделаю тебе больно. Я сделаю тебе очень больно, если ты дашь мне повод. Я ясно выразилась?

Он кивнул, выражая согласие.

Она опустила пистолет и резким движением сорвала с губ полоску ленты.

Он вскрикнул, и она жестом приказала молчать.

— Ты читал мое досье, — начала Монро, продолжая сидеть перед ним на корточках, — и ты знаешь, на что я способна в гневе и что анализ информации — мой конек. Поэтому тебе стоит поверить мне на слово, когда я говорю, что знаю, почему ты оставил Эмили гнить в Африке. — Ее голос звучал тихо, монотонно и безжалостно. — Не советую тебе играть в оскорбленную невинность, потому что это обернется для тебя новой болью. Я знаю, что ты сделал, и знаю почему. Но я хочу знать, каким образом ты заставил Нчаму держать Эмили в Монгомо.

Сквозь стиснутые зубы и срывающимся голосом Бэрбанк ответил:

— Я выдал ее за самозванку.

— И приказал Нчаме убить ее?

— Не совсем так.

Монро снова нажала на рану, и он выругался сквозь стиснутые зубы.

— В этом не было необходимости, — пояснил он. — Нчама сказал, что обо всем позаботился.

— Она звонила тебе. Почти через год ее пребывания в Африке она с тобой разговаривала. Ты знал, что она жива, и мог вернуть ее домой.

Бэрбанк пожал плечами:

— Тогда это уже не имело значения. Эмили была беременна, и Нчама никогда бы не отпустил ее с ребенком.

— Другими словами, он бы все равно тебя не послушался, потому что не стал бы убивать мать, вынашивавшую его дитя.

Бэрбанк промолчал, но по его глазам она видела, что попала в точку.

— И он ее держит — живой, но пленницей. Что у тебя есть на него? — спросила она. — Чем ты его шантажируешь?

Бэрбанк промолчал, и Монро еле заметно улыбнулась.

— У меня мало времени, — воркующим голосом проговорила она. — И, если честно, мне все равно, сколько у тебя пальцев останется в конце концов на руках, да и на ногах. А тебе?

Он продолжал молчать, но, когда Монро приставила дуло пистолета к его большому пальцу, не выдержал:

— Видеозапись об огромной незаконной сделке. Я пригрозил показать ее президенту.

Требовать эту запись не имело смысла — у Бэрбанка наверняка имелись копии. Монро снова наклеила ему на рот ленту.

— Подонок!

Потом она встала, подошла к столу, сняла трубку телефона и набрала номер.

Она поздоровалась с Нчамой по-английски и сказала:

— Я — та, за кем ты охотился.

Потом она перешла на фанг, чтобы Бэрбанк ничего не понял.

— Я уничтожила твоих людей и обезглавила их главаря. Я — призрак, и если потребуется, то я тебя выслежу и убью. Самозванка все еще жива?

Получив подтверждение, Монро снова сорвала ленту с губ Бэрбанка.

— Скажи ему, что планы изменились, — приказала она. — И что ты требуешь ее возвращения в Штаты.

Бэрбанку удалось это произнести, почти не заикаясь, после чего Монро снова взяла трубку и продолжила разговор с Нчамой на фанге. Она заявила, что теперь компромат находится у нее, заверила, что контролирует Бэрбанка и не допустит шантажа с его стороны, но при одном условии. Свое предложение она подкрепила угрозой разобраться с Нчамой по-своему, если он откажется от сотрудничества. Она завершила беседу, будучи уверенной в том, что Эмили и ее дети были вне опасности и скоро окажутся в Штатах.

Больше Бэрбанк был ей не нужен. Теперь он мог умереть. А за ним — Кейт Бриден. Это и был ее план. Всадить ему пулю в голову. Оставить фотографии, гильзы с отпечатками ее пальцев, разбросать ее нижнее белье, вернуться в отель и инсценировать самоубийство Кейт. План казался безупречным, особенно если учесть, что он был разработан и осуществлен за столь короткий промежуток времени. И вот она смотрела на человека, принесшего ей так много боли, а теперь полностью сломленного и жалобно скулящего.

Она уже приготовилась выстрелить, но остановилась. Прошла минута. Может, две. Возможно, даже больше, а она все стояла и молча смотрела на мужчину, заливавшегося крокодильими слезами. И все это время в голове крутились образы Питера Виллема и Франсиско Бейярда, сражавшиеся между собой. И она поняла, что Ричард Бэрбанк того не стоит.

— Включи свой компьютер, — наконец проговорила она.

Бэрбанк поднялся, доковылял до стола и включил компьютер. Монро вставила в него диск с записью встречи с Эмили и положила на стол пачку фотографий. Потом она заставила Бэрбанка сесть в кресло и просмотреть всю запись до конца, а сама, устроившись на краю стола, принялась следить за выражением его лица.

Пока Бэрбанк смотрел запись, на его лице не отражалось никаких эмоций, и Монро поняла, что он лихорадочно обдумывал создавшееся положение, оценивал потенциальный вред от этой записи и прикидывал возможные ответные действия. Если он останется жить, то попытается минимизировать потери и сумеет остаться на плаву. Точно так же, как ему удалось войти в жизнь Элизабет и провернуть много сомнительных сделок. Монро терпеливо ждала завершения записи.