Джеффри Линдсей - Деликатесы Декстера

Но прежде чем я успел начать петь гимн морских пехотинцев, Дебора толкнула меня и зло зыркнула.

— Какого хрена ты ждешь? — поинтересовалась она.

Я с большим удовольствием прострелил бы себе ногу и отправился домой, но пришлось повернуть налево и углубиться в густеющую тьму.

Мы крались через парк в самых лучших полувоенных традициях — потерянный в стране плохих триллеров патруль. Надо отдать должное Деборе: она была очень осторожна. Она незаметно передвигалась от одного укрытия к другому, часто поглядывая направо, в сторону Чатски, и налево — на меня. Ее все труднее становилось разглядеть, так как солнце уже совсем село, но это означало и то, что им тоже непросто увидеть нас. Кем бы они ни были.

Таким манером мы проскочили всю первую часть парка, мимо бывших сувенирных лавочек, и наконец приблизились к первому из старых аттракционов — карусели. Она свалилась и лежала, накренившись набок. Карусель выглядела потрепанной и выцветшей, кто-то отрубил головы лошадкам и выкрасил их флуоресцентной краской. Это оказалось самым печальным зрелищем, какое мне приходилось когда-либо видеть. Я обошел ее, держа пистолет наготове, и заглянул за все достаточно большие, чтобы за ними мог спрятаться людоед, предметы.

У дальней стороны карусели я остановился и посмотрел направо. Деб было почти невозможно различить в сгущающейся тьме. Она вошла в тень одной из больших опор, поддерживавших канатную дорогу, пересекавшую парк. Чатски я вовсе не видел: там, где он мог находиться, стоял ряд покосившихся домиков, окаймлявших площадку для картинга. Хорошо, если он там настороже и способен за себя постоять. И коль скоро оттуда что-то выпрыгнет и крикнет «бу!», хотелось бы, чтобы его встретил Чатски со своей штурмовой винтовкой.

Но я не мог разглядеть его, и Дебора тоже у меня на глазах растворялась в темноте, углубляясь в парк. Подул легкий теплый ветерок, и я ощутил запах ночи Майами: гниющая зелень и выхлопные газы с легким привкусом соли. Ветер не принес ничего необычного, но я почувствовал, как волоски у меня на загривке встают дыбом, и услышал тихий шепот, исходящий из самого дальнего подземелья замка Декстера, а на его бастионах раздался шорох кожистых крыльев. Это послужило явным сигналом надвигающейся опасности, здесь и сейчас что-то случилось, и было бы неплохо оказаться где-нибудь в другом месте. Я застыл рядом с безголовой лошадью, оглядываясь в поисках причины беспокойства Пассажира.

Но ничего не увидел и не услышал. Дебора исчезла в темноте, и в пределах видимости все как будто замерло, за исключением пластикового пакета, шевелившегося на ветру. Мой желудок тем не менее свело, и на этот раз не от голода.

Пистолет неожиданно показался мне маленьким и бесполезным, и я вдруг понял, что больше, чем сделать следующий вдох, я хочу убежать из парка, и чем быстрее, тем лучше. Пассажир мог обидеться на меня, но он ни за что не позволил бы мне рисковать собой, и, главное, он никогда не ошибался, тем более сейчас, когда так ясно высказал свои соображения. Я обязан был вытащить Дебору отсюда, прежде чем что-то произойдет.

Но что ее смогло бы убедить? Она вбила себе в голову, будто должна спасти Саманту и притащить Бобби в участок за шкирку, и просто не стала бы меня слушать, даже если бы мне удалось объяснить, откуда я знаю, что наши дела плохи. Но пока я нервно сжимал пистолет, меня избавили от необходимости принимать решение. Прогремел оглушительный звук удара, огни начали загораться по всему парку, а потом земля задрожала, раздался душераздирающий скрип ржавого металла, и я услышал хриплый стон…

Наверху, над моей головой, канатная дорога пришла в движение.

Я потратил долгую драгоценную секунду на то, чтобы удивленно пялиться вверх и представлять, какие ужасы могут оттуда пролиться на мою голову. В следующий жуткий момент коварный альтруизм завладел мной, и я повернул голову направо в поисках Деборы. Ее не было видно. Из вагончика канатной дороги надо мной раздался выстрел, за которым последовал скрипучий звук — радостный крик охотника, заметившего добычу. Это пробудило мой инстинкт самосохранения, и я нырнул в поисках укрытия под карусель. В спешке я ударился носом обо что-то большое и твердое — это оказалось отрубленной пластиковой головой одной из лошадок. К тому времени, когда я пробрался мимо, выбросив ее наружу, скрип наверху прекратился.

Я подождал. Больше ничего не происходило. Выстрелы не гремели. Артиллерийский огонь тоже никто не открывал. Зажигательные бомбы не сыпались со свистом из вагончиков канатной дороги. Ничего не было слышно, кроме звука старого ржавого троса, с усилием проходившего через блоки. Я подождал еще немного. Что-то защекотало мой нос. Я стер это, и на моей руке появилось пятно крови. Несколько секунд я, замерев, смотрел на него, не в силах двигаться, мой мир сократился до этого маленького пятнышка бесценной жидкости из жил Декстера. К счастью, мой разум вернул себе способность функционировать, я вытер руку о штаны и выбросил это из головы. Видимо, это случилось, когда я бросился в укрытие и ударился носом. Ничего серьезного. У нас у всех есть внутри кровь. Фокус в том, чтобы там ее и удерживать.

Я осторожно поменял позицию, откуда мог выглянуть наружу, не подвергая себя опасности, передвинул лошадиную голову так, чтобы она меня прикрывала, и устроил на ней пистолет. Справа от меня, над тем местом, где я в последний раз видел Дебору, проезжало то, что когда-то было вагончиком канатной дороги. От него ничего не осталось, за исключением той части, которая крепилась к тросу, и куска металлической трубы, бывшего, вероятно, частью сиденья. Безумно раскачиваясь, оно проехало мимо меня. За ним ко мне подполз следующий вагончик, и, несмотря на то что от него осталось намного больше, у него отсутствовали боковые стены и он оказался пуст. Мимо проскрежетало еще несколько сломанных вагончиков. Только один из них с виду находился в достаточно хорошем состоянии, чтобы в нем мог кто-нибудь ехать, но и он пропрыгал мимо меня, ничего не выдав. Я начал чувствовать себя немного глупо, лежа под пластиковой лошадкой, покрытой осыпающейся позолотой и флуоресцентной краской, и целясь в покореженные и совершенно пустые вагончики канатной дороги. Следующий потрепанный, заброшенного вида вагончик проплыл над моей головой — и опять ничего. Тем не менее я совершенно определенно слышал кого-то там наверху, и предупреждение от Пассажира было вполне отчетливым. Где-то в парке, среди напоминавших о беззаботном детстве останков «Пиратского берега», притаилась опасность. И она знала, что я здесь.

Я сделал глубокий вдох. Разумеется, Бобби был здесь, и, судя по звукам, не один. Но в этих ветхих вагончиках не могло поместиться больше двух или трех человек. И если мы продолжим действовать в соответствии с первоначальным планом, то втроем вполне сможем изловить нескольких бестолковых детишек.

Беспокоиться не о чем. Продолжаем ровно дышать, следуем плану — и как раз успеем домой к ужину. Я пополз назад, к краю карусели, и уже был одной ногой на земле, когда сзади, от главных ворот, раздался первобытный звук, крик племени, преследующего добычу, и я скользнул обратно под защиту моей безголовой лошади.

Через несколько секунд послышались веселые голоса, топот многочисленных ног, и я выглянул, чтобы увидеть, как мимо меня идет компания из восьми — десяти человек. Они были преимущественно возраста Бобби Акосты, такие же, как те чудовища с ясными глазами, которых мы видели в клубе «Фэнг». Впрочем, скорее всего это были те же самые чудовища. На них были стильные пиратские костюмы, которые, я уверен, понравились бы Роджеру. Они быстро прошли мимо и, судя по их приподнятому настроению, направлялись на вечеринку. Возглавлял их длинноволосый вышибала из клуба, державший наготове меч довольно опасного вида.

Я следил за ними из-за своего обезглавленного пони до тех пор, пока они не скрылись из виду и звук их шагов не растаял вдали. Мысли, крутившиеся в моей голове, были не самого веселого рода. Соотношение сил явно изменилось, и вся ситуация выглядела теперь совершенно по-другому. Я не слишком общительный человек по своей природе, но, кажется, настало подходящее время, чтобы разыскать моих спутников и постараться выжить в экстремальных условиях.

Я подождал еще немного, убедился, что никто не отстал от компании, а затем покинул Свою лошадиную голову и осторожно протиснулся к краю карусели. Насколько мне было видно, они ушли, и парк вполне мог быть совершенно пуст. Впереди справа стояло здание, которое я опознал. Я провел в нем несколько унылых часов моего детства, в течение которых пытался понять, почему это должно быть весело. Но если оно согласится меня укрыть, я прощу ему украденные часы. В общем, бросив последний взгляд на все еще пустой вагончик, я скатился с карусели и бросился к дому аттракционов.