Линвуд Баркли - Исчезнуть не простившись

— И я должна проделывать это каждый день?

— Давай не будем загадывать, ладно? — вмешался я.

Грейс улыбнулась. Ее все устраивало. Она могла идти в школу без сопровождения. Правда, придется позвонить домой. Но все равно наш договор ей очень нравился. Не могу сказать, кто из нас троих больше нервничал, но пару дней назад вечером мы долго разговаривали. Нам требовалось достичь консенсуса и двигаться дальше, наладить свою жизнь.

Самым главным вопросом для Грейс было требование разрешить ей ходить в школу без сопровождения. Если честно, мы удивились. После всего что ей пришлось пережить, должна была радоваться, если кто-то ее будет провожать. Но Грейс потребовала независимости, и это показалось нам с Синтией обнадеживающим признаком.

Мы по очереди обняли ее на прощание и смотрели в окно, пока она не скрылась за углом.

Похоже, мы оба затаили дыхание. И уселись около телефона на кухне.

Ролли все еще приходил в себя от сильного сотрясения мозга. Лежал в больнице. Поэтому Роне Уидмор не пришлось его долго искать, когда она появилась с ордером на его арест за убийство Тесс Берман и Дентона Эбаньола. Дело о смерти Конни Гормли снова открыли, но здесь что-либо доказать было сложнее. Единственный свидетель, Клейтон, умер, и не было никаких физических улик вроде машины, с помощью которой они с Клейтоном инсценировали наезд. Наверняка она гнила где-нибудь на автомобильном кладбище.

Миллисент звонила и кричала на нас, что мы лжецы, ее муж не сделал ничего плохого, и они собирались переехать во Флориду, что она наймет адвоката и тогда нам мало не покажется.

Нам пришлось сменить номер телефона.

Это оказалось кстати. Незадолго до этого нас одолела звонками Паула Мэллой с телевидения, которая жаждала сделать продолжение передачи. Мы никогда ей не перезванивали, а увидев в окно, что она стоит на ступеньках у нашего дома, не открыли дверь.

Ребра мои срослись, а Синтии доктор сказал, что ей, возможно, понадобится пластическая операция на щеке. Что касается эмоциональных шрамов, тут уж один Господь ведает.

Наследство Клейтона Слоуна пока под вопросом. Это требует времени, но мы никуда не торопимся. Синтия даже не уверена, хочет ли получить эти деньги. Я ее обрабатываю.

Винса Флеминга перевели из больницы Льюистона в госпиталь в Милфорде. С ним все в порядке. Я его позавчера навещал, и он заявил мне, что Джейн должна закончить школу с отличными оценками. Я обещал над этим поработать.

Я дал слово следить за успехами Джейн, но скорее всего придется это делать, работая в другой школе. Я подумываю о переводе. Не многим учителям удается обвинить своего директора в двух убийствах. Боюсь, я буду чувствовать себя неуютно в учительской.

Зазвонил телефон. Синтия мгновенно схватила трубку.

— Ладно… ладно… — сказала она. — У тебя все нормально? Никаких проблем? Хорошо. Дай мне поговорить с учительницей… Привет, миссис Эндерс. Да, конечно, у нее все благополучно. Спасибо. Большое вам спасибо… Да, нам многое пришлось пережить, это верно. Думаю, я все же встречу ее после школы. По крайней мере сегодня. О'кей… Спасибо. Вам тоже… Пока. — Она повесила трубку. — Она в порядке.

— Да, я уже понял. — И мы оба слегка всплакнули.

— Ты как? — спросил я.

Синтия схватила бумажный платок и вытерла глаза.

— Нормально. Кофе хочешь?

— Конечно. Наливай. Но мне нужно кое-что взять.

Я пошел к стенному шкафу в холле, порылся в карманах спортивного пальто, которое было на мне в ту ночь, когда все случилось, и достал конверт. Вернулся в кухню, где Синтия сидела над кружкой кофе, вторая кружка стояла напротив моего стула.

— Я уже положила сахар, — сказала она и тут увидела конверт. — Что это?

Я сел, продолжая держать конверт в руке.

— Я все ждал подходящего момента, и, думаю, сейчас самое время. Но сначала я должен тебе кое-что рассказать.

Синтия походила на человека, ожидающего дурных новостей от своего доктора.

— Все хорошо, — успокоил я. — Клейтон, твой отец, попросил, чтобы я все тебе объяснил.

— О чем речь?

— В тот вечер, поссорившись с родителями, ты пошла к себе и, как я полагаю, отключилась. Но твоей маме, Патриции, было не по себе. С твоих слов я понял, что она не любила с тобой ссориться.

— Да, не любила, — подтвердила Синтия. — И всегда пыталась все сгладить как можно скорее.

— Ну наверное, именно это она и хотела сделать, когда писала тебе… письмо. Она положила его тебе под дверь, прежде чем уехать с Тоддом в аптеку.

Синтия не могла отвести взгляда от конверта в моих руках.

— Но твой отец не собирался мириться, во всяком случае пока. Он был рассержен, недоволен тем, что пришлось искать тебя, обнаружить в машине Винса Флеминга и тащить домой. Он считал, что мириться рано. Поэтому, когда твоя мать уехала, поднялся наверх и забрал записку, сунув ее в карман.

Синтия оцепенела.

— Но потом, учитывая события следующих нескольких часов, эта записка превратилась в нечто большее. Это было последнее письмо матери к дочери. Последнее, что она написала. — Я помолчал. — И он его сохранил, положил в конверт, прятал в своем ящике с инструментами, подклеив конверт к дну вставной ячейки. На всякий случай, вдруг когда-нибудь сможет передать ее тебе. Это не прощальное письмо, но от этого оно не менее ценное.

Я через стол протянул ей конверт.

Она достала листок, но не сразу его развернула. Держала несколько секунд, стараясь овладеть собой. Затем осторожно раскрыла.

Разумеется, я его уже видел. В подвале дома Клейтона в Янгстауне. Потому и знал, что сейчас читает Синтия.

Привет, ягодка!

Я хотела написать тебе записку перед тем, как лягу спать. Надеюсь, ты нормально себя чувствуешь. Ты сегодня понаделала глупостей. Полагаю, виноват подростковый возраст.

Мне бы хотелось, чтобы это были твои последние глупости, а сегодняшняя ссора со мной и папой тоже стала последней, но я знаю, что так не бывает. Будут еще глупости с твоей стороны, и будут еще ссоры. Иногда ты окажешься не права, а порой неправыми будем мы.

Но ты должна знать одну вещь. Что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя. Ты никогда не сделаешь ничего такого, что заставило бы меня тебя разлюбить. И это правда.

Так будет всегда. Даже когда ты начнешь жить самостоятельно, у тебя появится своя жизнь, муж и дети (ты только представь себе такое!), даже когда я стану прахом. Я всегда буду наблюдать за тобой. Иногда тебе вдруг покажется, что кто-то стоит за твоим плечом, ты оглянешься и никого не увидишь. Это буду я. Буду смотреть за тобой и безумно тобой гордиться. Всю твою жизнь, детка. Я всегда буду с тобой.

Я смотрел, как Синтия читает письмо, потом обнял ее и долго держал в объятиях, пока она плакала.

Будучи парнем, не сумевшим окончить химический колледж, я премного благодарен Барбаре Рейд, специалисту по ДНК, работающей в Центре судебной медицины в Торонто. Она консультировала меня в вопросах, встречающихся в данной книге. Если что-то не так, боюсь, тут уж точно не Барбара виновата.

Я хотел бы поблагодарить Билла Мэсси из «Ореона», Ирвина Эпплбаума, Ниту Таублиб и Даниель Перес из «Бэнтам делл», а также моего замечательного агента Хелен Хеллер за их постоянную помощь и поддержку.

Последними, но далеко не по значимости, хочу поблагодарить мою семью: Ниту, Спенсера и Пейдж.