Ромен Сарду - Прости грехи наши

Шюке пожал плечами.

— Поступайте так, как вам надлежит поступать, — сухо сказал он.

Затем, больше даже не взглянув на доминиканца и не произнеся ни слова, Шюке встал и, поклонившись, вышел из комнаты. Мерля ошеломила надменность посетителя. Он тут же распечатал письмо и начал его читать. Уже при прочтении первых строк его лицо застыло от удивления: в письме, адресованном Корентену То, сообщалось о сенсационных разоблачениях, сделанных автором письма, который заявлял, что собирался вскоре предать огласке некоторые…

Мерль резко перевернул лист и посмотрел на подпись отправителя. Затем он вскочил, бросился к двери и выбежал на улицу.

Там он стал оглядываться по сторонам, ища взглядом человека, принесшего письмо.

Однако этот человек уже затерялся в толпе.

Прошло уже несколько дней, как юный Флори де Мён покинул Эртелу.

После услышанных от старого комедианта откровений Энно Ги решил отправить мальчика в Драгуан, чтобы он там встретился с викарием Шюке. Мальчику предстояло убедить викария приехать вместе с ним в Эртелу.

Флори прихватил с собой сверток с личными вещами Премьерфе, чтобы отдать его жене покойного.

Энно Ги дал Флори с собой заметки, которые он делал по дороге в Эртелу, используя знания по астрономии. С помощью этих заметок мальчик должен был, не сбиваясь с пути, выйти к городу.

Флори благополучно пересек три леса и три долины, отделяющие Эртелу от города Драгуан. На пятый день он вошел в город.

Он попытался навести справки о Шюке у встретившихся ему местных жителей. Они ответили, что викарий Шюке так и не вернулся в епархию. От него не было никаких известий, а потому в скором времени его должны были заменить кем-нибудь другим. Тогда Флори поинтересовался, где находится дом супруги ризничего.

Приблизившись к хижине с плоской крышей, в которой некогда останавливался Энно Ги, Флори с удивлением отметил, что супруга Премьерфе совсем не переживает по поводу таинственного исчезновения ее мужа, — эта баба уже успела выйти замуж за нового ризничего! Когда Флори подошел к ее дому, она как раз стояла на пороге и вовсю бранила своего нового мужа. Флори не хотелось говорить с ней в такой ситуации. Он решил отойти в сторону и подождать, когда закончится перебранка.

Зайдя в боковую улочку, он наткнулся на двоих странных девочек. Их неожиданное появление даже испугало Флори. Они стояли неподвижно и пристально посмотрели прямо в глаза Флори, словно поджидали его.

— Добрый день, — сказал мальчик.

— Добрый день, — ответила старшая из девочек. — А мы тебя ждали.

Девочки назвали свои имена. Это были Гийемина и Кретьеннотта.

Флори слабо улыбнулся.

— Как вы могли меня ждать? — спросил он. — Кто мог вас предупредить, что я здесь появлюсь?

Теперь уже улыбнулась Гийемина.

— Те самые голубоватые создания, которых ты встретил в лесу, но не разобрал, что они говорят…

Флори застыл в оцепенении. Те видения? Те странные феи, которых он встретил возле Эртелу? Это о них говорит стоящая перед ним девочка?

— Они не молчат, как можно подумать, увидев, что они не шевелят губами, — продолжала Гийемина. — Просто их голоса слышны лишь тем, кто умеет их слушать.

Флори невольно протянул руку вперед и коснулся лба девочки, чтобы убедиться, что она не призрак.

— Но… кто они? — озадаченно спросил он. — Вы их знаете?

Обе девочки пожали плечами. Младшая, Кретьеннотта, лишь молча смотрела на Флори. Ответила старшая из девочек:

— Никто не знает, кто они такие. Они живут в этих лесах с незапамятных времен. Люди заменили их на богов, которые высечены в камне. Эти боги говорят лишь через записи на бумаге, им поклоняются, никогда их не видев… Лишь немногим из нас еще дано видеть этих фей, существующих с древних времен. Они появляются только перед теми, кому решили помочь.

— Помочь? — переспросил Флори.

Гийемина показала на свою подружку.

— Только Кретьеннотта может их видеть и слышать. С тех самых пор как потеряла дар речи. Они хотели предупредить тебя… Но ты их не слушал и думал, что они тебе лишь мерещатся!

Флори вспомнил о «Книге сновидений».

— Предупредить меня? — спросил он. — Предупредить о чем?

— Это тебе лучше знать, — вдруг впервые заговорила Кретьеннотта Пакен. — Открой пошире свои глаза. Открой их пошире!

Обе девочки с тихим смехом стали удаляться от оторопевшего Флори.

Мальчик еще долго стоял на этой улочке, пребывая в задумчивости. «Книга сновидений» не соврала. Что-то назревало… какая-то большая опасность… Мальчик уже не сомневался: что-то должно случиться либо с деревней Эртелу, либо с Энно Ги… возможно, во время его, Флори, отсутствия…

Наконец мальчик с обеспокоенным видом быстро зашагал по улице. Он швырнул сверток с личными вещами Премьерфе к порогу хижины его вдовы и, не замедляя шаг, пошел прочь из города.

Он прошел с понуро опущенной головой мимо развилки дорог, ведущих к Домину и Бефе: там до сих пор стояла маленькая статуя Девы Марии. С наступлением тепла снег, с помощью которого Энно Ги когда-то прилепил отвалившиеся от нее кусочки, растаял, и эти кусочки снова валялись на земле…

Если бы Флори в этот момент внимательно посмотрел по сторонам, то заметил бы, что по дороге, со стороны Бефе, движется большая темная масса.

Солдаты Жорже Ажа и Эймара дю Гран-Селье прибыли в епархию Драгуан.

Однако мальчик, погруженный в мрачные мысли о надвигающейся беде, пошел совсем другой дорогой. И ничего не заметил.

Энно Ги попытался мысленно восстановить те события, которые имели отношение к имитации Апокалипсиса и ее последствиям.

Изолированность деревни Эртелу поначалу была вызвана заболоченностью окружавшей ее местности, а также двумя эпидемиями, в результате которых население деревни сильно уменьшилось. Затем эта изолированность искусственно поддерживалась чиновниками с целью проведения какой-то преступной махинации.

Вся эта история канула бы в Лету, если бы рыцарь с двумя своими детьми не заблудился в прошлом году в этих болотистых землях и если бы местные жители — в силу своих диковинных верований — не приняли бы их за демонов и, убив, не бросили бы их трупы в речку…

Энно Ги попытался вытянуть еще какие-нибудь сведения из старого комедианта, расположившегося вместе со своей труппой в убежище в овраге. Но из этого ничего не вышло: жизнь в старике постепенно угасала, он мучился от воображаемой им раны в боку и полностью ушел в себя.

Единственным человеком в деревне, с которым Энно Ги решился поделиться своими открытиями, был Сет. Он оказался человеком достаточно восприимчивым и совершенно спокойно выслушал рассказ, так сильно противоречивший его религиозным убеждениям и представлениям об истории деревни.

Священник объяснил Сету, как дурачили их предков и каким образом их пытались заставить думать, что наступил конец света. Почему жители деревни не смогли понять, что все это — лишь мистификация? Почему они приняли за правду ту жуткую трагикомедию, которая была перед ними разыграна? Энно Ги этого не знал. Однако он считал, что после такого жесткого психологического воздействия, после лицезрения подобных сцен люди не могли не измениться… Многое, касающееся их сегодняшней веры, их нынешнего миропонимания, всего того, что завещали им их предки, а также их ритуалы имели, по всей видимости, самое прямое отношение к тому жуткому событию.

Сет слушал, как Энно Ги, тщательно подбирая слова, пытался мало-помалу разобраться во всей этой мешанине открытий и догадок. Сет согласился с тем, что есть кое-какие совпадения: религия их предков действительно базировалась на идее о том, что мир вдруг прекратил свое существование и в момент этой ужасной вселенской катастрофы они оказались единственными людьми, которым волею богов было суждено выжить.

Сет был готов поверить тому, что рассказал кюре, однако он заявил, что ни в коем случае нельзя сообщать обо всем этом остальным жителям деревни. Подобные откровения могли оказаться слишком тяжкими и неприемлемыми для жителей деревни и могли вызвать откровенно враждебную реакцию.

— Но разве вы не понимаете, какое большое значение имеет вся эта история? — вдруг спросил Энно Ги.

Сет недоуменно пожал плечами.

— Ну и что это нам дает? — сказал он. — Эта новость внесет в наше сознание столько же хаоса, сколько внес в свое время пресловутый ложный Апокалипсис в сознание наших предков, если здесь действительно произошло подобное событие. Нужно ли нам это? Никто из жителей не готов к тому, чтобы услышать такую правду… Поэтому давайте пока не будем никому ничего говорить. Не следует, друг мой, будоражить умы и души этих людей.