Рекс Миллер - Тень в камне

ДАЛЛАС

Если парень развлекается тем, что демонстрирует свою штуковину дамам в закусочной, поневоле у вас формируется вполне определенный образ — иначе и быть не может. Странный, женоподобный, в очках и весь обвешанный цепочками. Лицо серое, влажные губы. В общем, существо, к которому вы бы не согласились даже прикоснуться ни за что на свете. Потом выясняется, что у этого пижона есть хобби — закапывать трупы, и вы ожидаете увидеть жуткие глаза Мэнсона,[9] в которых тлеет сумасшедший огонек. Даже Эйхорд, который достаточно насмотрелся на подобных типов и знал, что ни о ком нельзя судить по внешнему виду, перед тем как войти в комнату, где допрашивали Юки Хакаби, составил себе мнение о нем. И оно тут же растаяло как дым.

Юки Хакаби был шести с небольшим футов роста, с модной прической, подбородком, как у Кэри Гранта[10], и будь он на двадцать фунтов полегче, то мог бы рекламировать плавки. Симпатичный пижон посмотрел на Эйхорда и, сардонически улыбнувшись ослепительной улыбкой, которая камня на камне не оставила от предвзятого мнения Эйхорда, произнес:

— О Господи! Ты, должно быть, добрый полицейский. Потому что этот джентльмен, — он кивнул на полицейского, засовывавшего в «дипломат» какие-то документы и как раз поднявшего голову, — без сомнения, злой полицейский.

После такой тирады Юки захихикал приятным тоненьким тенорком. И это убийца-маньяк и гробокопатель?

— Он ваш, — пробормотал другой полицейский, вставая из-за стола и раздраженно качая головой.

— Возвращайся повидать нас — слышишь? — крикнул ему вслед Юки, посылая воздушный поцелуй. — Что за мерзкая личность. Записали на пленку? — Он обращался к светильникам на потолке. — Может, говорить погромче? Или так достаточно?

Эйхорд весело рассмеялся и сказал:

— Парень, мы не собираемся на тебя давить. Ты основательно изучил метод злого-доброго полицейского. Тебе даже известно, где спрятаны микрофоны. Должно быть, мы смотрели одни и те же фильмы.

— Точно. — Юки заулыбался, и в его глазах промелькнуло что-то похожее на симпатию. — Ты добрый полицейский. Я это заметил. Проклятье, почему бы не удовлетвориться тем, что есть? Возьмем, к примеру, телевидение. Тебе когда-нибудь приходилось сидеть перед экраном телевизора и слушать фонограммы с записью смеха? Их часто включают в передачи. Даже в комедии, которые вовсе в этом не нуждаются. Говорят, что необходимо и что рейтинг у передачи может снизиться, если не будет электронных смешков. Господи помилуй, да смешки записывали еще в те времена, когда первые зрители смотрели и слушали представление «Амос и Энди». Когда это было? Да — сорок лет назад. Записанные смешки так неестественны. Слышно, как они включают свои «ха-ха-ха», которые имеют электронный привкус и совсем не похожи на настоящий смех толпы. Как-нибудь послушай. — Он оживился и казался полным энтузиазма.

Эйхорд подумал, что если бы Юки не был прикован наручниками к стальному столу, то вскочил бы и стал расхаживать взад-вперед, отчаянно жестикулируя в такт своим словам.

— Но они сущие свиньи. Банда жадных мерзавцев. Хотят, чтобы по всем каналам шли одни комедии. Худшее представление, которое я когда-либо видел, — старое шоу с Оззи и Харриет. Рики обычно появлялся и говорил: «Привет!» — и тут же взрывалась фонограмма смеха, а на экране хлопала дверь, и смех на фонограмме становился просто истерическим. Я видел то место, где умер малыш Рики. Похоже, он был приятным молодым человеком. В детстве я рассматривал фотографии Оззи и Харриет. Мои мама и папа — приемные родители, но я все равно звал их «мама» и «папа» — они находили Харриет очаровательной. Она выглядела весьма холодной тридцатилетней особой. Я видел...

— Мистер Хакаби?

— Ее фотографию. О-о, как она, должно быть, выглядела, когда ей было двадцать. Просто сногсшибательно. А?

— Не могли бы мы просто...

— Если бы здесь со мной была моя гитара. Дружище, знаешь, я мог бы исполнить хорошую импровизацию в старом стиле.

— Мистер Хакаби!

— Мистер Хакаби, — как попугай, повторил Юки, с интонацией Эйхорда.

— Вы не возражаете, если мы немного поговорим о...

— Немного поговорим о...

— Об этом деле?

— Деле, — бодро повторил Юки.

А Эйхорд, широко улыбнувшись, посмотрел на него. Пусть себе думает, что он тоже веселится.

— Отлично.

— Отлично, — повторил вслед за Джеком Юки.

Эйхорд рассмеялся, а Хакаби внимательно на него посмотрел, угадывая, удалось ли ему хоть чуть-чуть поддеть Джека.

Решив, что нет, он вздохнул и расслабился.

— Юки, меня зовут Джек Эйхорд, и мне бы хотелось...

— Эйхорд. Ух ты! — похоже, Хакаби был искренне изумлен. — Статья в «Современной криминалистике»:«У нас появился великий полицейский». Великолепно они тебя расписали. Просто ве-ли-ко-леп-но. Я был потрясен. В самом деле. И в газетах о тебе читал. Ведь ты раскрутил дело сумасшедшего дантиста и еще одно с... — как бишь его — Косновски? Что-то вроде этого. Убийства в Лоунли-Хартс? Покруче, чем бостонский душитель. Знаешь, что меня всегда завораживало, так это знак Зодиака. Они ведь меня так и не поймали. О, хейли-дейли! Оговорка в стиле Фрейда. Я хотел сказать, они так и не поймали его.Но это было в Сан-Франциско или где-то там еще. Мне нравится этот город. Все там такие счастливые и веселые. Смейтесь, ребята, шучу. Эйхорд, ты случайно не еврей? Нет, конечно, нет. Немец, держу пари, «Ахтунг». Я любил захаживать в один ресторанчик, который был полунемецким-полукитайским. Кормили великолепно, но час спустя вы начинали ощущать жажду власти. Бар «Рум-бум». Очень дешево. Выпивка тоже. Как бы то ни было, мне на глаза попалась большая статья, посвященная тебе, и я действительно был поражен таким гением сыска. Как получилось, что тебя бросили на мое дело? Здесь нет никакой загадки. Я во всем признался. Я был вторым стрелком на Дили-Плаза. Я убил Мак-Кинли. Я из прошлого. Я так стар, что был и стюардом на «Титанике». — Он перевел дух, и Джек воспользовался возникшей паузой.

— Юки, ты болтаешь специально для магнитофона, или просто любишь выступать перед зрителями? — Тот вопросительно изогнул брови. — Весь этот поток... Очень интересно, конечно, но чего ты добиваешься?

— Я добиваюсь? О, понимаю. Меняем правила игры. Я рассказываю, а ты все подвергаешь сомнению. Я одно и то же повторяю по два-три раза, а ты ловишь меня на лжи, как Сократ уличаешь в софизмах и диалектических ошибках, как Платон, расставляешь логические западни, загоняешь разум на минные поля гегелевских концепций, техника тезиса — антитезиса, говоря о которой...

— Постой, Юки, пожалуйста. Дай передохнуть минутку. — Джеку начало казаться, что он перегрелся на солнце. Во рту у него пересохло. — Если ты косишь на ненормального, то со мной это пустая трата времени. Можем мы поговорить как люди? Пожалуйста. — Пристально глядя на загадочно улыбавшегося Юки, Эйхорд говорил очень мягко и спокойно.

— Я так не думаю, Эйхорд. Следователь по особо важным делам, не слезающий со страниц журнала «Современная криминалистика», а затем перебравшийся и в чикагскую «Санрайз», в «Америкэн», и в нью-йоркскую «Дейли ньюс». По мне, так я предпочитаю стандартную схему — добрый-злой полицейский. Один угрожает и поносит. Другой шутит, уговаривает и подлизывается. Один отдает приказы и разглагольствует с важным видом. Другой задабривает и предлагает официальную дружбу. По-моему, я все правильно понял? Следствие идет под фонограмму смеха. Кстати, говоря о фонограммах смеха, тебе известно, что...

— Стой! Послушай, Юки, — темные глаза, не мигая, уставились на Джека, — объясни мне вот что. С чего бы это такой симпатичный парень, как ты, находит удовольствие в том, что демонстрирует из машины маленьким девочкам свою штуковину? Ну, был бы ты дегенератом. Но зачем тебе, симпатичному парню, опускаться до этого уровня? Я искренне хотел бы знать.

— Дерьмо. Чистой воды дерьмо. Знаю, все в моем досье, и все абсолютная чушь. Мне вовсе не нужно вытаскивать свою штуковину, чтобы обратить на себя внимание какой-нибудь шлюхи. Поинтересуйся у скромницы мисс Донны, без сомнения стоящей где-то здесь за кулисами. Спроси у нее. Я только жалею, что не стер в порошок эту половозрелую бывшую стюардессу, бывшую полупроститутку, бывшую барменшу. Послушай! Дай я тебе расскажу.

Иду мимо нее в торговом центре, и эта цыпочка буквально раздевает меня глазами, я улыбаюсь в ответ, а она начинает насвистывать нечто вроде «я-девочка-вся-из-себя», делаю стойку и с ходу: «Малышка, не хочешь прокатиться?» Пять минут спустя она уже в моей машине, а моя рука путешествует у нее между ляжками. Скромная маленькая мисс Донна.

Я обозвал ее «горячей головой» за умение мастерски обращаться с моим стариной Слаем. Так и сказал доктору Роберт-су, когда он меня допрашивал. «Роберте, у нее талант брать в рот». И я любил читать ей вслух готические романы, которыми торгуют вразнос, пока она сосала мой член, а потом хватал мисс Донну за волосы и двигал ее головой взад-вперед. И доводил ее буквально до кипения.