Харлан Кобен - Невиновен

Оливия кивнула.

– Да, я желала отплатить тебе. И еще подзаработать на этом. Тоже намеревалась начать жизнь сначала. Настал мой черед. Но как только Макс и Чэлли вылетели в Нью-Джерси, все вдруг вышло из-под контроля.

– Ты хотела отомстить мне, – прошептала Оливия.

– Да.

– Решила разрушить мой брак, прислать картинки на мобильный Мэтта.

– Вообще-то это Макс придумал. Хотел использовать свой телефон с камерой, но затем сообразил, что с твоим получится убедительнее. Если что-нибудь пойдет не так, на экране и снимке будет Чэлли. На нем вся ответственность. Но сначала Чэлли должен был помочь Максу.

– С Эммой Лимей?

– Да. Чэлли всего лишь тупой исполнитель. Грубая физическая сила. Они с Максом решили заставить Эмму заговорить. Но она тебя не выдала. Что бы они с ней ни вытворяли. Они перестарались. Зашли слишком далеко.

Оливия закрыла глаза.

– Так это, – она обвела рукой комнату, – твой финальный торжественный выход? Поэтому мы здесь сегодня? Ты заберешь у меня деньги. Ты уже разбила мне сердце, сказав, что моей дочери здесь нет и не будет. Ну а дальше что?

– Не знаю.

– Врешь, Кимми. Знаешь.

Старая подруга лишь вздохнула.

– Дэрроу и Чэлли не оставили бы меня в живых.

– Дэрроу, – тихо заметила Кимми, – уже никогда ничего не скажет.

– Потому что ты его убила?

– Верно, – улыбнулась Кимми. – Знаешь, сколько раз этот сукин сын спускал штаны, находясь со мной в машине?

– За это ты его и убила?

– Нет.

– Тогда почему?

– Хотела все это остановить. Нанести удар первой.

– Считала, он тебя рано или поздно прикончит?

– Из-за таких денег Дэрроу и родную мать не пожалел бы. Да, я очень обиделась и расстроилась, узнав про тебя. Просто в шоке была… Но Макс, тут другое. Я думала, он пойдет со мной до конца. А он затеял свою игру. И я должна была его остановить.

– О чем ты? Не понимаю, – пробормотала Оливия.

– Просто… – Кимми осеклась, она даже сникла, словно от изнеможения. – Ладно, проехали. Главная причина в том, что Макс никогда не любил оставлять свидетелей. Кто я для него? Ненадежная шлюха. Думаешь, он рискнул бы оставить меня в живых?

– Ну а Чарлз Тэлли?

– Твой муж его выследил. Они подрались, потом он убежал. Чэлли меня позвал. Я остановилась в том отеле, этажом ниже. Он паниковал, боялся, что появятся копы. Он ведь был у них на крючке. Еще одно преступление, и схлопотал бы пожизненное. Он был готов на все, лишь бы не за решетку. Ну и я сказала ему, чтобы ждал на лестнице.

– И устроила так, чтобы все думали, будто Мэтт убил его?

– Этого прежде всего хотел Макс. Подставить Чэлли и твоего мужа. – Кимми пожала плечами. – Я решила спутать ему карты.

Оливия долго смотрела на свою старую подругу. Потом подошла поближе.

– Я думала о тебе, – промолвила она. – И тебе это известно.

– Да, – ответила Кимми. – Но этого недостаточно.

– Я боялась. Эмма говорила, если они узнают, что мы сделали, перебьют всех нас. И тут они снова стали искать пленку. А у нас ее не было. Они бы точно убили нас.

– Посмотри на меня, – сказала Кимми.

– Смотрю.

Кимми достала пистолет.

– Посмотри, в кого я превратилась!

– Кимми!

– Что?

– Я этого не хотела, – произнесла Оливия. – Иногда думала, лучше умереть.

– Теперь знаю.

– И еще… я беременна.

Кимми кивнула:

– И это тоже знаю. – Пистолет в ее руке задрожал.

Оливия приблизилась еще на шаг.

– Ты же не станешь убивать нерожденное дитя.

В глазах Кимми мелькнули слезы. Голос звучал еле слышно.

– Это все пленка…

– Что – пленка, Кимми? – Оливия все поняла. – О нет!

– Чертова пленка, – пробормотала Кимми, и слезы градом покатились по ее щекам. – Из-за нее убили Кассандру. Из-за нее все началось!

– Господи! – ахнула Оливия. – Значит, не Кассандра стащила ее у Клайда, а ты!

– Ради нас с тобой, Кэнди! – проговорила Кимми. – Пленка стала нашим билетом на свободу. Мы могли получить уйму денег. Мы бы убежали вдвоем. Только ты и я. Помнишь, как мы мечтали об этом? А потом я прихожу домой и узнаю, что тебя убили…

– Все это время, все эти годы… – Оливии показалось, что сердце у нее сейчас разорвется. – Ты винила себя в моей смерти.

Кимми молча кивнула.

– Мне так жаль, Кимми.

– Ты не представляешь, как мне было больно, когда я узнала, что ты жива. Понятно тебе? Ведь я так тебя любила!

Оливия сознавала: Кимми жалела не мертвых, а себя, плакала по своим несбывшимся мечтам. Долгие годы она считала, что ее лучшая подруга, единственная и самая преданная ей, погибла по ее вине. Она прожила с чувством вины целых десять лет и вдруг узнала, что все это ложь…

– Мы еще можем все исправить, – пробормотала Оливия.

Кимми выпрямилась:

– Взгляни на меня.

– Я хочу помочь.

В дверь громко постучали.

– Откройте! Полиция!

– Я убила двоих, – сказала Кимми и неожиданно улыбнулась – ослепительной и прекрасной своей улыбкой, которую так часто вспоминала Оливия. – Посмотри, во что превратилась моя жизнь. Настал мой черед уйти.

– Пожалуйста, прошу тебя, Кимми…

Но Кимми опустила ствол и спустила курок. Дверь с грохотом сорвалась с петель. Кимми развернулась в сторону проема, прицелилась.

– Нет! – крикнула Оливия.

Грянули выстрелы. Кимми задергалась и, точно тряпичная кукла, странно изогнувшись, стала оседать на пол. Оливия упала на колени рядом, приподняла голову подруги. Приблизила губы к самому ее уху.

– Не покидай меня! – взмолилась Оливия.

Но черед Кимми настал.

Через два дня Лорен Мьюз сидела дома и готовила себе сандвич с ветчиной и сыром. Взяла два ломтика хлеба, положила их на тарелку. Мать лежала на диване в соседней комнате, смотрела какую-то развлекательную программу. Лорен слышала знакомую музыку. Опустила ложку в банку с майонезом, зачерпнула, начала намазывать ломоть хлеба и вдруг расплакалась.

Рыдала она почти беззвучно. Потом взяла себя в руки, вытерла слезы.

– Мам…

– Не мешай смотреть любимую программу.

Лорен вошла в комнату. Кармен жевала «Фритос»[17] из пакетика. Полулежала на диване, а распухшие ноги положила на журнальный столик. От нее пахло сигаретным дымом.

Адам Йетс покончил с собой. Граймсу не удалось скрыть этот факт. Две девочки, Элла и Энн, мальчик Сэм, которого Адам вырвал из лап смерти в больнице, никогда не узнают всей правды. Во всяком случае, о видеопленке. Несмотря на все страхи Адама Йетса, эти образы не будут преследовать его детей в кошмарных снах.

– Я всегда винила тебя, – сказала Лорен.

Мать не ответила. Из телевизора гремела музыка.

– Мам?

– Я тебя слышала.

– Человек, с которым я работала, покончил с собой. У него было трое детей.

Наконец Кармен подняла на нее взгляд.

– Понимаешь, причина, по которой я винила тебя… Это все неправильно. – Лорен умолкла.

– Знаю, – тихо промолвила Кармен.

– Как же так получилось? – воскликнула Лорен, и слезы хлынули градом. – Как вышло, что папа не любил меня? Недостаточно любил, чтобы остаться жить?..

– О, милая…

– Ты была его женой. Тебя он мог оставить. Но как он мог оставить меня, своего ребенка?

– Он очень тебя любил.

– Но не настолько, чтобы хотеть жить дальше.

– Ничего подобного, – возразила Кармен. – Он очень мучился. Никто бы не смог его спасти. А ты была лучшим и самым драгоценным в его жизни.

– Ты… – Лорен вытерла слезы рукавом. – Это ты позволила мне во всем винить тебя.

Кармен промолчала.

– Ты пыталась меня защитить.

– А тебе обязательно искать виноватых! – парировала мать.

– Все эти годы ты… принимала удар на себя.

Лорен снова подумала об Адаме Йетсе, о том, как он любил своих детей. Но все равно недостаточно. Шмыгнула носом, вытерла слезы.

– Я должна им позвонить.

– Кому?

– Его детям.

Кармен кивнула и потянулась.

– Тогда завтра, ладно? А пока присядь-ка со мной рядом. Вот здесь.

Лорен уселась на диван. Мать придвинулась к ней.

– Все хорошо, – прошептала она и накинула на плечи Лорен шаль.

Начался какой-то сериал. Лорен привалилась к плечу матери. От нее пахло дешевыми сигаретами, но теперь этот запах почему-то не раздражал. Кармен поглаживала дочь по волосам. Лорен закрыла глаза. Через несколько минут мать защелкала пультом дистанционного управления.

– Ну совершенно нечего смотреть, – проворчала Кармен.

Не открывая глаз, Лорен улыбнулась и придвинулась к ней еще ближе.

Мэтт и Оливия вылетели домой. Мэтт передвигался, опираясь на тросточку. Прихрамывал, но знал: скоро хромота пройдет. Сойдя с трапа самолета, он сказал жене: