Карл Хайасен - Хворый пес

– Мы пришли за собакой, – сказало привидение.

Пока губернатора волокли с поля боя, у него содрались корочки на исцарапанных ягодицах. Телохранители втолкнули Артемуса в машину, а на заду его штанов цвета хаки уже, подобно стигматам, проступило написанное кровью слово ПОЗОР. Может, Вилли Васкес-Вашингтон и заметил, но ничего не сказал. Агенты ФОП впихнули их с губернатором на заднее сиденье, сами запрыгнули на переднее, заперли двери и по рации вызвали вертолет и медицинскую помощь.

Машина направилась на базу. Потрясенный Дик Артемус выглядел точно выжатый лимон, его серебристая шевелюра походила на разметанное смерчем гнездо. Он вжался в сиденье, а Вилли Васкес-Вашингтон сидел, будто кол проглотил, с горячечным изумлением на лице.

– Иисусе спаситель! – сказал он. – Ты видел?

– Вилли?

– Как этих несчастных мудаков…

– Вилли!

– Да-а?

– Меня здесь не было. И тебя здесь не было. – Губернатор положил влажную руку ему на колено. – Договорились?

Вице-председатель Комитета по ассигнованиям задумчиво потер подбородок. Другой рукой он нажал кнопку висевшей на шее фотокамеры, включив автоматическую перемотку пленки. Гудение осиного роя не встревожило бы губернатора сильнее. Он с тоской посмотрел на камеру.

– Ты снимал, да?

– Целую пленку отснял, – кивнул Вилли.

– Цветная или черно-белая?

– Конечно, цветная.

Дик Артемус уставился перед собой. В этот момент из-за пальм на дорогу выскочил белохвостый олень. Агент за рулем придавил акселератор и уверенно обогнул животное.

– Ловко! – одобрил Вилли Васкес-Вашингтон, подпрыгнув на сиденье.

Губернатор даже не вздрогнул и не моргнул.

– Вилли, – устало сказал он.

– Да-а?

– Чего ты хочешь?

Твилли Спри бросился вслед Макгуину, но Клинтон Тайри перехватил его и, прижав к земле, прошептал в ухо:

– Пусть это произойдет, сынок.

В голосе звучало пугающее спокойствие, и Твилли наконец понял, что этого человека поддерживала неистребимая вера: в итоге Природа уравняет счет и все расставит по местам.

Пес умчался, и они наблюдали за действиями растревоженного носорога. Зверь взбежал до середины склона, потом развернулся к отряду охотников, рассеянному паникой. С холма трагическая развязка представлялась со странной, будто в замедленной съемке, неизбежностью: два идиота, находясь друг у друга на линии огня, размахивают винтовками, когда загнанный носорог пытается проскочить между ними. Грянули выстрелы, и, казалось, Клэпли со Стоутом сумели-таки уложить друг друга безмозглым перекрестным огнем.

Но потом Сцинк и Твилли с изумлением увидели, что оба пытаются подняться на колени. Напарники даже меньше удивились, когда носорог опять развернулся и предпринял атаку в спину стрелкам.

– Скажи «спокойной ночи», красавчик, – выдохнул Сцинк.

Клэпли бестолково шарил в траве, когда носорог на полном ходу подцепил его рогом. Пронзительный крик вознесся по склону, перемешиваясь с карканьем сварливых ворон. Подобно лягушке на остроге, Клэпли неистово пытался сдернуть себя с рога (который при длине в сорок девять сантиметров поистине мог считаться отменным призом). Животное на бегу яростно мотало головой, трепля пронзенного врага.

Носорог мчался прямо на Палмера Стоута, раненого, с заторможенными рефлексами и разбитой в куски винтовкой. Стоут судорожно замахал пухлой рукой в надежде отпугнуть зверя (который, как потом заметил Сцинк, Стоута вообще не видел, поскольку у него на морде назойливо болталось проткнутое тело Клэпли). Спасаясь от кусавшего за ноги пса, носорог двумя с четвертью тоннами веса расплющил Стоута без всяких усилий, точно грузовик с пивом.

Твилли и Сцинк спустились с холма, когда животное выдохлось и укатила раскрашенная под зебру машина с губернатором и его охраной. Один проводник, съежившийся, как броненосец, лежал на земле. Сцинк проверил, как он, а Твилли пошел для проформы осмотреть месиво из Палмера Стоута. Открытые глаза лоббиста были устремлены в какую-то недостижимую бесконечность. Они напомнили Твилли стекляшки, что он выковыривал из чучел.

Изнуренный носорог вернулся в тень дуба и рухнул на колени. Сцинк и Твилли с тридцати ярдов слышали его хрипы и видели пар, поднимавшийся над толстой шкурой. С громадной морды, похожей на нос корабля, безвольно свисало изуродованное тело Роберта Клэпли.

– А что собака? – спросил Сцинк.

Когда бронированное чудище прекратило игру в догонялки, оно наскучило Макгуину, и пес вынюхал новое озорство. Дерево. На нем сидел человек! Пес решительно расположился под высоким дубом и зашелся в припадке лая, время от времени перемежавшегося прыжками.

– Эй, наверху! Вы в порядке?

– Почти. Кто вы такие? – ответил второй проводник, одетый как механик.

– Никто. Пришли за собакой.

– Так это ваша? Видели, что она натворила? – Человек в ветвях был крайне расстроен. – Видели, какую хренову кутерьму устроил этот ваш чертов пес?

– Знаю, знаю. Он очень плохо себя вел.

Твилли свистнул приглашение к обеду. Макгуин потерял ощущение времени, но чувствовал, что обедать пора. Грустно понурив голову и поджав хвост, он с привычно покаянным видом бочком подошел к Твилли, и тот крепко ухватил поводок. Он не хотел, чтобы пес увидел, что произошло с его бывшим хозяином.

Подошедший Сцинк обрадованно стиснул Макгуина в медвежьих объятиях. Пес ухватил косу в его бороде и потянул. Сцинк захихикал как школьник.

– Пора уходить, – сказал Твилли.

– Нет, сынок. Пока нет. – Сцинк поднялся, вынул «кольт» и уверенно двинулся к носорогу.

– Вы что? – крикнул Твилли. В суматохе он оставил винтовку на холме. – Не надо!

Сцинк приближался к носорогу, а с дерева спросили:

– Вы что, спятили?

– Помолчи, – ответил бывший губернатор Флориды.

Носорог его учуял и попытался встать.

– Тихо, тихо. – Сцинк осторожно подошел ближе. Он медленно вытянул руку и голубой ствол «кольта» нацелился в голову животного – так, во всяком случае, показалось Твилли, который не тронулся с места и угрюмо размышлял, с чего вдруг Сцинк решил убить старого носорога. Хочет избавить от пуль полицейского или охотничьего инспектора? Макгуин дернулся с поводка, полагая, что человек, от которого пахло опоссумом, придумал новую веселую игру.

– Что вы делаете? – снова крикнул Твилли.

Мешковатый предмет, подцепленный рогом, заслонял зверю обзор. Эль Хефе почти не видел ни седобородого человека, ни пистолета у своей головы, да он их и не различал. Но человек не желал ему зла.

Рука Сцинка напряглась, и Твилли приготовился к хлопку выстрела. Но Сцинк пронес руку мимо головы старого носорога и жестко ткнул стволом в немигающий глаз Роберта Клэпли – окончательно удостовериться, что придурок мертв. Удовлетворенный, капитан отступил, опустив пистолет.

Сидевший на дереве человек спрыгнул и задал стрекача. Макгуин негодующе гавкнул, отчего носорог снова встрепенулся. С вулканическим ворчаньем он яростно мотнул головой и сбросил с рога безвольное тело Роберта Клэпли, рухнувшее на землю грудой хаки.

Сцинк пнул труп ботинком, потом наклонился и что-то поднял.

Когда они взбирались по склону, он достал это что-то из кармана и показал Твилли:

– Как ты это объяснишь?

Чувственная кукла-блондинка была одета в миниатюрный наряд из оленьей кожи – стиль Морин О'Салливан в старых фильмах с Джонни Вайсмюллером.[44]

– Выпала у Клэпли, – озадаченно хмурясь, сказал Сцинк. – Девчачья кукла.

Твилли покачал головой:

– Мир ополоумел.

На верх маяка вели семьдесят семь ступеней. Он считал каждую, поднимаясь по винтовой лестнице, что заканчивалась покоробившейся дверью. Блеклая краска шелушилась, ручки не было.

Бывший губернатор Флориды трижды резко стукнул и после паузы – еще раз. За дверью что-то шевельнулось, будто мяч прокатился.

– Дойл!

Ничего.

– Дойл, это я, Клинт.

Было слышно, как брат дышит за дверью.

– Как ты?

В каменную колонну маяка свет проникал через расположенные по кругу узкие оконца со следами высохшей морской соли. Площадка перед дверью была усыпана конвертами – сотни одинаковых конвертов, пожелтевших и нераспечатанных. Чеки с жалованьем от штата Флорида. Давненько Клинтон Тайри их не видел.

В потемках он разглядел ящик с апельсинами, три галлонных бутыли с водой и две дюжины коробок с рисом, поставленные рядышком, словно книги на полке.

– Дойл!

Так хотелось взглянуть на брата.

– Я не собираюсь оставаться. Просто хочу знать, что с тобой все в порядке.

Клинтон Тайри навалился плечом на дверь. Заперта накрепко. Снова что-то шаркнуло, по сосновым половицам проехали железные ножки стула, громко и недовольно скрипнула рассохшаяся кушетка: брат сел.

– Служители в парке сказали, что тебе приносят еду. Это так?

Молчание.