Сергей Анисимов - Кома

– Да, Анатолий Аркадьевич, конечно. Николай, пойдём со мной.

Все органы, которые висели в теле Николая на связках и пучках сосудов, дёрнулись одновременно, – ощущение было отвратительное. Гайдук тоже наверняка удивился сказанному, но не произнёс ничего. Николай поднялся также молча, и, кивнув, вышел перед закрывающим от него своего шефа СБ-шником. Снова проведя его через проходную комнату в холл, Корней посадил Николая в одно из кресел, расположенных напротив дивана вставшего при их появлении охранника.

– В туалет не надо?

– Нет, спасибо.

– Тогда сиди здесь, жди.

С этими словами показавший на него своему подчинённому несложным жестом Корней ушёл. Николай машинально посмотрел на часы, и повторил то же вскидывающее запястье движение, когда тот вернулся. Как обычно, это заняло у Корнея тот же стандартный промежуток времени между 5 и 10 минутами, – эдакий квант его работы. Интересно, при чем тут Троицк? Имелся ли в виду город в Московской области, или что-то иное?

Пройдя мимо Николая, охранника и односложно разговаривающей с кем-то по телефону секретарши, Корней исчез за дверью, ведущей к Гайдуку. В принципе, Николай не слишком рассчитывал на то, что он может ещё зачем-то понадобиться. Он уже отдал большую часть имеющейся у него информации, и судя по происходящему она явно сейчас переваривается. В ближайшие сутки информация перерастёт в хоть какое-то действие, и тогда… Вот тут он заходил в тупик. Оборванную фразу Сониного отца по поводу «мягко говоря, неверно», он не понял совсем. Возможно, её стоит перевести так, что сам «Феникс» прямо относящимися к лечению диабета препаратами не занимается, но может поискать выгоду из происходящего в любом случае… Это, наверное, нормально для бизнесмена. Тем более, что для чего-то он уже заплатил 15000 евро за непонятный и плохо пахнущий документ, – просто так никто такое делать не будет. Если нижегородский «Нижфарм» кто-то пытается обмануть, – какая от этого выгода «Фениксу», учитывая, что обманщик – точно не он?

Николай вполне мог смириться с тем, что ему никогда не будет дано узнать подробности и собственно детальные причины того, почему и даже просто «как» были убиты десятки беззащитных людей, включая больных. В конце концов, реальная жизнь – это не прямолинейный детектив с классическим заключительным «Яд в кофе подсыпали Вы, полковник!» Его вполне удовлетворило бы просто прекращение подобного раз и навсегда. С трупами тех, кто во всём этом участвовал, разбросанными по Европе от Питера и до той же непонятно зачем появившейся во всей этой истории Болгарии. Можно вспомнить о том, что несмотря на стереотип доброжелательных «братушек», Болгария отвоевала против России и её союзников обе мировые войны, и теоретически всегда была крепко связана с Германией, но ведь этого недостаточно…

Мысленно, он махнул рукой. Если всё в итоге сойдётся в русло его выстраданного предположения о связи убийств с дискредитацией их терапевтического отделения, – построенного пусть на самой извращённой, но логике, то детали будут ни к чему. Документ, который ему дали прочитать был уже больше, чем ничем – он действительно имел какое-то смутное отношение к предложенному им направлению, в котором теперь нужно было копать. Таким образом, он подтверждал что-то уже самим фактом своего существования. Как и вопрос Гайдука о том, знает ли он, что сейчас происходит в стране с инсулином. Насколько Николай знал, с инсулином, точнее с его доведением до больных в стране сейчас происходила полная жопа, – как, впрочем, и с большинством тех лекарств, которыми по закону должны обеспечиваться льготные категории больных. Это было перманентное состояние, но с каждым годом оно, похоже, становилось всё серьёзнее. Опять же, что это может означать в применении к происходившему до сегодняшнего дня, он не представлял, – не хватало интеллекта.

Снова появился Корней, поманив Николая к себе. Одновременно, в холл вошёл ещё один крепкий парень в сером камуфляже, и начальник СБ дружественно ему кивнул.

– Ещё что-нибудь умное вспомнил?

Николаю пришлось пожать плечами. В ожидании чего-нибудь, что определит его дальнейшую судьбу, он много чего передумал, – но не завершённые какой-нибудь блестящей догадкой рассуждения, пусть даже самые интеллектуальные, не нужны никому.

– Ладно. В любом случае пошли.

Его всё-таки пустили послушать и посмотреть, – почти наверняка расценивая молодого врача не как лишний ум, а просто как потенциальный источник хоть чего-то полезного из мелких «внутренних» деталей. Из кабинета Гайдука, после того, как туда начали один за другим приходить люди, они перешли в какую-то из комнат для заседаний, с простой мебелью и большим количеством оргтехники. Николай сел на один из стульев на краю длинного стола, и отвечал на те прямые вопросы, которые ему задавали, стараясь в остальное время больше слушать. Или не отвечал, что случалось весьма регулярно, – даже уловив направление общих мыслей, он всё равно не понимал большей части деталей.

Комната постепенно заполнялась людьми, стол покрылся паутиной проводов, тянущихся от десятка разнотипных ноутбуков, почти наверняка сведённых в одну локальную сеть. Одна группка из мужчин и женщин в возрасте от 33-35 и до 50 лет что-то молча и сосредоточенно читала или считала, скачивая откуда-то, – судя по мигающим синим огонькам на корпусках машин, – десятки текстовых файлов и мегабайты цифровых таблиц. Другие, разбившись на 3 или 4 неравномерные компании, шумно и зло разговаривали. Все то и дело оживлялись после какого-то пришедшего или изнутри группы, или из соседней, аргумента или непонятного Николаю термина или названия. Сахарный диабет. Инсулин. Животный инсулин. Генно-инженерный человеческий инсулин. «Novo Nordisk», «Брынцалов А», ЦБ «Протек», «СИА Интернейшенл», – это было то, что он понимал.

– Почему болгары? – спросила его одна из нестарых женщин, со злостью затушившая окурок в уже переполняющейся пепельнице. Пахло гадко. Николай уже успел от такого отвыкнуть, – в самой больнице всё-таки не курили.

– Ну не укладываются они никаким боком. В России работают четыре болгарские фармакологические и дистрибьюторские фирмы – «Врамед Лимитед», «Медика», «Фармахим» и «Трояфарм», продвигая на рынок от одного до трёх своих препаратов каждая. У них своя маленькая ниша, и ни на что большее они никогда не претендовали. И не собираются, если «Балканфарма» вдруг не изобретёт внезапно новый Прозак. Ты уверен, что не ошибся?

– Уверен, – подтвердил Николай. – Я тоже не знаю, при чём тут Болгария, но… Попробуйте предположить, что она действительно не причём. Любая другая сторона могла просто задействовать подошедшего им специалиста. И всё. Я меньше понимаю, почему Анатолий Аркадьевич не обратил внимание на вовлечённость в испытания белорусской клиники.

– Не волнуйся, обратил… Это, собственно, и стало последней каплей… Подтвердившей, что ты действительно скорее всего правильно вскрыл причину всего этого самого…

Женщина зажгла новую сигарету и глубоко затянулась.

– Ключевые слова здесь – это МГК «Итера», как дочернее предприятие российского концерна «Интера-Мед» и предприятие «Белмедпрепараты», как составная часть белорусского концерна «Белбиофарм», – последний, между прочим, из сохранившихся заводов по производству животного инсулина, из действовавших в СССР…

Николай кивнул. Похоже, он начал понимать хоть что-то.

– РАО «Биопрепарат», – непонятно буркнули сбоку. – И этот скандал с Брынцаловым и датчанами. Во момент угадали, а?

– Коля, – неожиданно позвал его Гайдук, оторвавшись от заваливающих стол перед ним бумаг, поверх которого валялась трубка беспроводного телефона. Интересно, кто с ним мог разговаривать во втором часу ночи? Дочка? Или кто-то другой, такой же как он сам?

Выглядел Гайдук плохо: бледный, с мокрыми, слипшимися волосами. Но Николай самокритично представил, как выглядит сейчас сам, и плюнул на скользнувшую мысль оскорбиться, наконец, на «тыканье» и на то, что большинство пришедших людей даже не подумало ему представиться. Ограничившись информацией Корнея и самого Гайдука о том, откуда он здесь такой взялся. Обижаться было по-детски глупо: во-первых, он был здесь самый молодой, а во-вторых его всё равно могли выгнать в любую минуту, не подыскивая для этого какие-то поводы.

– Вот, посмотри.

Гайдук протянул ему стопку листков и сразу же углубился в какие-то очередные бумаги. Подошедший из-за его спины сутулый молодой парень скинул на стол ещё целую пачку, листов на сотню, – даже не сложенную как следует, наверняка только что из-под принтера. Поняв, что мешает другим, Николай отошёл на своё место, сел и углубился в чтение. Прервали его пару раз, – один раз спросить, не мелькало ли на отделении слово «Веро-Фарм», другой – что-то такое же, в этом же роде. В другой момент Николая искренне поразило бы, как работающие на «Феникс» люди могли запоминать столько аббревиатур и имён собственных, но сейчас ему было не до этого. По мере того, как он углублялся в первый переданный ему Анатолием Гайдуком документ, его тошнило всё больше. А потом, после этого, были и другие.