Ангел - Даймонд Катерина

Полтора часа спустя, когда фильм закончился, Эдриан вышел из кинотеатра, достал телефон и направился в сторону футбольного поля в парке Сент-Джеймс.

– Андреа?

– Эдриан, что случилось?

– У вас все хорошо?

– Немного психуем от тоски в изоляции, но в целом все нормально.

– Ты ни с кем не связывалась?

– Нет. Я же обещала не делать этого.

– Скоро все закончится. Том с тобой?

– Папа? – послышался голос Тома.

– Вы там оба в порядке?

– У нас все хорошо, но я хочу домой.

– Уже скоро. Я делаю все, что в моих силах. Мне пора идти. Люблю тебя.

– И я люблю тебя, папа. Будь осторожен.

Эдриан отключил связь. По крайней мере, Том в безопасности. Как ни трудно ему приходится сейчас, как ни тяжело он переживает случившееся с Люси, его внутренний голос подсказывал и напоминал, что все могло сложиться гораздо хуже. Доминик мог подставить Эдриана так, что его обвинили бы в смерти собственного сына, а в багажнике машины обнаружили бы тело мальчика.

Только что закончился матч между местными футбольными командами, и Эдриан затерялся в толпе, миновал парк и направился к Пил-роуд в районе Маунт-Плезант. Он легко нашел больницу «Ангел-Хранитель» – огромный дом, содержавшийся в образцовом порядке и стоявший на некотором удалении от других строений. Вокруг было множество мест, где Эдриан мог бы спрятаться, но он сумел сразу проникнуть во двор и пройти по дорожке, ведущей к боковой стороне обнесенного высоким деревянным забором здания. Можно было воспользоваться тропинкой через сад, но ворота, ведущие туда, были закрыты и заперты на замок.

Эдриан вновь достал телефон и отправил Имоджен сообщение: «Я вхожу».

Стараясь не шуметь, он перевернул пустой контейнер для мусора и встал на него, а затем взобрался на стену с чуть большим усилием, чем ему хотелось бы. Он оказался наверху и повис с обратной стороны, пытаясь контролировать спуск. Деревянные планки врезались в руки, и Эдриан разжал их и приземлился, подвернув голеностоп. Не обращая внимания на боль, он распрямился во весь рост и двинулся дальше. В саду никого не было, Эдриан попытался открыть дверь в боковой части дома, и она легко поддалась.

Он оказался в подсобке. Даже внутри нее ощущалась царившая в доме тишина. Эдриан чуть приоткрыл дверь и выглянул в образовавшуюся щель. В дальнем углу просторного, но пустого вестибюля шепотом разговаривали два охранника. Это больше напоминало отель, чем клинику. Первое впечатление об интерьере свидетельствовало о чрезмерной роскоши. Повсюду стояли живые папоротники в кадках или в горшках, узор очень дорогих, расписанных вручную обоев тоже напоминал папоротник. Пол был выстлан паркетом из темного дерева, а мебель превосходно сочеталась и с ним, и с обоями на стенах. Как декорация к фильму: все отполировано до блеска, и каждая самая мелкая деталь обстановки играет на атмосферу. Лампы в вестибюле излучали приглушенный свет, добавляя ощущение покоя и тишины. Эдриану была видна стойка для дежурной, тоже изготовленная из темного дерева с цветком на краю. За ней расположилась стучащая по клавиатуре компьютера женщина. Через некоторое время она встала и, зажав под мышкой блокнот, прошла мимо охранников. Их целиком поглотила беседа. По их поведению можно было догадаться, что разговор идет о футболе, – такими напряженно и сердито сосредоточенными обычно выглядят болельщики, обсуждающие спорт. Эдриан вышел из подсобки, пригнулся и осторожно добрался до двери, ведущей на лестницу, почти погруженную в темноту. Он прошел мимо лифта: не хотелось рисковать и оказаться запертым в стальной коробке.

Поднявшись по лестнице и отслеживая возможное появление охранников, Эдриан обнаружил на втором этаже почти в точности такое же помещение, как и вестибюль на первом, с теми же обоями и папоротниками. Пока в том, что он видел, не было намека на нечто зловещее и вызывавшее тревогу, если не считать полнейшей пустоты кругом. Он заметил ряд пронумерованных комнат. Рядом с каждой дверью к стене крепился деревянный ящичек, из которого торчал верх папки с обложкой из зеленой кожи. Эдриан огляделся, достал одну, открыл и просмотрел содержимое. Листок с именем и фамилией пациента, занимающего комнату, длинная череда записей со списком посетителей и каждой принятой процедурой и обмен сообщениями между медицинским персоналом после завершения каждой смены.

Эдриан проверил имена еще двоих пациентов, но ни один из них не был Джеймсом Шоу. Он попробовал пройти по другому коридору, но вовремя заметил сидящего в дальнем и совсем темном его конце охранника со стаканом кофе в руке. Уже вернувшись к лестнице, Эдриан услышал сдавленный тихий смех, шепот, а затем дважды хлопнула дверь и снова воцарился полный покой. Эдриан представил себе, каково это – жить или работать в подобном месте, – и понял, что запросто можно сойти с ума. Ему никогда не нравилась мертвая тишина.

На втором этаже вдоль главного коридора располагались еще несколько комнат и другой коридор, ведущий к одной-единственной двери. Эдриан решил в первую очередь обследовать эту уединенную комнату. Так подсказала ему интуиция. Он заглянул в зеленую папку и понял, что прав: именно здесь находится Джеймс Шоу. Эдриан набрал в легкие побольше воздуха и приоткрыл дверь.

– Почему так долго? – спросил Доминик.

Юноша, которого, очевидно, звали Джеймсом Шоу, сидел в кресле-каталке напротив окна. Выглядел он так, что ему можно было дать не меньше двадцати восьми или двадцати девяти лет. Оглядевшись, Эдриан заметил, что комната украшена словно для малолетнего ребенка – футбольные плакаты, целая полка дисков с мультфильмами, книжки, предназначенные для учеников начальной школы. Стало ясно, что молодой человек значительно отстает в умственном развитии. Доминик сидел рядом и кормил его овсяными хлопьями из миски. Эдриан наблюдал, как Джеймс с трудом справляется с едой: после каждой ложки по его подбородку текло молоко, которое вытирал Доминик. В каждом его движении сквозила нежность, которую Эдриан за ним никогда прежде не замечал.

– Что здесь происходит?

– Я знал, что ты меня найдешь. Вот и ждал в больнице. Ты поступил очень умно, когда спрятался от всех. Но, должен признать, меня немного разочаровало, что тебя не арестовали. Проблема в том, что я точно знаю, как ты горишь желанием устранить меня. Поэтому весь мой план состоял в ожидании.

– А это кто?

Доминик посмотрел на Эдриана.

– Мой сын, Джейми.

– Но Андреа никогда не упоминала…

– Она не знает.

Эдриан вскипел от злости.

– Значит, ты лгал ей абсолютно обо всем?

– С ней это очень легко. Я и не догадывался, до какой степени она глупа.

– Как ты смеешь отзываться о ней подобным образом!

– Она никогда не была важна для меня, Эдриан. Никогда.

– В таком случае, какого дьявола ты женился на ней?

– Только потому, что ею хотел обладать ты, а я хотел помешать.

– Но я даже не знал тебя тогда!

– Нет. Зато я знал. Я знал тебя всю твою жизнь.

– О чем ты, черт возьми?

– Ты и с моим сыном Джейми встречался прежде.

– Нет, не может быть!

– Занятно было годами следить за тобой. Ждать и надеяться, что ты наломаешь дров, сам погубишь себя. В конце концов, мы оба знаем, что у тебя генетическая предрасположенность к этому. Но ты очень живучий гад, Эдриан. Не важно, сколько раз я пытался уничтожить тебя и отправить на самое дно, ты всегда умудрялся устоять и снова всплыть на поверхность.

– Я ничего не понимаю!

– Твой отец, Эдриан. Я хорошо знал его, мы когда-то были соседями. Очень и очень давно. Это сделал он. Он превратил Джеймса в того, кем он остается и по сей день. – Доминик говорил тихим размеренным тоном, словно баюкая ребенка.

– Ты знал моего отца?

– Он трахал мою жену, пока ты и мой сын спали в одной кроватке наверху. Вот только Джейми не спал, Эдриан. Он задыхался. – Доминик улыбнулся сыну и вложил в его рот очередную порцию хлопьев с молоком.