Джон Гришэм - Король сделки

— Хотелось бы услышать что-нибудь более утешительное.

— Сколько вы потратили на максатил?

— Восемь миллионов только на рекламу.

— Я бы пока подождал и посмотрел, что будет делать «Гофман». Сомневаюсь, что они раскошелятся. Та еще банда. Со временем ваши клиенты взбунтуются, но вы можете послать их к черту. — Френч влил в себя полную рюмку водки. — Впрочем, давайте исходить из лучшего. Мунихэм не проигрывал сто лет. Стоит ему добиться сурового вердикта, и все изменится. Вы снова оседлаете золотую жилу.

— Люди «Гофмана» сказали мне, что после Флагстафа готовы перекочевать прямиком в округ Колумбия.

— Вероятно, блеф. Все зависит от того, как пройдет процесс во Флагстафе. Если там они много потеряют, то не смогут отмахнуться от сделки. Тут может быть два решения: если этот суд признает их ответственность, но сочтет ущерб незначительным, они попробуют попытать счастья в другом суде и, вполне вероятно, выберут вас. А вы приведете какого-нибудь ломового жеребца и надерете им задницы.

— Не советуете мне самому выступать в суде?

— Нет. У вас опыта недостаточно. Нужно не один год повариться в этом котле, чтобы войти в высшую лигу. Такие вещи требуют времени.

Несмотря на всю свою любовь к шумным процессам, Пэттон явно не испытывал энтузиазма по поводу того сценария, который сам развернул перед Клеем, и отнюдь не желал быть тем самым «ломовым жеребцом» на суде в округе Колумбия. Просто он рассматривал разные возможности, чтобы успокоить молодого коллегу.

На следующее утро Клей вылетел в Питсбург — ему было все равно куда, лишь бы не в округ Колумбия. В самолете он говорил с Оскаром, просматривал электронные сообщения и газетные отчеты о флагстафском суде. Истица, шестидесятишестилетняя женщина с раком груди, выступала прекрасно. Она вызывала глубокое сочувствие присяжных, и Мунихэм играл на струнах ее страданий, как на скрипке.

— Давай, сделай их, старина, — бормотал Клей.

Взяв напрокат машину, он часа два ехал на север, в самое сердце Аллеганских гор. Найти Ридсбург на карте было почти так же трудно, как найти дорогу к нему на шоссе. Но, переехав через перевал, он увидел расстилающийся внизу гигантский завод. «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В РИДСБУРГ, ПЕНСИЛЬВАНИЯ, — приветствовал его огромный щит, — НА РОДИНУ КОМПАНИИ „ХЭННА ПОРТЛЕНД“, ОСНОВАННОЙ В 1946 ГОДУ!» Из двух труб-колоссов валил густой дым, медленно уносимый в сторону ветром. По крайней мере завод еще действует, подумал Клей.

Следуя указателю «В центр», он выехал на главную улицу и нашел стоянку. Клей не боялся, что его узнают в джинсах, бейсболке и с трехдневной темной щетиной на щеках. В кофейне «У Этель» он уселся на шаткий табурет перед барной стойкой. Этель лично приветствовала гостя и приняла заказ: кофе и сандвич с жареным сыром.

У него за спиной два старожила разговаривали о футболе. Ридсбургские «Пантеры» проиграли три матча подряд, и оба болельщика считали, что лучше справились бы с делом, чем нынешний главный тренер команды. Согласно висевшему на стене возле кассы турнирному календарю, тем вечером «Пантерам» предстояла игра на своем поле.

Этель принесла кофе и спросила:

— Вы у нас проездом?

— Да, — ответил Клей, сообразив, что она знает каждого из одиннадцати тысяч ридсбургцев в лицо.

— А откуда вы?

— Из Питсбурга.

Он не знал, хорошо это или плохо, но Этель не задала больше ни одного вопроса и ушла. За другим столиком двое мужчин помоложе говорили о работе. Из их слов можно было понять, что оба ее недавно лишились. На одном была фирменная кепка с эмблемой «Хэнна Портленд». Жуя свой жареный сыр, Клей прислушивался к тому, как они рассуждали о пособиях по безработице, выплатам по кредиту, деньгах, оставшихся на банковском счете, и вероятности почасового найма. Один сказал, что договорился с местным дилером: тот возьмет на комиссию его «форд-пикап» и постарается перепродать.

На откидном столике возле входной двери стояла огромная пластмассовая бутыль из-под воды. Рукописный плакат, висевший над ней, призывал всех вносить пожертвования в фонд «Хэнна Портленд». Бутыль была наполовину заполнена монетами и купюрами.

— Это зачем? — спросил Клей у Этель, когда она пришла, чтобы подлить ему кофе.

— Ах, это. Чтобы собрать денег для семей тех, кого уволили с завода.

— С какого завода? — Клей делал вид, что ничего не знает.

— С цементного, самого большого в городе. На прошлой неделе уволили почти полторы тысячи рабочих. Мы здесь, знаете, привыкли держаться вместе. Расставили такие копилки по всему городу — в магазинах, кафе, церквях, даже в школах. Пока собрали чуть больше шести тысяч. Деньги пойдут на оплату счетов за электричество и покупку продуктов, если станет совсем туго. Если нет, их передадут в больницу.

— Что, бизнес плохо пошел? — спросил Клей, не переставая жевать. Жевать — еще куда ни шло, а вот глотать становилось все труднее.

— Нет, наш завод всегда прекрасно работал. Хэнна знают свое дело. Но недавно их привлекли к суду, где-то в Балтиморе, кажется. Адвокаты обезумели от жадности, потребовали себе слишком много, и компания обанкротилась.

— Позор! — воскликнул один из стариков. Здесь, судя по всему, в разговоре было принято участвовать всем. — Этого не должно было случиться! Хэнна делали все, чтобы решить вопрос, они действовали по совести, а эти чертовы слизняки из округа Колумбия наставили на них пистолет. Хэнна сказали: «Да пошли вы!» — и оставили их с носом.

Неплохое резюме событий, мелькнуло в голове у Клея.

— Я проработал на заводе сорок лет, и ни разу не было такого, чтобы нам вовремя не выдали зарплату. Разрази их гром, этих поганых адвокатов!

Поскольку все явно ждали, что Клей тоже поддержит разговор, он спросил:

— Здесь редко случаются увольнения?

— Хэнна ненавидят увольнять людей.

— Их возьмут обратно?

— Компания пытается делать все, что можно. Но суд по делу о банкротстве еще не кончился.

Клей кивнул и поспешно вернулся к своему сандвичу. Двое молодых мужчин встали и направились к кассе. Этель решительно отвергла их попытку расплатиться.

— Нет-нет, ребята, за счет заведения.

Они благодарно кивнули и вышли, предварительно опустив в бутыль несколько монеток. Через несколько минут Клей попрощался со стариками, расплатился, поблагодарил Этель и, проходя мимо копилки, сунул в нее стодолларовую купюру.

После наступления темноты он сидел на трибуне для приезжих и смотрел матч между ридсбургскими «Пантерами» и командой «Лоси» из Энида. Трибуны для местных были заполнены до отказа. Оркестр играл громко, публика ревела, поддерживая своих и требуя победы. Но игра не интересовала Клея. Он смотрел в программку и гадал, сколько игроков являются членами семей, подпавших под увольнение. Потом, ряд за рядом оглядывая противоположную трибуну, старался угадать, у кого из этих людей есть работа, а у кого нет.

Сразу после исполнения гимна и перед тем, как мяч был введен в игру, местный священник прочел молитву о безопасности игроков и об улучшении экономической ситуации в общине. Он закончил словами: «Помоги нам, Господи, пережить эти тяжкие времена. Аминь».

Если был в жизни Клея Картера момент, когда он чувствовал себя хуже, чем сейчас, то припомнить его он не смог.

Ридли, очень расстроенная, позвонила в субботу утром. Вот уже четыре дня она не могла найти Клея! Никто в офисе не пожелал сказать ей ни где он, ни когда вернется. Сам же он даже не попытался связаться с ней, хотя телефонов у каждого было больше чем достаточно. Разве так поступают, если хотят продолжать отношения? Выдержав ее жалобы в течение нескольких минут, Клей услышал какое-то жужжание на линии и спросил, где она находится.

— На нашей вилле.

— Как ты туда добралась? — «Гольфстрим» был при Клее.

— Наняла маленький самолет. Слишком маленький, без посадки он до Сент-Барта долететь не мог, так что пришлось делать остановку для дозаправки в Сан-Хуане.

Бедняжка. Интересно, как ей удалось раздобыть номер телефона чартерной службы?

— Зачем ты туда полетела? — спросил он, осознавая всю глупость вопроса.

— Я очень расстроилась из-за того, что не могла тебя разыскать. Никогда больше так не делай, Клей.

Он попытался было отыскать связь между своим исчезновением и ее путешествием на Сент-Барт, но быстро сдался.

— Прости, — сказал он. — Я улетал в спешке. Пэттон Френч вызвал меня в Билокси. Дел было по горло, поэтому я и не позвонил.

Повисла пауза — видимо, Ридли решала, следует ли ей простить его сразу или помучить денька два.

— Обещай, что больше так делать не будешь, — капризно попросила она.

Клей был не в настроении ни прощать, ни давать обещания. К тому же его радовало, что Ридли сейчас далеко.