Джон Тренейл - Врата Совершенного Знания

— Я думаю, тут есть нечто большее, — тихо сказал Мэт.

— Что?

— Москва отходит, «Формоза» рассержена. Так ты сказал.

— Ну?

— Так вот, я думаю… — Мэт нахмурился от напряженной работы мысли. — Ли говорил что-то насчет… сделки с другой заинтересованной страной.

В каюте вдруг стало очень тихо.

— Здесь я всегда делал ошибку, — продолжал Мэт. — Я все время думал, что «Апогей» — это просто оружие. Но это не так. Это товар: то, что можно купить или продать.

— Ты ставишь меня в тупик.

— Это сложно понять, отец, но подумай об «Апогее» с точки зрения потребителей и продавцов: «Апогей» в обмен на что-нибудь.

— Продолжай.

— По-моему, заинтересованы могут быть два лагеря. Русские, но они устраняются. Значит, остаются…

— Соединенные Штаты, — закончил Саймон. — Ли продает «Апогей» Америке в уплату за ее поддержку, то есть вмешательство Седьмого флота. Россия теряет свои морские пути на Тихом океане, у Америки и «красного» Китая есть «Апогей», а у Советов нет… О да, генерал, я понимаю. Наконец я по-настоящему все понимаю. — Когда Саймон обернулся к сыну, на его лице было написано неподдельное восхищение. — Это… блестяще!

Мэт ничего не ответил.

— С точки зрения баланса сил, старая оборонная стратегия Рейгана будет выглядеть детской игрушкой по сравнению… Вот что, Крабиков. — Саймон повеселел. — «Формозу» нужно дискредитировать как можно скорее, верно?

— Да.

— И чтобы сделать это, мне нужно прежде всего разоблачить Хэйнса… нет, поправочка, Риду нужно еще найти Хэйнса, — рассуждал вслух Саймон. — Как думаешь, Питер, — спросил он, повернувшись, — этот парень еще здесь?

— Трудно сказать, но думаю, да. Все факты говорят за это. Он приехал сюда, хотя это был чертовски большой риск.

— М-м. — Саймон снова посмотрел на Крабикова. — Есть у вас неоспоримые доказательства, которые я могу предъявить Хэйнсу?

— Есть досье. Не забывайте, что У Тайцзи сообщил нам массу вещей о Хэйнсе.

— Верно. Значит, остается всего один вопрос. Какова цена?

Саймон услышал, как Рид шумно вздохнул, но не обратил на это внимания.

— Цена чего — предотвращения мировой войны? — проворчал Крабиков.

— О, я не отвечаю за войну. Вы за нее отвечаете. Это вы поставили себя в такое положение, при котором две другие сверхдержавы могут получить «Апогей», а вы останетесь ни с чем. Это чего-нибудь да стоит. Я предал «красный» Китай и в результате могу потерять все. И мне надоело быть игрушкой в руках разведслужб всего мира. На этот раз пусть платят за эту мою привилегию, будь они прокляты! Итак: что вы можете мне предложить?

— Я действительно не…

Саймон оборвал Рида на середине фразы:

— Заткнитесь.

Но, повернувшись к Крабикову и увидев, что русский опускает руку в карман пиджака, он застыл.

Крабиков достал из кармана не пистолет, а белый конверт и подтолкнул его по столу к Саймону. Англичанин открыл его и вытащил письмо, написанное по-английски. Он быстро прочел его и поднял глаза.

— Это гарантия?

— Да. Советский Союз возместит все убытки, которые вы потерпите в результате согласия обвести вокруг пальца «красный» Китай.

— А вы знаете, что произойдет, если вы не выполните обязательств? «Апогей» перейдет к США.

— Мы выполним их. Взгляните на подписи; за этим письмом стоит Политбюро.

Саймон опустил письмо в карман.

— И еще одно. Почему на эту встречу послали вас, генерал? Это мог бы сделать кто-то чином пониже.

— Возможно. Но вы меня знаете. — Крабиков сверкнул глазами. — Они решили, что вы должны… помнить меня. Что меня вы выслушаете, а на кого-нибудь другого можете не обратить внимания.

Мужчины смотрели друг на друга еще несколько секунд, потом одновременно улыбнулись.

— Я готов, Питер, — сказал Саймон, поднимаясь. — Крабиков, досье у вас с собой?

— Вот оно. — Русский потянул картонную папку.

Саймон взял ее, пролистал и захлопнул.

— Спокойной ночи, генерал.

Они перешли на свой катер, и, когда уже отходили от советского судна, Рид спросил, повернувшись к капитану:

— Вы поняли, что это за катер?

— Это корабль класса «Пчелка», с подводными крыльями. Маленькое быстроходное судно.

— Ну, едем.

Но, прежде чем капитан смог отдать необходимые распоряжения, заговорило радио. Рид надел наушники и взял микрофон. Воспользовавшись этим, Мэт отвел отца в сторону.

— Мы не обсудили еще кое-что.

— Что именно?

— Ленни. Его оставили на Цюэмое в глубоком дерьме. — Голос Мэта звучал удивительно спокойно. — Ты собираешься мириться с этим?

— А что мы можем сделать?

— Вытащить его оттуда, вот что.

— Как? Ни ты, ни я не готовы…

— Но у тебя есть любимая мартышка. Куда, черт возьми, девался Цю?

Когда патрульный катер вышел из бухточки и развернулся, чтобы взять курс на Гонконг, Рид снял наушники и устало улыбнулся Саймону.

— Хэйнс объявился. Он и еще один тип задержаны по обвинению в убийстве. Мне жаль… — и в последнюю секунду, перед тем как двигатели заработали на предельных оборотах, заглушив все остальные звуки, Саймон услышал слова Рида, — но Фун Муньва мертв.

— Как вы нашли это место? — Цю не мог сдержать дрожь, глядя на сырые стены и грязный бетонный пол.

— Мы играли здесь в детстве — в саду за домом моих родителей.

— Снаружи он выглядит так дико.

— Это японцы построили. Мы обычно представляли себе, что здесь живут привидения, и чуть не умирали со страху. — Линьчунь подалась вперед и поцеловала его в губы, жадно и страстно. — Я так беспокоилась за тебя. Когда услышала твой голос по телефону, я… я…

— Знаю. А как ты думаешь, что испытал я, когда мне сказали, что той ночью ты была на «Золотом орле»?

Она стиснула его руки.

— Не надо. Все в прошлом. Я осталась жива. Ты, наверное, умираешь с голоду.

— Да. Я не ел с утра, а сейчас почти полночь. Может, рискнем зажечь свет?

— Пока мы в подвале, можно.

Почти не разговаривая, они ели то, что прихватила с собой Линьчунь. Когда с едой было покончено, она приказала:

— Рассказывай.

Цю со вздохом прислонился к стене и коротко обрисовал ей события, случившиеся с тех пор, как они встретились в Сингапуре.

— Чен доложил о провале спасательной операции Саймона Юнга, — сказал он в конце. — В течение суток после этого — ничего, потом Ли вышел на связь. Он хотел заключить сделку.

— Какого рода?

— Обмен Мэта на Ленни Люка. Юнг был готов согласиться, я нет. Я знаю этих людей. Они обведут его вокруг пальца. Мы поссорились. И я уже три дня не виделся с Юнгом.

— Но почему ты приехал сюда, в Тайбэй? Это так опасно.

— Я еще в Сингапуре обещал тебе, что вернусь. Мне нужно было повидаться.

— За тобой никто не следил?

— Нет. Я позвонил домой твоим родителям, а потом приехал сюда прямо из аэропорта.

— О, мой дорогой…

— Дело принимает серьезный оборот.

— Да, — вздохнула Линьчунь. — У нас ввели комендантский час. По радио и телевидению на всех программах предупреждают об опасности; ничего определенного, просто призывают быть настороже. Но никого этим не обманешь, вторжение уже близко.

— Тебе, наверное, страшно.

— Это еще не самое худшее. Поздно ночью слышны выстрелы. У моей секретарши есть двоюродная сестра, которая живет в Вулае. Она рассказывает, что там строят лагерь для интернированных. А у нас каждую ночь учебная воздушная тревога.

— Ты знаешь, что скоро отсюда будет невозможно уехать? Я хочу забрать тебя.

— Ты действительно приехал только за этим?

— Да. Не плачь… я все подготовил. Саймон Юнг, до того как мы поссорились, согласился дать тебе работу в одной из своих компаний.

— Но, дорогой, мои родители не уедут. Они напуганы, но им некуда бежать. Мы не богаты. Мы…

— Тихо! — Цю замер, прислушиваясь, потом схватил фонарь и погасил его.

— Что?

— Тс-с! — Цю притянул к себе Линьчунь и приложил губы к ее уху. — Половица скрипнула. Тут есть другой выход?

Она отрицательно покачала головой, тогда Цю схватил ее за плечи и сильно сжал, дав понять, чтобы она не двигалась.

Цю на цыпочках подкрался к стене и пошел вдоль нее, ощупью пробираясь к подножию лестницы. Напрягая слух, он различил вдали эхо сирены. Но, может быть, это только казалось.

Цю уже собрался было вернуться к Линьчунь, но звук, обеспокоивший его раньше, повторился. Теперь он был уверен: они не одни в этом старом доме. Цю поставил ногу на нижнюю ступеньку, замер в нерешительности и перенес на нее всю тяжесть тела. Медленно, стараясь не издавать ни малейшего шума, он высоко поднял другую ногу и опустил ее рядом на ступеньку. Раз!..

Из подвала наверх вели восемь ступеней. Цю автоматически пересчитал их, когда спускался, интуитивно подчиняясь правилам, въевшимся за долгие годы обучения. Кто-то был наверху, на восьмой ступеньке.