Глафира Глебова - Встретимся в аду. История, которая потрясла мир

— Откройте, пожалуйста, мы из Департамента государственной безопасности.

— Из гэбэ? — встревожился неизвестный. — Что случилось?

— Ничего страшного. Просто нам надо задать вам пару вопросов по поводу одного вашего родственника.

— Какого родственника?

— Откройте, и вы все узнаете.

Дверь отворилась, но не широко, этому мешала крепкая стальная цепочка. Чекисты увидели в проеме полного кудрявого мужчину в очках. Он взглянул на них внимательно.

— А вы можете предъявить ваши удостоверения? — спросил незваных гостей хозяин особняка.

— Пожалуйста — чекисты дружно открыли свои «корочки».

Толстяк взглянул на удостоверения, удовлетворительно кивнул и, сняв цепочку, широко открыл дверь.

— Входите…

Чекисты переступили порог особняка.

— В доме кто-нибудь есть еще? — осведомился усач.

Хозяин правдиво ответил:

— Я и жена… Дети у тещи в Тимишоаре гостят.

— Очень хорошо. А где ваша жена?

— На кухне. Позвать?

— Нет, пока надо…

Усач подмигнул своему напарнику. Тот схватил толстяка сзади одной рукой за шею, а другой зажал рот, а усач нанес несколько сильных и точных ударов в область печени жертвы. Толстяк обмяк, кровь закапала из смертельной раны, и он навсегда закрыл свои глаза. «Второй» медленно опустил грузное тело на пол… Очки жертвы съехали с переносицы, но не упали, зацепились одной дужкой за ухо. «Первый» быстро закрыл дверь на замок и прислушался… Никто не идет?

По вкусному доносящемуся из одной из комнат запаху они определили, где находится кухня. Когда они вошли туда, там стояла у плиты симпатичная женщина с длинными распущенными волосами. Увидев незнакомых мужчин, она не на шутку испугалась, сковородка и деревянная лопатка вылетела из ее рук, и по полу разлетелись жареные кусочки свинины, белые грибы и зеленая стручковая фасоль.

— Кто вы такие! Что вам здесь нужно? Где Деметр? — закричала она.

Заметив окровавленный нож в руках у усатого, женщина кинулась к окну, пытаясь открыть его и выпрыгнуть на улицу, но «второй» сбил ее с ног и навалился на нее всем телом. А усач принялся бегать вокруг их с ножом… И когда «второй» привстал, убийца стал наносить яростные удары по голове и спине женщины… Вскоре жертва перестала дышать.

— А теперь давай быстрей наверх! — приказал своему напарнику усач.

Они стремительно вбежали по крутой лестнице и влетели в шикарную и просторную гостиную.

— Оно здесь! Непременно здесь! — орал усатый. — Вот оно!

Убийца указал подельнику на старинное массивное бюро.

— Сокровища здесь! Ломаем!

И кинулся к нему.

1919 год, г. Беркерекул, Румыния

— Опять убежала эта несносная девчонка! Уже третий день не ночует дома! — бушевал господин Вегвари. — Мы слишком много баловали ее, закрывали глаза на ее детские шалости, многое ей прощали, вечно потакали ее капризам, а также ее необычным просьбам и желаниям. Главное — чтобы наша Верочка не плакала и была всегда весела. И вот результат налицо! Верочка опять исчезла! И позволь спросить на какое время?! На несколько дней? На неделю? На две? А может, на месяц?! Лучше бы она исчезла навсегда из моей жизни, дрянная девчонка! У меня уже не осталось сил, не душевных, не физических, бороться с ней!

Госпожа Вегвари сокрушенно вздохнула и ничего не сказала, а муж ее продолжал «кипеть».

— Ее видели с каким-то тридцатилетним мужчиной. А она еще не совершеннолетняя! Это позор! Позор! Я ей задам трепку! Ты виновата во всем!

И мужчина показал на супругу пальцем.

— Я? — изумилась госпожа Вегвари.

— Да, ты!.. Когда я хотел применить к ней какое-то наказание, ты всегда отговаривала меня. Пусть Вера подольше поспит, пусть не учит уроки — отдохнет. Пусть не моет посуду — есть домработница, пусть не готовит — еще научится! Вот она и пошла от нечего делать по мальчикам, а теперь уже и по мужчинам. Скоро она и до дедов дойдет! О, святой Иштван, спаси мое честное имя! За что мне такое наказание!

— Ты преувеличиваешь, Андраш…

— Преувеличиваю!! Ничего себе! Дальше уже некуда ехать! Моя практически малолетняя дочь уже шлюха! И это ты называешь «преувеличиваю»! Ничего себе! Пусть она только придет домой, я оттаскаю ее за волосы и разобью ей все лицо, чтобы она не смогла «торговать» им в темных подворотнях и кабаках!

Госпожа Вегвари сложила руки на груди и умоляюще взглянула на разъяренного супруга.

— Андраш, дорогой, умоляю тебя!

— Что еще?!

— Если она вернется домой, то не бей ее. Ни кулаками, ни ремнем, ни зонтиком — в общем, ничем.

— Это почему?! Опять ты ее защищаешь!

— Дело в том что….

— Ну что ты еще придумаешь на этот раз в ее оправдание! Что?!

— Дело в том, что…

— Что она, что она! — все бушевал господин Вегвари. — Говори!

Его супруга наконец-то решилась сказать:

— Она беременна.

Господин Вегвари осекся от столь неожиданного известия, ярость его вмиг улетучилась, он присел на стул и схватился за сердце. Лицо его страшно побледнело.

— Беременна! В шестнадцать лет! Вот так новость! О, господи, за что мне это наказание! И кто же соизволил опылить наш единственный и неповторимый цветочек? Не этот ли тридцатилетний мужлан?

— Нет, она забеременела от парня, который на два года старше ее, кажется, Никки. Помнишь, когда она зимой два месяца не появлялась дома, мы тогда думали, что ее убили. Она была с ним. Вера сама мне в этом призналась.

— А может, она как всегда врет! Несмотря на свой юный возраст, она уже научилась искусно лгать и придумывать невероятные и красивые истории, которые кажутся вполне правдивыми и искренними. Это помогает ей выпутаться из разных щекотливых и неприятных ситуаций и всякий раз оправдывать себя и свои сексуальные похождения. Она ради достижения цели или какой-то выгоды для себя может легко впасть с истерику или искусно изображает ее. Тогда, когда я ее не пустил на танцы, из ее глаз щедро полились слезы, она кричала, орала, причитала, каталась по полу, грозилась покончить жизнь самоубийством. Вот, артистка!

— Нет, не врет, Андраш. Уже многие симптомы налицо, и живот видно.

— Ах, черт возьми! Никки! — вскочил со стула в новом приступе ярости господин Ренци. — Его имя словно кличка собаки! Пес шелудивый! Мерзавец! Я, потомственный дворянин, не хочу родниться с голытьбой!

— И что ты предлагаешь?

— Пусть Вера идет к бабкам и «чистится», пусть избавляется от плода! И вообще, ее нужно показать соседу-психоаналитику: она уже в таком юном возрасте истеричка и постоянно нуждается в мужской ласке. У нее на лицо чистейшая нимфомания! Ей необходимо лечиться!

— Ей нельзя избавляться от плода, это первая беременность. После чистки она не сможет рожать. Вдруг она потом найдет себе достойного мужа. А как без детей семья? Через некоторое время обязательно распадется.

— Я сам ей найду мужа! — безаппеляционно заявил господин Вегвари.

— Кого? — полюбопытствовала его благоверная.

— Моего знакомого Адама Ренци из Бухареста.

— Ренци? Но он на двадцать три года старше ее.

— Ну и что! Он состоятельный человек, уважаемый, положительный, у него прекрасный дом в Бухаресте. И дело у него прибыльное налажено. Вера не будет ни в чем нуждаться. Ренци — человек серьезный, он-то и возьмет Веру в ежовые рукавицы. Тем более, если ее не выдать замуж сейчас, то она потом закончит жизнь в придорожной канаве или в публичном доме.

— А как ребенок?

— Ладно, пусть рожает, а потом отдает в приют. Зачем Ренци такое приданное…

— Но…

В этот момент в гостиную вошла горничная и сообщила:

— Мой господин, появилась Вера.

— Где она?! — грозно сдвинул брови Вегвари.

— В столовой кушает, она жутко проголодалась.

Господин Вегвари сжал кулаки.

— Я сейчас пойду туда и разберусь с этой юной бродяжкой и проституткой.

— Только без рукоприкладства, Андраш, хорошо? — попросила своего мужа госпожа Вегвари. — Пожалуйста.

— Не бойся, не трону ее, — пообещал Андраш. — Вот когда родит, тогда трону! И так трону, что запомнит на всю жизнь!

…Через четыре месяца Вера произвела на свет мальчика. По настоянию родителей она отдала его в приют. Погоревав немного, Вера снова отправилась на поиски новых поклонников. Отец, как и обещал, насильно выдал ее замуж за Адама Ренци, и Вера переехала в Бухарест в огромный двухэтажный дом с большим винным подвалом.

Вера поначалу действительно остепенилась и принялась обустраивать семейное гнездышко. У нее родился сын Лоренуо. Но после родов у Веры развилась некая форма психических отклонений, а именно — патологическая ревность.

Сначала у Веры возникли бредовые идеи. Девушка вдруг стала подозревать своего уже немолодого супруга в том, что тот изменяет ей с другими женщинами. Никаких доказательств супружеского адюльтера у девушки не было, но она почему-то была твердо уверена в том, что муж ей неверен, и часто и безуспешно выслеживала его. Когда Вере не удалось уличить своего благоверного в измене, она начала устраивать ему шумные скандалы. Причем устраивала, как положено: с битьем посуды, с истерикой (она это умела!) и с набором нелепых обвинений в супружеский адрес.