Роберт Блох - Психоз 2

— Да бросьте вы волноваться. Мы тоже не хотим делать халтуру. Поэтому я и прислал сценарий, чтобы вы посмотрели, нет ли там ошибок…

— Если хотите знать мое мнение, вся эта затея — ошибка.

— Да будет вам, доктор, вы же его даже не читали! — Голос в трубке стал еще громче. — Почему бы вам не сделать нам одолжение и не посмотреть? Но помните: если будут какие-то изменения, то мы должны получить их самое позднее через неделю, чтобы иметь пару дней на переделки и репетиции. Все, что мне от вас нужно, это небольшая поддержка. А если вы думаете, что Эймсу стоит приехать и поосмотреться там несколько дней, так и скажите.

— А доктор Стейнер согласился на это?

— Он сказал, что свяжется со мной, как только прочтет сценарий. Так что если вы попросите его перезвонить мне, когда он вернется…

— Хорошо.

— Спасибо. — Опять громко заиграла музыка, означавшая конец разговора. — Было приятно побеседовать с вами, — сказал Дрисколл. — Хорошего дня.

Клейборн положил трубку и откинулся в кресле. Хорошего дня. Он на мгновение представил себе, насколько хорошо проводит день Марти Дрисколл. Наверное, звонит по телефону, лежа у бассейна в Бель-Эйр,[26] нежится на солнце «техниколоровских» цветов[27] под звуки системы «долби».

Здесь солнца не было — только темнота, разгоняемая грозой, и не было никаких звуков, за исключением грома и шума дождя.

Он подумал о Стейнере, который уверенно и самодовольно расположился сейчас в первом классе самолета. Почему он не упомянул о сценарии? Неужели он не понимает, с какими сложностями это сопряжено? Как можно даже думать о том, чтобы поддерживать подобный проект, не ставя под удар достоинство профессии и хрупкое душевное равновесие пациента? Впрочем, Стейнера явно не волнует, что будет чувствовать в этой ситуации Норман. Все, что его заботит, — это то большое заседание в Сент-Луисе.[28] Что происходит здесь, для него не имеет значения. Но ведь это шоу-бизнес: все аплодисменты достаются звезде, всю работу выполняют статисты.

Клейборн покачал головой. Предубеждение. Ты слишком устал, чтобы соображать как следует. Ты ведь не знаешь, что на самом деле думает Стейнер. И ты не читал сценария…

Он отодвинул папку из искусственной кожи и принялся рассматривать фотографии. Глянцевого мужчину, снятого по пояс, с глянцевой улыбкой на глянцевом лице Клейборн узнал сразу. Пол Морган. Одна из нынешних звезд, которые… как там говорят?.. делают сборы. Но не он же будет играть Нормана?

Однако это было единственное изображение мужчины. На двух других фотографиях была запечатлена девушка, которой Клейборн не знал. Или знал? Улыбавшееся лицо с широко раскрытыми глазами не было ему знакомо и тем не менее о чем-то смутно напоминало.

И вдруг он вспомнил, где видел это лицо раньше, — на замызганных фотокопиях старых газетных вырезок в истории болезни Нормана Бейтса.

Мэри Крейн!

Этого не может быть. Мэри Крейн была жертвой Нормана, он убил ее в душевой.

Они нашли двойника.

Рассматривая девушку на фотографиях, Клейборн испытал чувство, прежде знакомое ему только по снам — снам, в которых ему угрожало что-то, чего он не мог ни увидеть, ни распознать. Но он знал, что это преследует его, и бежал сколько было сил, хотя бежать было некуда. И когда это настигало его, он просыпался.

Сейчас он не спал, но угрозу тем не менее чувствовал. Что-то…

— Доктор Клейборн!

В дверях, тяжело дыша, стоял Отис.

Клейборн поднял голову, и фотографии рассыпались по столу.

— Да?

— Скорее… там, в библиотеке… что-то случилось…

Что-то.

Он заторопился, как всегда делал во сне, но на сей раз не стал убегать, а устремился туда, откуда исходила угроза, — вниз по лестнице, не дожидаясь лифта, следом за Отисом.

Когда они оказались внизу, Клейборн окликнул его:

— Что произошло?

— Не знаю… меня там не было…

— Иначе говоря, ты оставил их одних?

— Гроза… мне нужно было проверить палату С, завести пациентов обратно… там не было дежурного. — Отис с трудом переводил дух, и лестничное эхо разносило его тяжелые вздохи. — Когда я уходил, они просто разговаривали. Отсутствовал я не больше пяти минут, а когда вернулся, его уже не было.

— Нормана?

Отис достиг первого этажа, толкнул дверь, и Клейборн последовал за ним по коридору.

— Я известил регистратуру, чтобы предупредили все этажи. Сегодня в охране Аллен, он обыскивает двор.

Когда они неслись к библиотеке, с трудом задышал уже Клейборн. Его башмаки стучали по полу, а в голове стучали слова. Норман исчез. Сбежал. И вот теперь ты бежишь. Бежишь навстречу чему-то.

Они продолжали бежать. Миновали дверь, проникли в темное помещение, устремились между книжных полок, где что-то ждало его.

Клейборн остановился и опустил глаза.

— Сестра Барбара…

Но это была не сестра Барбара, во всяком случае, это больше не было ею. Это было чем-то. Чем-то обнаженным, холодным и неподвижным, что смотрело на него невидящим взглядом, выпученными глазами, словно стремившимися вылезти из-под маски.

Именно из-под маски, потому что тело ее было мертвенно-бледным, а лицо — устрашающе-багровым. Маска, сказал про себя Клейборн. Чем еще это могло быть?

Наклонившись, он увидел ответ, вдавленный в распухшую плоть: четки, тугим кольцом охватившие шею сестры Барбары.

Бо Килер, наверное, уже полчаса стоял под дождем, черт бы его побрал.

За все это время здесь показались только две машины, за рулем обеих сидели мамаши, и ни одна не подобрала его. То ли они жутко спешили, то ли побоялись остановиться.

Ну и ладно. Может, их отпугнули его прическа, борода и шлем? Может, подумали, что он с приветом, может, его куртка вызвала у них подозрение и они решили, что он байкер?

Черт, да будь это так, он не стоял бы здесь под дождем без колес! А ведь мог бы стать одним из них, однажды был шанс. Пару лет назад он предпринял попытку сойтись с «Ангелами»[29] в Талсе,[30] но у него не было своего чоппера.[31] Прости, парень, но нам не по пути.

Ну и черт с вами. Тогда он вычислил одного дилера «хонды» и решил побывать у него в День труда,[32] когда все будут оттягиваться целый уик-энд. Разобраться с замком задней двери оказалось плевым делом, а забравшись, он аж глаза вытаращил, ибо в жизни не видывал такого огромного мотоцикла. Супер. Все прибамбасы, на две тысячи баксов потянет, сверкающий, вот-вот сорвется с места. И откуда он мог знать, что там бесшумная сигнализация? Они навалились на него и чего с ним только не делали, орали так, что он и с места двинуться не мог. Лупили, паршивцы, что было силы, по одному, по двое, духу не давали перевести.

Бо вздрогнул и прижался к дереву, стараясь держать картонку так, чтобы она не промокла. Черта с два повезет в такую погоду. Были бы бабки, сел бы в автобус. Когда вчера на него набросились, то бумажник отняли.

То, что он взял с собой на дело деньги, было большой ошибкой, но он все-таки добился, чего хотел: у него было шесть сигарет с марихуаной, и он переспал с той девчонкой, которую встретил на автобусной остановке. А сегодня, когда свалил, ему показалось, что можно будет без проблем вернуться автостопом. Вначале ему было повезло с водилой бензовоза, который сказал, что едет через Фейрвейл и мог бы подбросить его прямо до заведения Джека. Но потом налетела эта чертова гроза, и парень струсил. Прости, приятель, не хочу рисковать, побуду здесь, в Рок-центре, пока не стихнет.

Тем дело и кончилось. Вот и торчишь тут на шоссе под дождем, точно в лодке без весла, — одна эта чертова картонка на палке.

Но ему надо сегодня же попасть в Фейрвейл, пока Джек не уехал к морю, как писал в прошлом месяце. Джек немного задолжал ему, так, может, хоть с собой прихватит. А что еще остается, когда всем остальным наплевать на то, что с ним произошло, да и податься некуда? Во всяком случае, не с полупустой пачкой сигарет и тридцатью семью центами в кармане.

Ветер задул так сильно, что дождь начал хлестать чуть ли не со всех сторон, и то, что Бо стоял под деревом, ничуть его не спасало. Он дрожал, закрыв лицо картонкой, как щитом. Так и утонуть недолго, и не будешь знать, где утонул. Сейчас бы зонтик.

Нет. Ему бы лучше немного везения. Фейрвейл — та еще дыра, а старый приятель Джек — мерзавец, с какой стороны ни посмотри. Но если бы ему выпал шанс разжиться деньгами и обзавестись собственными колесами…

Справа что-то сверкнуло… Не молния — свет был устойчивый. По шоссе ехала машина.