Сидни Шелдон - Лицо без маски

— Есть проблемы с родственниками?

— Он — сирота. Мой отец живет в Калифорнии.

— Вы или ваш муж увлекаетесь наркотиками?

— Нет.

— Вы подозреваете мужа в гомосексуализме?

Тихий, беззлобный смех, словно ручеек журчит по камушкам:

— Нет.

Он ринулся дальше, другого выхода не было.

— Вступали в половую связь с женщинами?

С упреком:

— Нет.

Джад затрагивал алкоголизм, фригидность, страшащую ее беременность и прочие вопросы, пришедшие на ум. И каждый раз она смотрела на него задумчивыми, умными глазами и просто качала головой. А когда настаивал, пытаясь загнать в угол, она сопротивлялась:

— Пожалуйста, потерпите. Не надо так круто.

Окажись на ее месте кто-то другой, он скорее всего отказал бы ему. Но в данном случае считал себя обязанным помочь. И их встречи продолжались.

Вскоре Джад уступил, предоставив ей возможность говорить на любую тему. Она объехала с мужем десятки стран, встречалась с необыкновенными людьми. У нее был острый ум и великолепное чувство юмора. Как обнаружилось, им нравились одни и те же книги, одна и та же музыка, одни и те же спектакли. Она по-дружески, относилась к Джаду, но ни разу не показала, что он для нее несколько больше, чем просто врач. Горькая ирония судьбы: многие годы он подсознательно искал такую женщину, и теперь, когда она вдруг появилась, вынужден лишь облегчать ее проблемы и отправлять обратно к мужу.

Итак, Анна Блейк вошла в кабинет. Джад пододвинул стул к дивану и ждал, когда она ляжет.

— Нет, — сказала она спокойно. — Я заглянула только узнать, не могу ли помочь.

Он не сводил с нее глаз, не произнося ни слова. От неожиданного участия потеплело на душе, страшное напряжение, в котором он пребывал второй день, вдруг стало отпускать. И возникло желание все ей рассказать. О давящем кошмаре, о Макгриви и его идиотских подозрениях. Но, увы, это невозможно. Он врач, она пациентка. Хуже того: он ее полюбил, полюбил недосягаемую женщину, мужа которой в глаза не видел.

Она смотрела на него, а он лишь кивал головой, опасаясь вымолвить хоть слово и ненароком выдать себя.

— Мне так нравилась Кэрол, — сказала Анна. — Кому нужно было убивать ее?

— А у полиции есть версии?

«И еще какие! — подумал Джад с горечью. — Если бы только Анна знала…»

— Да, кое-какие прикидки есть, — ответил он.

— Понимаю ваше состояние сейчас, поэтому хотела выразить свое глубокое сочувствие. Хотя не была уверена, что застану. Я не собиралась приходить. Тем не менее пришла. И поскольку мы оба здесь, почему бы немного не поговорить о вас?

Анна помолчала. Сердце Джада бешено забилось: «Боже! Молю тебя, не дай ей меня покинуть!»

— На следующей неделе мы с мужем уезжаем в Европу.

— Замечательно, — еле выдавил из себя он.

— Боюсь, зря отняла у вас время, доктор Стивенс. Простите.

— Ну что вы! — воскликнул Джад вдруг севшим голосом. Она бросает его в беде. Конечно, не подозревая этого. Внутри все переворачивалось от физической боли — вот оно, расставание. Навсегда…

Анна открыла кошелек и вынула деньги. После каждого визита она платила наличными, в то время как другие пациенты присылали чеки.

— Нет, — вырвалось у Джада. — Вы заглянули сюда как друг. Я… очень вам признателен.

И тут сделал то, чего не позволял себе ни с одним пациентом:

— Пожалуйста, приходите еще!

Она спокойно воззрилась на него:

— Зачем?

«Потому что я не в состоянии отпустить тебя так быстро, — думал он. — Потому что уже никогда не встречу такую, как ты. Потому что нестерпимо жаль, что не встретил тебя раньше, первым. Потому что я люблю тебя». Вслух же сказал:

— Мне кажется, нужно подытожить нашу работу. Побеседовать еще, дабы удостовериться, что у вас все в порядке.

Она озорно улыбнулась:

— То есть мне нужно сдать выпускной экзамен?

— Что-то в этом роде. Договорились?

— Ну, если вы хотите, конечно. — Она встала. — Я чувствую себя виноватой, у вас со мной ничего не получилось. Но уверена — вы замечательный врач. Если вам когда-либо понадобится моя помощь, я приду.

Анна протянула руку, и он ее взял. Рука была теплая, крепкая. Он ощутил, как между ними пробежал электрический ток, некогда ему знакомый, и взмолился, чтобы она ничего не заметила.

— До пятницы, — произнесла Анна.

— До пятницы!

Остаток дня прошел как в тумане. Некоторые пациенты упоминали об убийстве Кэрол, хотя заняты были только собой и своими бедами. Джад старался сконцентрироваться, но мысли разбегались. Надо прослушать все записи, вдруг на что-то не обратил внимания.

В семь часов, отпустив последнего пациента, Джад подошел к потайному шкафчику и налил крепкого скотча. Виски взбодрило, и он вспомнил, что не завтракал и не обедал. При мысли о еде тошнота подступила к горлу. Он сел на стул и стал думать об убийствах. В историях болезни не было ничего, что могло бы заставить кого-либо из пациентов пойти на преступление. Если это шантажист, он вполне мог попытаться выкрасть их. Но шантажисты — трусы, спекулирующие на слабостях людей, и если Кэрол застала взломщика на месте преступления, скорее всего он убил бы ее быстро, одним ударом, а не стал бы мучить. Здесь что-то другое.

Джад долго сидел, перебирая в уме события последний двух дней. Наконец тяжело вздохнул — ничего заслуживающего внимания. Взглянул на часы и удивился, как уже поздно.

Лексингтон-авеню была пустынна, только вдалеке маячил одинокий пешеход. Джад поймал себя на мысли об Анне: что она сейчас делает? Наверное, дома обсуждает с мужем, как прошел его рабочий день. Или уже в постели и… «Прекрати!» — сказал он себе.

На улице машин не было, поэтому, не дойдя до перехода, Джад решил взять наискосок, чтобы поскорее попасть в гараж. На середине проезжей части он услышал шум и обернулся. В десяти футах прямо на него мчался огромный черный лимузин с выключенными фарами. Громко шуршали шины, пытаясь справиться с гололедом.

«Пьяный идиот, — подумал Джад. — Разобьется ведь!» В поисках спасения он бросился к тротуару. Слишком поздно — водитель вильнул следом, набирая скорость, в явном намерении сбить его.

Последнее, что осталось в памяти, — сильный удар в грудь, отдавшийся, как раскат грома. В меркнущем сознании темная улица взорвалась вдруг ярким пламенем. И в это мгновение Джад понял, почему убили Джона Хэнсона и Кэрол Робертс. Бурная радость охватила его: «Нужно сказать Макгриви». Потом свет померк. Наступила тишина и полная тьма.

Сообщение из больницы о наезде на пешехода поступило на коммутатор в начале одиннадцатого и было тут же переключено на бюро сыска. В эту ночь работы в участке было невпроворот. Погода способствовала разбойным нападениям и изнасилованиям. На опустевших улицах хозяйничали преступники. Большинство детективов разъехались на вызовы, в отделе оставались только Фрэнк Анжели и сержант, допрашивающий подозреваемого в поджоге.

К телефону подошел Анжели. Звонила сестра из городской больницы, куда доставили пострадавшего. Он требовал лейтенанта Макгриви, но тот отлучился в Центральную картотеку. Когда сестра назвала имя пострадавшего, Анжели сказал, что немедленно выезжает.

Анжели клал на рычаг трубку, когда вошел Макгриви. Анжели сразу же рассказал о звонке и добавил:

— Нужно немедленно ехать в больницу.

— Подождет. Сначала поговорю с начальником того участка, где произошел несчастный случай.

Пока Макгриви набирал номер, Анжели вспомнил о своем недавнем разговоре с начальником девятнадцатого участка Бертелли и подумал, знает ли о его содержании Макгриви.

— Лейтенант Макгриви — хороший полицейский, — сказал тогда Анжели, — но, боюсь, он во власти того, что случилось пять лет назад.

Капитан Бертелли посмотрел на него долгим холодным взглядом.

— Вы обвиняете лейтенанта в фабрикации дела на доктора Стивенса?

— Я ни в чем его не обвиняю. Просто считаю, что вы должны быть в курсе.

— О'кей, — сказал начальник, и они расстались.

Макгриви говорил по телефону три минуты, ворчал и что-то записывал, а Анжели нетерпеливо ходил взад-вперед. Вскоре оба детектива мчались на служебной машине в направлении больницы.

Палата Джада находилась на шестом этаже, в конце длинного, мрачного коридора, пропитанного тошнотворно сладким специфическим запахом.

— В каком он состоянии, сестра? — спросил Макгриви.

— Об этом вам скажет врач, — сухо заявила она. Затем медленно, с неохотой добавила: — Он чудом остался жив. Повреждение ребер и левой руки, подозрение на сотрясение мозга.

— Он в сознании? — спросил Анжели.

— Нам стоит огромных усилий удерживать его в постели, — ответила сестра и повернулась к Макгриви: — Он все время твердит, что ему необходимо вас видеть.

Они вошли в палату. Все шесть коек были заняты. Сестра показала на дальний угол.