Тень твоей улыбки - Мэри Хиггинс Кларк

Только один раз у него был повод достать бумажник — когда он расплачивался в том кафе. Либо он случайно выронил снимок тогда, либо, что менее вероятно, фотография могла выскользнуть из кармана и упасть, пока он шел к парковке.

«Допустим, кто-то его нашел, — размышлял Лэнгдон. — На обратной стороне два адреса. Имени нет, но два адреса написаны моей рукой. Почти каждый просто выбросил бы его, но что, если какой-то доброхот попытается его вернуть?»

Чутье подсказывало ему, что фотоснимок может принести много хлопот. То кафе, где он встречался с Сэмми, называлось «У Лу». Лэнгдон вынул телефон и через секунду уже разговаривал с Лу, хозяином заведения.

— У нас нет никакой фотографии, но… минутку. Здесь парень, мой официант, говорит про клиента, который вчера вечером что-то обронил. Сейчас он возьмет трубку.

Прошло долгих три минуты, потом Хэнк Мосс начал с извинения.

— Я как раз относил заказ для стола с шестью гостями. Извините, что заставил вас ждать.

Тот официант в кафе показался ему неглупым. Дуг Лэнгдон постарался говорить небрежно.

— Это не так важно, но, похоже, вчера вечером я обронил в кафе фото дочери.

— Блондинка с длинными волосами и маленьким ребенком на руках?

— Да, — сказал Дуг. — Я пришлю за снимком приятеля. Он живет рядом.

— У меня его вообще-то нет. — Теперь голос Хэнка звучал встревоженно. — Я подумал, что один из адресов — это офис, так что я адресовал письмо «владельцу» и послал туда. Надеюсь, это было правильно?

— Да, весьма разумно. Благодарю вас.

Дуг положил трубку, не замечая, что ладонь у него вспотела и все тело стало липким от пота. Что подумает Моника Фаррел, когда увидит фото? К счастью, как ее домашний, так и рабочий адреса указаны в телефонной книге. Если бы ее домашнего адреса на Восточной Тридцать шестой улице не было, то это, вероятно, подсказало бы ей, что ее могут выслеживать.

Было еще, конечно, простое и убедительное объяснение. Знакомый ей человек сфотографировал ее с ребенком и решил, что она захочет иметь снимок.

— У нее нет оснований что-либо подозревать, — вполголоса произнес Дуг, сообразив затем, что пытается убедить себя самого.

Его размышления были прерваны приглушенным звонком интеркома. Он нажал кнопку телефона.

— В чем дело? — резко спросил он.

— Доктор Лэнгдон, звонила секретарша господина Гэннона, чтобы напомнить, что сегодня вы должны представить его на ужине для «Трудных подростков» в честь…

— Я не нуждаюсь в напоминании, — раздраженно прервал ее Дуг.

Беатрис Тиллман, секретарь, проигнорировала его реакцию.

— Еще звонила Линда Колман и сказала, что застряла в пробке и опоздает на четырехчасовой сеанс.

— Она не опоздала бы, если бы выехала вовремя.

— Согласна, доктор, — с улыбкой произнесла Беатрис, давно привыкшая сохранять терпение, когда у ее привлекательного и давно разведенного босса было плохое настроение. — Как вы говорите, с такими пациентами, как Линда Колман, впору самому посещать психиатра.

Не ответив, Дуглас Лэнгдон отключил интерком. Ему пришла в голову мысль, от которой он похолодел. На фотоснимке Моники Фаррел есть его отпечатки пальцев. Когда с ней произойдет нечто, этот снимок, если его найдут, полиция может проверить на отпечатки.

Нечего было и думать о том, чтобы дать отбой Сэмми. «Как я из этого выпутаюсь?» — в тревоге спрашивал себя Дуг.

Когда три часа спустя его, сидящего на почетном месте на официальном ужине в честь Грега Гэннона, устроенном в отеле «Пьер» на Пятой авеню, тихо спросили: «Вчерашняя встреча прошла успешно?» — он не знал, что ответить.

Дуг утвердительно кивнул, потом, когда объявили его имя, поднялся и направился к микрофону, чтобы произнести хвалебную речь в честь Грегори Гэннона, президента компании «Гэннон инвестмент» и председателя правления фонда Гэннона, одного из самых щедрых филантропов Нью-Йорка.