Шэрон Болтон - Последняя жертва

Через секунду я учуяла новый запах — запах трубочного табака.

«Клара, осторожно!» — громко прокричал голос мамы в моем мозгу. Я отпустила канат и с силой оттолкнула шлюпку. В дело вступила река, шлюпка поплыла прочь из пещеры, в лощину. Я обернулась как раз в тот момент, когда знакомая коренастая фигура была уже на нижней ступеньке лестницы, и поняла, что именно Альфреда я видела на поле возле дома Вентри, когда он ловил змей, а не братьев Кич. Альфред включил фонарь и направил его прямо на меня. На секунду я задумалась, не прыгнуть ли мне в воду и не поплыть ли вниз по течению за шлюпкой с Мэтом? Был ли хоть крошечный шанс, что меня не поймают? Я шагнула назад.

Если той ночью в поле был Альфред, то с кем?

В следующее мгновение я, похоже, услышала гром. Вероятнее всего, мне на голову опустился тяжелый камень. Все зарябило перед глазами, как кадры старого фильма на обветшалом экране. Потом и это исчезло.

Открывать глаза не хотелось. Как я могла испытать такую боль и остаться в живых? Мне, должно быть, раздавило череп, иначе как еще можно объяснить нестерпимую головную боль? Меня тошнило, я знала, что меня вот-вот вырвет, но не могла пошевелиться. Я так и умру здесь, на этом мокром каменном полу, задохнувшись собственными рвотными массами, и это покажется мне благословенным избавлением.

Я не вырвала. Рвать было нечем, но внезапный приступ кашля вынудил меня открыть глаза. Шершавый меловой пол пещеры изменился. Здесь камень был гладко обтесан, а этот ужасный пронзительный писк стоял не в моих ушах. Его издавали десятки крошечных существ, круживших высоко над моей головой. Я находилась в старой церкви.

Пряжка спасательного жилета впилась мне в грудь. Я попыталась вытянуть одну руку, чтобы чуть приподняться, ощупать голову и оценить повреждения, но не смогла. Мои руки были привязаны вдоль тела той же нейлоновой бельевой веревкой, которую я использовала, чтобы спустить Мэта в пещеру из дома.

Лежа ничком на каменном полу, я мало что видела. Даже двигая глазными яблоками, я испытывала боль. Но я видела, что лежу у центрального нефа. С одной стороны я чувствовала запах застоявшейся воды в крестильном бассейне, в том самом, где чуть не утопили Альфреда. И уже стала различать несколько рядов скамей: некоторые перевернуты, другие на своем месте. Я увидела и самого Альфреда, всего в каких-то трех метрах от себя. Он спокойно сидел в первом ряду.

Я моргнула и сфокусировала на нем взгляд. Очень похож на Уолтера. Только глаза чуть меньше и подбородок резче очерчен. У Альфреда волос было больше, чем у Уолтера, и он сам был чуть крупнее. В остальном они были как родные братья. Их, при неярком освещении и на расстоянии, легко можно было перепутать. Вот только я не смогла бы представить, чтобы у Уолтера на коленях (как сейчас у Альфреда) лежал тонкий папуасский тайпан. Я увидела, как заскорузлые пальцы погладили змею, пробежались вдоль всего ее тела. И змея позволяла себя гладить, она и не думала убегать или защищаться.

«Лежи тихо», — велела я себе, вновь закрывая глаза. Пока Альфред думает, что я без сознания, он меня не тронет. Если Рэчел удалось дозвониться в полицию и в точности передать мои слова, они вот-вот подоспеют. Возможно, они уже в поселке, идут по моим следам или даже направляются за Мэтом в дом Клайва Вентри. Они найдут тело Клайва. Станут искать Мэта. И меня.

Но последний раз, когда я пыталась позвонить, сигнала не было. После обнаружения тела Клайва Мэт, должно быть, запросил помощь по рации. Поскольку речь шла об очередном убийстве, полиция, если нужно, доберется в поселок и пешком. Но это в том случае, если Мэт видел Клайва. Если он заметил лишь выходящего из дома Альфреда и решил за ним проследить, тогда он подмогу не вызывал. Господи!..

Роза Скотт, администратор психиатрической лечебницы! Она должна забить тревогу, сообщить властям, что Альфред появился в своем родном поселке. Так или иначе, помощь не за горами. Должно быть, не за горами. Меня найдут, это лишь вопрос времени.

Какое-то движение в церкви. Шаги. Но Альфред сидел на том же месте. Забыв приказать себе лежать не шевелясь, я напряглась.

— Кажется, вы проснулись, дорогая моя.

Губы Альфреда не двигались, но я бы никогда и не подумала, что это мог произнести он. В тихом, хорошо поставленном голосе человека, который обращался ко мне, не было и намека на деревенский говор. Арчи Уитчер, говорящий со всеми оттенками и модуляциями речи коренных жителей своей второй родины — южных штатов США, — наконец вернулся домой.

Я подогнула под себя ноги и, рывком перевернувшись, встала на четвереньки. Капающая с головы кровь уносила с собой боль. Я смогла разглядеть говорящего — передо мной стоял высокий, со все еще прямой спиной, старик.

Арчи был красив, как я уже слышала, намного красивее, чем на фотографии. В молодости он, должно быть, был настоящим красавцем, настолько идеальными были черты и пропорции его лица. Белую кожу покрыла сеточка морщин (как и должно быть у человека его возраста), но лицо оставалось пленительным, притягивало взгляд, особенно глаза — добрые, светло-бирюзовые, окаймленные черными ресницами. Он отлично сохранился для своих семидесяти с лишним лет. А после того, как унаследует состояние своего племянника, оставшиеся годы жизни вообще покажутся ему раем.

Но меня все-таки точил червячок разочарования. Неужели все это задумывалось ради денег? Неужели Арчи вернулся домой, избежав скандала и возможного приговора на своей второй родине, в Америке, только для того, чтобы получить огромное состояние, которое унаследует в случае безвременной кончины племянника?

— Мне очень жаль, мисс Клара, что вы претерпели некоторые неудобства, когда вас переносили, — сказал Арчи, глядя на меня с высоты своего огромного роста. — Если хотите, могу дать воды.

Я кивнула, прохрипев: «Да, пожалуйста». Мне нужно было выиграть время. Бегство невозможно, но помощь уже близка. Я должна продержаться.

Арчи повернулся и пошел прочь, а я вспомнила поселковое собрание в доме Клайва Вентри, состоявшееся ровно неделю назад. Тогда я заметила, как высокая фигура, вся в черном, скрылась в коридоре второго этажа. Роза Скотт рассказывала мне о том, что Альфреда навещал импозантный мужчина, который говорил с акцентом. Я решила, что это был Клайв, но ведь с таким же успехом это мог быть и Арчи.

Когда Арчи исчез из виду, я стала размышлять над тем, чья же рука нанесла Клайву удары, оборвавшие его жизнь. Альфред продолжал рассеянно гладить змею; он казался всего лишь печальным, немного озадаченным стариком. Явно это он тогда забрался в мой дом и напугал меня до смерти, но… Шаги возвращались.

Альфред, следует признать, той ночью не причинил мне никакого вреда. Ему представился еще один шанс несколько дней спустя, в меловой шахте. Я стояла от него на расстоянии вытянутой руки, чувствовала его дыхание, но он меня не тронул. Неужели это Альфред убил четырех человек? Или Альфреда использовал его кузен Арчи? Это он помог Альфреду убежать из больницы? Он спрятал его в их старом доме, снабжал едой и топливом? Неужели появление Альфреда в поселке — всего лишь прикрытие и это Арчи организовал инциденты со змеями, будучи уверенным, что все подумают на Альфреда?

Арчи подошел ближе, нагнулся так, что его лицо оказалось почти на одном уровне с моим. На нем были черная рубашка и брюки, но я заметила десятки блестящих темных пятнышек на его одежде. Из-за руки, державшей стакан, вода имела красноватый оттенок. Его рука напоминала руку мясника. Я взглянула на Альфреда. Одежда на нем была грязной, но, насколько я видела, пятен крови на ней не было. Я, кажется, поняла, кто из этих двоих превратил голову Клайва Вентри в кровавое месиво.

Но вся вина падет на Альфреда. Я теперь понимала и суть уловки. Альфреда, если его признают виновным, просто отправят назад в больницу, где он прожил последние пятьдесят лет. Но зачем Арчи, помимо своего богатого племянника, убивать еще троих? Какая ему польза от смерти Джона Эллингтона, Виолетты Баклер и Эрнеста Эмблина?

Арчи поднес стакан к моим губам, я стала пить. Холодная вода облегчила мое состояние.

— Спасибо, — поблагодарила я каменный пол, когда стакан убрали от моего рта. — Я могу… могу задать вам вопрос, преподобный Уитчер? Пожалуйста.

Я продолжала смотреть в пол и говорила очень тихо. Он не должен заподозрить, что я представляю хоть какую-то угрозу для него.

— Конечно, дорогая моя.

Дыхание Арчи имело резкий кисловатый запах, как у человека, который долгое время ничего не ел. Говорил он шепотом. Мы негромко разговаривали в Богом забытой церкви, а за ее стенами бушевала гроза. О чем я могла спросить, не вызвав у него опасений? Наконец придумала.

— Почему… зачем Альфред оставил змею в детской кроватке? — спросила я, не решаясь поднять глаза.