Майкл Ридпат - На острие

– Судя по всему, пока никто не испугался, – заметил Штал и, фыркнув, добавил: – По крайней мере до тех пор, пока я не нагоню на них страх.

– И когда вы собираетесь это сделать? – поинтересовался Кальдер.

– Как только мы прибудем на место, я сделаю несколько звонков. Отель должен подготовить для нас конференц-зал.

– Коль скоро речь зашла об отеле, то мы уже почти на месте.

Он пересекли город, свернули с главной улицы и проехали к «Арманьяни» – самому дорогому отелю Джексон-Холла.

Штал непрерывно пыхтел сигарой, и салон «бронко» был наполнен густым дымом.

– А что касается моего брата… – заговорил Тарек.

– Я же тебе сказал – забудь. Мой младший брат, когда ему было семнадцать, угодил в кутузку за рэкет. Я не шучу. Ты не можешь отвечать за всю семью, поэтому перестань дрожать.

Кальдер провел «бронко» через строй охраняющих вход в отель серых полноприводных «лексусов». Угнездившееся на склоне холма сложенное из камня и необхватных бревен здание производило сильное впечатление.

– Отсюда открывается потрясающий вид на горы, – сказал Кальдер.

Штал огляделся по сторонам и, не увидев ничего, кроме стены падающего с неба снега, сказал:

– Аж дух захватывает. Сейчас я заскочу в номер, потом мы встретимся внизу и взглянем, что они для нас приготовили.

Кальдер и Тарек остались ждать Штала в холле – большом зале с покрытыми дубовыми панелями стенами, деревянными с кожей креслами, квадратными гранитными столиками и двумя огромными, гудящими огнем каминами. В зале без всякого порядка были разбросаны артефакты явно индейского происхождения: каноэ, снегоступы, копья. Все это призвано было создать впечатление, что всего каких-то пару дней назад здесь побывали индейцы племени сиу. Снаружи, за стеклянными дверями, поблескивала вода плавательного бассейна с бортиками из камня. Над водой клубился пар. По лобби прошествовала семья в банных халатах: сравнительно молодой банкир в бифокальных очках, его блондинка-супруга и пара маленьких рыжеволосых девчушек. Семейство торопилось на свидание с холодным снегом и теплой водой.

– Прости меня, Зеро, – сказал Тарек.

– За что?

– Ты знаешь, за что. За все. За то, что я не поддержал тебя в истории с Джен. За то, что ты был вынужден уйти из «Блумфилд-Вайс», а я за тебя не сражался. За то, что не прислушался к твоим словам о Перумале.

Кальдер в ответ лишь пожал плечами.

– Я восхищаюсь тобой, – продолжал Тарек, – ты добровольно отказался от ожидавшей тебя в нашем банке блестящей карьеры. Отказался от тех миллионов, которые мог бы там сделать.

– Уверяю тебя, это было вовсе не так трудно.

– Поверь, – остановил его Тарек. – Я знаю, что говорю. Таким честолюбивым людям, как ты или я, очень трудно решиться на подобный шаг.

Кальдер внимательно посмотрел на друга.

– Я вижу, твои дела в банке идут отлично.

– Возможно, – в свою очередь, пожал плечами Тарек. – Иногда я задаю себе вопрос – хочу ли я этого?

– А что с твоим братом?

– Точно не знаю. Я не видел Омара много лет. Он всегда был дик и несдержан. Одним словом, парень связался с какими-то безумцами.

– И Карр-Джонс об этом узнал?

– И грозил, что все расскажет Сидни, – с печальной улыбкой ответил Тарек. – Похоже, он это сделал.

– Мерзавец, – пробормотал Кальдер.

В одном из серых «лексусов» прибыли помощники Штала и тут же приступили к подготовке конференции.

– Знаешь, а я ведь уже встречался с Мартелем, – сказал Тарек.

– Неужели?

– Да. Фредди Лангхаузер пытался уговорить мое семейство вложить деньги в фонд «Тетон». Отец пылал энтузиазмом. Ему нравилась вся эта чушь о «человеке, который обрушил евро». По счастью, он попросил меня помочь ему копнуть глубже. Несколько недель назад мы встретились с Мартелем в Женеве. Мне сразу стало ясно, что он не контролирует сделку, хотя он ничем не показал, что может очутиться в дыре. Поэтому я не удивился, когда узнал, что фонд лопнул.

– И твой отец не стал вкладывать деньги?

– Ни за что. Я очень жестко на него надавил, и он меня послушался.

– Сидни об этом известно?

– Известно. Я сказал ему, когда мы летели сюда. Да, босс, похоже, не очень торопится, – добавил Тарек, взглянув на часы.

Раздался звонок, извещающий о прибытии лифта. Кальдер обернулся и увидел, как из кабины вышел высокий человек, увидеть которого он вовсе не рассчитывал.

Жан-Люк Мартель.

Он улыбался, а его выпуклые глаза сияли. Увидев Кальдера, Мартель вскинул брови, и его улыбка, став еще шире, превратилась в оскал.

– Вы еще здесь, Алекс? Очень удивлен. Однако это долго не продлится. – С его губ сорвался какой-то странный смешок, и он направился к выходу.

Кальдер вдруг ощутил леденящий холод, прекрасно понимая, что значат слова Мартеля. Но прежде чем он успел что-то сказать, француз ушел.

– Пошли! – бросил Кальдер, устремившись к лифту. Тарек последовал за ним.

Номер Штала находился на втором этаже. Кальдер забарабанил в дверь, но прежде чем Штал ее открыл, прошла целая минута. Финансист казался оцепеневшим.

– Мартель здесь был? – спросил Кальдер.

Штал ответил ему утвердительным кивком.

– Он вам ничего не сделал?

– Пальцем не тронул, – отрешенным тоном произнес Штал.

– Но он вам угрожал, не так ли? Он чем-то вам угрожал?

Взгляд Штала остановился на лежащей в пепельнице наполовину выкуренной сигаре. Банкир взял ее, внимательно изучил, сунул в рот и снова зажег. Кальдер всегда видел Штала энергичным, уверенным в себе. Но на сей раз вся его энергия куда-то испарилась, и перед Кальдером сидел невысокий, тощий и, судя по виду, очень уязвимый человек. Он посмотрел вначале на Тарека, затем на Кальдера и сказал:

– Мартель заявил, что, если я не соглашусь на его условия, он убьет либо мою жену, либо одну из дочерей, либо одного из внуков.

– Мартель блефует, – сказал Тарек.

– Он говорит, что на Украине у него есть хороший друг по имени Михайло Бодинчук. Зеро о нем упоминал. Этот парень – один из крупнейших инвесторов фонда «Тетон». Он, если можно так выразиться, специалист по решению проблем. Михайло устроил убийство Дженнифер Тан. Сегодня утром был убит один из людей Мартеля, Викрам, – парень занимался деривативами. По его словам, должен умереть еще кто-то. Мартель утверждает, что найти моих внуков будет совсем не сложно.

– Викрам мертв? – спросил Кальдер.

– По крайней мере он так утверждает.

Кальдер содрогнулся всем телом, вспомнив произнесенные несколько минут назад слова Мартеля.

– Следующим должен быть я, – бросил он.

– Мартель тоже это сказал, – произнес Штал. – Прости.

– Что он хочет? – спросил Тарек.

– Ему известно, что мы прибыли сюда без нового инвестора, и он требует, чтобы мы отказались от коллатералей по облигациям «ДЖАСТИС» всего на неделю. Мартель считает, что японский рынок к тому времени резко усилится.

– Он, видимо, свихнулся? – сказал Тарек. – Укрепление рынка ничего не изменит. Полагаю, нам всем следует отсюда уехать и забыть о его угрозах.

– Не думаю, что он заглядывает так далеко вперед, – вмешался Штал. – Ему известно о Перумале. В то же время он говорит, что готов дать бой в связи с обвинением в убийстве, и надеется этот бой выиграть. Он наймет армию первоклассных адвокатов, а сам будет сидеть, не открывая рта. Такие штуки срабатывали. Честно говоря, мне кажется, что он действительно сошел с ума. Но к тому, что он говорит, следует относиться очень серьезно.

– Он знает, что теряет все, – сказал Кальдер. – И сейчас ему надо выиграть хотя бы несколько дней в надежде, что за это время что-то случится. Что вы намерены предпринять?

Штал повернулся к Кальдеру, и тот сразу понял, что свойственная банкиру решительность покинула его, уступив место растерянности и страху.

– Не знаю. Правда не знаю. Если бы это касалось только меня, я пошел бы на риск. Но у меня три дочери и пятеро внуков. Я не имею возможности защитить их всех. А эти украинские психи с радостью истребят всю семью.

Глаза Штала увлажнились, и он поспешно утер слезы.

– Это не простое дело, – заметил Тарек.

– А как бы поступил на моем месте ты? – обратился к Кальдеру Штал.

– Я?

– Да, ты. Я вижу, что ты человек храбрый. Проводя расследование, ты рисковал жизнью. Что бы сделал ты?

Кальдер подошел к окну и уставился в белую пустоту. Кто он такой? Действительно храбрец или просто неисправимый глупец? Там, в снежной белизне, его ждут, и ему страшно повезет, если он доживет до вечера.

Но он не был отцом или дедом. Кроме того, он сам далеко не безгрешен и постоянно ищет для себя неприятностей.

– Все твердят, что я всегда слишком рискую, – сказал он, поворачиваясь лицом к Шталу. – Но на вашем месте я прислушался бы к словам Мартеля. Возможно, он действительно блефует. А что, если это не так? Мы ни в чем не можем быть уверены. И если он говорит правду, то этот тип, Бодинчук, найдет способ убить человека, который не должен был умирать. В любом случае триста шестьдесят миллионов баксов всего лишь деньги. Чертова уйма денег, но только денег.