Джеффри Дивер - Исчезнувший

«Нет, нет, нет, — в отчаянии думала Кара, — я все равно не успела бы».

Душа матери пришла и ушла, оставив вместо себя иллюзию.

Рассказ старой женщины перепрыгивал с одной темы на другую: добыча креветок в Мексиканском заливе сменялась ловлей тунца в Северной Атлантике, после чего ее брат, в смокинге, вдруг начинал играть на скрипке на палубе тонущего океанского лайнера. Образы из книг и фильмов переплетались с реальными воспоминаниями. Вскоре «дядя» Кары исчез — как и всякая связь с реальностью, — и рассказ стал безжизненным и скучным.

— Это где-то снаружи, — сказала под конец старая женщина. — Я знаю, что это там. — И закрыла глаза.

Кара сидела возле матери, пока та не уснула. Но ведь мать все-таки приходила в сознание, думала она, иначе Джейнин не стала бы звонить.

А если это случилось один раз, то может повториться снова.

Наконец Кара вышла в темный коридор, размышляя о том, что при всех ее талантах ей недостает главного: она не может перенести мать в то место, где сердца до самого последнего дня горят пламенем любви. Где каждая глава семейной истории сохраняется в памяти. И где пропасть между родными людьми — не более чем эффект, непродолжительная иллюзия.

Глава Дивизиона патрульной службы Джеральд Марлоу, мужчина с густыми кудрявыми волосами, отличался большой осмотрительностью. Эта черта развилась в нем за двадцать лет работы «на земле» и особенно укрепилась за пятнадцать лет еще более опасной службы — во главе патрульных.

Стоя перед ним в это утро почти что по стойке «смирно», Амелия Сакс мучилась от привычной боли в суставах. Кабинет Марлоу находился в угловой части Большого дома — Полицейская площадь, один.

— Садитесь, офицер! — Марлоу оторвал взгляд от папки с бумагами. — Прошу прощения. Садитесь… Итак, вы дочь Германа Сакса.

После слова «итак» Амелия уловила небольшую паузу. Уж не хотел ли он добавить «детка»?

— Да.

— Я был на похоронах.

— Я помню.

— Хорошие были похороны. — Если похороны бывают хорошими. — Ладно, офицер. — Марлоу не отрывал от нее глаз. — Скажу прямо — у вас наметились кое-какие неприятности.

Это поразило Амелию как удар грома.

— Прошу прощения, сэр?

— Место происшествия у реки Гарлем, в субботу, когда машина упала в воду. Это вы осматривали его?

Когда угнанная Кудесником «мазда» уничтожила хибару наркомана Карлоса и отправилась в свободное плавание.

— Да, я.

— Вы там кого-то взяли под арест, — продолжал Марлоу.

— Ах вот оно что! Нет, не совсем так. Этот тип зашел за ограждающую ленту и начал возиться внутри оцепления. Я приказала вывести и задержать его.

— Задержать, арестовать! В любом случае он какое-то время провел в заключении.

— Конечно. Мне же нужно было от него избавиться, удалить с места происшествия.

Сакс начала понимать, что к чему. Какой-то скандальный гражданин пожаловался на нее. Такое случается каждый день, и никто не обращает внимания на подобную чепуху. Она стала успокаиваться.

— Так вот, этого типа звали Виктор Рамос.

— Ну да, он так мне и сказал.

— Конгрессмен Виктор Рамос. — Амелия вновь напряглась. Капитан развернул лежавшую перед ним нью-йоркскую «Дейли ньюс». — Посмотрим, посмотрим. А, вот оно! — Он показал ей разворот с большой фотографией человека в наручниках. Заголовок гласил: «ТАЙМ-АУТ ДЛЯ ВИКТОРА». — Вы приказали офицерам устроить ему тайм-аут?

— Он…

— Приказали или нет?

— Думаю, да, сэр.

— Он заявил, что ищет оставшихся в живых.

— Оставшихся в живых? — засмеялась Сакс. — Это была крошечная хибара, которую зацепила машина преступника, съезжая в реку. Часть стены обрушилась и…

— Вы слишком горячитесь, офицер.

— …и открылся вид на мешок с пустыми бутылками. Больше никакого ущерба нанесено не было. Медики проверили хижину, и я изолировала ее. Единственные живые существа, оставшиеся там, — это вши.

— М-да, — Марлоу раздражала ее горячность. — По его словам, он хотел убедиться, что жильцы не пострадали.

— Домовладельцы, — иронически уточнила Сакс, — вышли оттуда сами. Никто не был ранен. Хотя один из них позднее получил синяк, оказывая сопротивление при аресте.

— Аресте?

— Он попытался стянуть у пожарника фонарик, а потом помочился на него.

— О Господи…

— Ничуть не пострадавшие обкурившиеся мерзавцы, — пояснила Сакс. — Именно об этих гражданах и беспокоился Рамос?

Лицо капитана выразило сочувствие, но тут же вновь стало бюрократически бесстрастным.

— Вы уверены, что Рамос уничтожил какие-то вещественные доказательства, которые облегчили бы поимку преступника?

— Это не имеет значения, сэр. Тут важна процедура. — Амелия очень старалась сохранять спокойствие, поскольку Марлоу был начальником начальника ее начальника.

— Давайте по существу, офицер Сакс! — И он повторил свой вопрос: — Вы уверены, что пострадали какие-то вещественные доказательства?

Она вздохнула:

— Нет.

— Таким образом, появление Рамоса на месте происшествия не относилось к делу.

— Я…

— Относилось или нет?

— Нет, сэр. Мы преследовали убийцу полицейского, капитан. Неужели это ничего не значит? — с горечью спросила Сакс.

— Для меня значит, для многих других тоже. А для Рамоса — нет.

Она кивнула.

— Так о каких же громах и молниях мы говорим?

— Там были телевизионные съемочные группы, офицер. Вы смотрели вечером новости?

Нет, подумала Амелия, потому что была очень занята, преследуя преступника. Но вслух сказала:

— Никак нет, сэр.

— Ну так вот, Рамос был героем дня. Показывали, как его уводят в наручниках.

— Вы прекрасно понимаете, в чем состояла единственная причина его появления на месте происшествия: Рамос хотел показать, как рискует своей поганой жизнью ради спасения пострадавших. Что, он собирается скоро переизбираться? — Подтвердив подобное замечание, можно досрочно уйти на пенсию. Или остаться без нее. Марлоу ничего не ответил. — Каков же…

— Итог? — Марлоу поджал губы. — Сожалею, офицер, но вы провалились. Рамос собрал о вас информацию и узнал об экзаменах на звание сержанта. Он потянул за ниточки и завалил вас.

— Что сделал?

— Завалил. Договорился с теми, кто принимал экзамены.

— У меня же третий результат за всю историю службы! — с горьким смехом заметила Сакс. — Разве это не так?

— Да, на устных и письменных экзаменах. Но вам ведь нужно еще пройти итоговые учения.

— Я хорошо с ними справилась.

— Предварительные результаты были хорошими. Но в окончательном отчете — полный провал.

— Невероятно! Что же случилось?

— Один из офицеров не пропустил вас.

— Не пропустил? Но я… — И тут Сакс вспомнила красавчика полицейского с дробовиком, вылезавшего из-за мусорного бака. Того, которого она осадила.

Бац, бац…

— Тут сказано, что вы «не выразили должного уважения к старшему по званию», — прочитал капитан. — «Сакс также проявила пренебрежительное отношение к равным по званию, что привело к возникновению угрожающей ситуации».

— Значит, Рамос нашел того, кто желал подставить меня, и приписал ему эти слова. Простите, капитан, но неужели вы действительно считаете, что уличный коп может так выразиться? «Угрожающей ситуации»! — «Как же больно, Стрелок!» — подумала она, мысленно обращаясь к своему отцу. — Что там еще, сэр? — спросила Сакс у Марлоу. — Ведь есть же что-то еще, не так ли?

Капитан выдержал ее взгляд.

— Да, офицер. Есть. Боюсь, это самое худшее. — «Послушаем, Стрелок, что же может быть еще хуже». — Рамос добивается вашего увольнения.

— Увольнения? Вот оно что!

— Он требует провести дознание.

— Мстительный… — Слово «козел» Амелия так и не произнесла, поскольку взгляд Марлоу напомнил ей о том, что от этого в первую очередь пострадает именно она.

— Должен вам сказать, что Рамос очень настойчив… Он требует отстранить вас от должности. Без оплаты. — Подобное наказание обычно применялось к полицейским, обвиненным в каких-либо преступлениях.

— Почему? — Марлоу не ответил, но этого вовсе не требовалось — Сакс и так знала ответ: чтобы сохранить свое реноме, Рамос должен доказать, что женщина, устроившая ему «тайм-аут», недостойна звания полицейского. Не считая того, что он просто мстительный козел. — На каких основаниях?

— Неповиновение, некомпетентность.

— Я не могу расстаться со своим значком, сэр! — В голосе Сакс звучало отчаяние.

— Что касается экзамена, мне с этим ничего не поделать, Амелия. Все это в компетенции комиссии, а она уже вынесла решение. А вот против отстранения я буду возражать — хотя ничего не обещаю. У Рамоса большие связи.