Нора Робертс - Коллекционер

Она уже была на полпути, когда услышала за спиной топот. Лайла оглянулась, приготовилась получить пулю, заметила, что Джей Маддок летит вниз в прыжке.

Сила столкновения сбила ее с ног, вышибла из легких воздух. Мир завертелся перед глазами, боль пронзила плечо, бедро и голову, пока они катились вниз по ступенькам, как кости из опрокинутого стаканчика.

Во рту появился металлический вкус крови, неприятный свет бил в глаза. Она слабо пнула азиатку ногой, попыталась отползти. В горле стояла тошнота. Собравшись с силами, она снова ударила Маддок ногой. Почувствовала удар. Приготовилась вскочить и пошатнулась. Искры посыпались из глаз – кулак врезался в челюсть.

Азиатка набросилась на нее и стиснула шею.

Больше уже не красавица. Красные глаза, из которых текут слезы. Распухшее лицо в синяках и крови. Но рука, сжимавшая Лайле горло, весила тонну.

– Знаешь, скольких я убила? Ты – ничто. Ты следующая. А когда твой мужчина вернется, biao zi, я выпущу ему кишки и буду смотреть, как он истечет кровью. Ты ничего не знаешь, и я просто тебя задушу.

Ни глотка воздуха. Только красный туман в глазах.

Она увидела Аша за мольбертом. Увидела, как он ест вафли, смеется в залитом солнцем кафе.

Увидела его… их… в самолете, в доме… вместе… как они живут вместе всю оставшуюся жизнь.

Будущее в ее руках.

Аш. Она убьет Аша.

Адреналин вспыхнул в крови. Ударил электрическим током. Лайла стала биться, но рука на горле только сжималась. Она продолжала сопротивляться, видя, как азиатские губы растянулись в жуткой ухмылке.

Тяжесть. В руке лежит тяжелый инструмент. Он по-прежнему у нее. Она его не уронила.

Лайла лихорадочно пыталась открыть его одной рукой.

– Яйцо, – прохрипела она.

– Думаешь, мне не плевать на гребаное яйцо?

– Здесь. Яйцо. Здесь.

Безжалостная хватка на мгновение ослабла. Воздух обжег горло.

– Где?

– Я отдам его тебе. Тебе. Пожалуйста.

– Скажи, где оно.

– Пожалуйста.

– Скажи или умрешь.

– В…

Остальную часть фразы она замаскировала кашлем, от которого из глаз полились слезы.

Маддок дала ей пощечину.

– Где. Яйцо, – потребовала она, награждая Лайлу пощечинами.

Та считала, что кричит, но измученное горло издавало нечто вроде свистящего хрипа. Но она справилась и вонзила нож в щеку Джей. На секунду тяжесть покинула ее грудь. Она билась, брыкалась, снова ударила ножом. Боль пронзила руку – Джей Маддок выкрутила ей запястье и отняла нож.

– Мое лицо! Мое лицо! Я изрежу тебя в клочья.

Обессиленная, потерпевшая поражение, Лайла приготовилась умереть.

Аш нес домой еду из китайского ресторанчика, маленькую коробочку из пекарни и букет герберов, ярких, как леденцы.

Они наверняка заставят ее улыбнуться.

Он представил себе, как открывает бутылку вина, как они делят обед, делят постель. Отвлекают друг друга, пока наконец Файн не позвонит и они не узнают, что все кончено. Все завершилось.

А потом они начнут жить заново.

Он подумал о ее реакции на его предложение на обочине дороги. Он не собирался просить ее стать своей женой именно там, но представился нужный момент. Она выглядела именно так, была именно такой, и они читали в глазах друг друга каждую мысль во время всего разговора с Вазиным.

То, что между ними, случается очень редко. Он знал это. Оставалось заставить поверить ее.

Они могут путешествовать, куда она захочет, и так долго, как она захочет. Куда? Это не имеет значения. Они могут использовать его дом как базу, пока они не будут готовы пустить корни.

А она обязательно соберется пустить корни. Как только действительно поверит, как только доверится тому, что у них есть.

Если это зависит от него, у них есть все время на свете.

Он переложил свертки в другую руку, чтобы вынуть ключи, и стал подниматься по лестнице.

Заметил, что индикаторы сигнализации и камеры, которую он установил, погасли. А ведь они горели, когда он уходил! Проверил ли он их?

Волоски на затылке встали дыбом – он увидел царапины на замках. И дверь не прилегала плотно!

Он уронил свертки. И услышал вопль.

И атаковал дверь. Та скрипела, стонала, но держалась. Отбежав, он вложил в удар всем телом всю силу, всю ярость.

Дверь распахнулась, открывая жуткий кошмар.

Он не знал, жива ли Лайла. Все, что он видел, – кровь, ее кровь, обмякшее тело и остекленевшие глаза. И Маддок, оседлавшую ее и замахнувшуюся ножом для удара.

Ярость с новой силой охватила его, удар молнии, от которого закипела кровь, горели кости. Он набросился на азиатку с такой злобой, что не почувствовал укуса ножа, которым она его порезала. Просто поднял ее, оторвал от Лайлы. Отбросил в сторону. Он стоял между ней и Лайлой, боясь опустить глаза, готовясь к новой атаке.

Она не вскочила. На этот раз она скорчилась в щепках того, что когда-то было столиком-пембрук его бабушки. Кровь текла рекой по ее щеке, сочилась из носа. Краем сознания он спросил себя: уж не потому ли она плачет? Глаза были красными, распухшими.

Он снова ринулся на нее и врезался бы, как бык, в стену, но она умудрилась откатиться, встать на неверных ногах и снова ударить ножом, от которого он едва успел уклониться.

Схватил руку, в которой она держала нож, вывернул запястье, представил, как кость ломается, словно сухая ветка. В панике и боли она выбросила ногу, едва не сбила его на пол, но он держался. И использовал инерцию, чтобы развернуть ее.

И увидел Лайлу, пьяно пошатывавшуюся, со свирепым лицом и лампой в руках, которую она держала, как меч или бейсбольную биту. Облегчение разом смешалось с яростью.

– Беги! – приказал он, но она продолжала наступать.

Джей пыталась вырваться, и скользкая от крови кожа едва не позволила ей освободиться. Он оторвал взгляд от Лайлы, взглянул в глаза Маддок.

И впервые в жизни сжал кулак и ударил в лицо женщину. Не один раз, а дважды.

Нож со звоном свалился на пол. Колени Джей подогнулись, и он позволил ей упасть. Поднял окровавленный набор инструментов и успел обнять Лайлу за талию как раз в тот момент, когда она стала падать лицом вниз.

– Она мертва? Мертва?

– Нет. Ты сильно ранена? Дай я посмотрю.

– Не знаю. У тебя кровь. Рука кровоточит.

– Все в порядке. Я позвоню в полицию. Ты можешь сбегать на кухню в чулан? Там должен быть шнур.

– Шнур. Нужно ее связать.

– Я не могу оставить тебя тут с ней. Сможешь сама принести?

– Да.

Она отдала ему лампу.

– Я сломала вилку, когда вытаскивала ее из розетки. Я починю. Но сначала схожу за шнуром. И аптечкой. Ты истекаешь кровью.

Он знал, что не должен тратить время, но не смог удержаться.

Отставил лампу и притянул ее к себе, нежно-нежно.

– Я думал, ты мертва.

– Я тоже так думала. Но мы живы.

Она провела руками по его лицу, словно запоминая каждую черточку.

– Мы живы. Не позволяй ей очнуться. Тебе придется снова ударить ее, если она шевельнется. Я сейчас вернусь.

Он вынул телефон и дрожащей рукой набрал номер полиции.

Прошли часы, а ей казалось – дни. Полицейские в мундирах, «Скорая», Файн и Уотерстон. ФБР. Люди входили и выходили. Входили и выходили. Потом доктор светил фонариком ей в глаза, щупал, тыкал пальцем, спрашивал ее, кто президент США. Даже сквозь дымку шока она допрашивала доктора, который пришел на вызов:

– Что вы за доктор?

– Хороший доктор.

– Я имею в виду, что это за доктор, который приходит на вызовы.

– Действительно хороший. И я друг Аша.

– Она ударила его ножом, а скорее, порезала. Я как раз упала с лестницы.

– Вам повезло. Несколько сильных ушибов, но ничего не сломано. Горло, полагаю, сильно болит.

– Ощущение такое, словно я пила воду со стеклянными крошками. Ашу нужно ехать в больницу с этой рукой. Так много крови…

– Я могу его зашить.

– Здесь?

– Это то, чем я занимаюсь. Помните мое имя?

– Джад.

– Прекрасно. У вас небольшое сотрясение. Несколько героических синяков – это медицинский термин, – добавил он, что заставило ее улыбнуться. – Вам не повредит провести ночь в больнице. Под наблюдением.

– Я бы лучше приняла душ. Нельзя ли мне принять душ? От меня несет этой женщиной.

– Самой нельзя.

– Вряд ли я смогу сейчас заняться сексом в душе.

Он рассмеялся, сжал ее руку.

– Ваша подруга здесь. Джули? Как насчет того, чтобы она вам помогла?

– Было бы неплохо.

– Пойду за ней. Вы подождите, ладно? Ванные – это минные поля.

– Вы хороший друг… я… о, вспомнила! Я видела вас на похоронах Оливера. Доктор Джадсон Доннелли – консьерж-медицина. Как тот парень на телевидении.

– Хороший признак того, что мозги у вас не слишком свихнулись, – еще один модный медицинский термин. Я собираюсь оставить письменные инструкции относительно лечения. И забегу завтра, чтобы посмотреть вас обоих. А пока отдыхайте, прикладывайте лед к синякам и избегайте секса в душе последующие двадцать четыре часа.

– На это я способна.