Роберт Ладлэм - Зеленая угроза

— Что вы с ним сделаете? — осведомился Дзиндзиро. Рэнди пожала здоровым плечом.

— Думаю, что мы доставим его в Штаты и отдадим под суд.

Перестрелка возобновилась на сей раз севернее того места, где они находились.

— И поэтому я предлагаю вам обоим немедленно пройти вместе со мной в вертолет. В этих местах что-то очень неспокойно.

Питер крался сквозь облако густого дыма, держа карабин на изготовку. Услышав громкий металлический щелчок поблизости, он бесшумно опустился на одно колено и всмотрелся вперед в поисках источника звука.

Из медленно прояснявшейся дымовой завесы вышел один из охранников Номуры. Его рука лежала на рукоятке переводчика режима огня немецкой штурмовой винтовки; судя по всему, он хотел переключить ее с одиночных выстрелов на очереди по три патрона. Он широко раскрыл рот, увидев прицелившегося в него англичанина.

— Очень неосторожно, — мягким голосом произнес Питер и нажал на спусковой крючок.

Пораженный всеми тремя выстрелами, сделанными почти в упор, охранник растянулся на залитой кровью траве.

Питер еще немного подождал, позволяя дыму, уносимому легким ветерком на запад, к океану, рассеяться. Потом внимательно оглядел открытое пространство перед собой и не заметил никакого движения.

Удовлетворенный этим, он повернулся и быстро побежал обратно к вертолету.

Рэнди, с белым как бумага от боли лицом, конвоировала своего пленника к поджидавшему их «Блэк Хоуку». Однажды она споткнулась, и Хидео Номура тут же стремительно оглянулся и устремил на нее исполненный жгучей ненависти взгляд. Она покачала головой и приподняла дуло карабина, нацелив его прямо в спину Лазарю.

— Я не советовала бы делать такие вещи. Разве что вы действительно верите, будто вам удастся восстать из мертвых. Даже с одной рукой я не промахнусь. Полезайте внутрь!

Дзиндзиро, шедший позади нее, откровенно захихикал. Зрелище унижения, которому подвергается его предатель-сын, совершенно явно доставляло ему удовольствие.

Человек, присвоивший себе имя Лазарь, повернулся и вскарабкался в дверь фюзеляжа вертолета. Стоя снаружи, Рэнди жестом приказала ему сесть на одно из расположенных вдоль задней стенки сидений. Он еще сильнее нахмурился, но повиновался.

Подбежавший Питер заглянул через плечо Рэнди в вертолет, увидел пленника и удивленно вздернул брови.

— Замечательная работа, Рэнди. Великолепная! Впрочем, он тут же осмотрелся вокруг, и на его лицо вернулось встревоженное выражение.

— Но где же все-таки Джон?

Смит бежал вдоль взлетной полосы, направляясь навстречу четверым бандитам, сопровождавшим по противоположной стороне идущий на взлет беспилотный самолет-крыло. Они все так же двигались двойками, и шедшие сзади были готовы в любое мгновение прикрыть огнем своих товарищей. Судя по всему, их внимание было сосредоточено на сражении, разворачивавшемся вокруг застывшего поодаль «Черного ястреба», но Смит нисколько не сомневался, что они очень скоро его обнаружат.

Какая-то часть его сознания испуганно убеждала, что его безрассудный поступок всего лишь особенно глупая форма самоубийства, но он яростно заглушил этот голос. У него просто не имелось никаких других вариантов. Он должен был как можно быстрее разделаться с этой вражеской командой, прежде чем его заметят, подавят огнем, в котором у врагов было четырехкратное преимущество, прижмут к земле, а затем подойдут поближе и убьют.

Единственный реальный шанс уцелеть в бою против этих людей состоял в том, что он должен захватить инициативу и суметь удержать ее. Тактика выдавала в них профессионалов, по всей вероятности, опытных солдат-наемников, которых Номура-Лазарь завербовал, чтобы они делали для него грязную работу. В беспорядочной перестрелке Смит наверняка сумел бы уложить одного из них, возможно, даже двоих, но пытаться вести бой сразу со всеми четырьмя означало всего лишь быструю смерть. Кроме того — он это отлично понимал, — присутствие среди этих людей третьего Горация действительно делало такую линию поведения больше всего похожей на самое натуральное безрассудство.

Уже дважды Смиту приходилось выходить один на один с этими беспощадными и могучими убийцами. Из обоих поединков ему посчастливилось выйти живым, но он не собирался снова полагаться на везение. На сей раз он должен был создать удачу своими собственными руками, а это означало — пойти на риск.

Он бежал дальше, то и дело поглядывая под ноги, чтобы ни обо что не споткнуться в высокой траве, росшей вдоль восточного края взлетно-посадочной полосы. Расстояние до набиравшего скорость самолета и четверки сопровождавших его охранников сокращалось все быстрее.

Двести пятьдесят метров. Двести. Сто пятьдесят метров. Джон чувствовал, что его легким начинает не хватать воздуха. Он вскинул карабин к плечу и продолжал бег.

Сто метров.

«Летающее крыло» надвинулось на него, почти заслонив небо. Работали уже все четырнадцать его пропеллеров, очерчивая в воздухе ярко сверкавшие круги.

Пора!

Смит нажал на спусковой крючок «М-4» и на ходу выпустил несколько коротких очередей по застигнутым врасплох террористам. В стороны полетели ошметки срезанной пулями травы и кусочки бетона.

Охранники сразу же залегли и открыли ответный огонь.

Джон метнулся влево, уходя подальше от открытого места. Пули срезали траву у него за спиной и свистели рядом с головой. Он прыгнул рыбкой вперед, приземлился на плечо, перекатился, снова вскочил, побежал дальше, снова выстрелил и метнулся вправо.

Вокруг него свистели пули, одна пролетела совсем рядом, он даже почувствовал затылком прикосновение разогретого воздуха. Еще одна пуля угодила в бок, отскочила от бронежилета, но сбила его с ног. Сморщившись от боли, Смит откатился в сторону. Пули, громко чмокая, вонзались в землю рядом с ним.

Сквозь грохот стрельбы он услышал мощный и низкий, похожий на рев быка, голос, выкрикивавший грозные приказы где-то на другой стороне взлетно-посадочной полосы. Последний из Горациев командовал своим отрядом.

А затем стрельба внезапно прекратилась.

В наступившей тишине Джон осторожно приподнял голову и слабо усмехнулся, почувствовав облегчение. Как он и рассчитывал, «летающее крыло», которое продолжало разбег, подчиняясь заложенной в управляющий компьютер программе, оказалось между ним и людьми, пытавшимися убить его. На протяжении нескольких секунд они не могли стрелять в него, по крайней мере, не рискуя попасть при этом в один из своих драгоценных самолетов.

Но он знал, что это вынужденное перемирие продлится очень недолго.

Смит приподнялся и, низко пригнувшись, двинулся назад, стараясь бежать с той же скоростью, с какой двигался медленно разгонявшийся самолет, летавший на солнечной энергии. При этом он заглядывал под огромное крыло, высматривая на бетоне полосы любой признак движения противников.

Сквозь узкий зазор между пятью стойками шасси и обтекаемыми гондолами, предназначенными, по-видимому, для размещения приборов управления и груза, он и впрямь мельком увидел бегущие ноги в ботинках армейского образца. Двое охранников под прикрытием самолета перебегали через полосу, рассчитывая получить возможность расстрелять наглого врага с близкого расстояния.

Джон продолжал отступать, держа «М-4» у плеча. Его палец лежал на спусковом крючке. Пульс громко колотился у него в ушах. Он перевел дыхание. Ну же, мысленно уговаривал он бегущих. Давайте. Сделайте ошибку.

И они ее сделали.

Охваченные нетерпением или излишне самонадеянные, а может быть, подстрекаемые гневом рыжеволосого гиганта, который командовал ими, оба наемника вышли на открытое место одновременно.

В то же мгновение Смит обрушил на неосторожную пару свинцовый град. Карабин яростно дергался у его плеча. Стреляные гильзы, громко звякая, падали на бетон. Оба громко закричали и упали в траву. Длинные очереди, выпущенные с расстояния менее пятидесяти метров, только-только не разрезали их пополам.

И тут на Смита — в грудь и в правый бок — обрушилась целая серия мощнейших ударов. Кевларовая броня отразила пули, но все равно его сбило с ног и бросило на колени. Лишь каким-то чудом Смит удержал в руках карабин.

Затуманившимися от резкой боли глазами он посмотрел направо.

Там, на расстоянии в каких-то сорок метров, на покрытой ровным асфальтом бетонной полосе стоял очень высокий зеленоглазый мужчина и, холодно улыбаясь, смотрел на него через прицел своего автомата. В этот самый момент Джон понял, какую ошибку он допустил. Последний из Горациев послал на убой двоих из своих людей, пожертвовал ими, точно так же, как шахматист жертвует пешки, чтобы получить позиционное преимущество. Пока Джон убивал их, великан быстро обогнул еще не разогнавшийся самолет спереди и получил возможность напасть на своего врага с фланга.