Уоррен Мерфи - Черная кровь

И вот, когда Спеск увидел на обочине аккуратные контейнеры с мусором, он понял, что нашел достаточно безопасное место для парковки. Он отыскал поблизости бар и велел Натану не открывать рта.

Сам Спеск одинаково хорошо владел и русским, и английским. Сразу после второй мировой войны КГБ организовал специальные детские сады, в которых дети практически одновременно учились говорить по-русски и по-английски или по-китайски. Таким образом, они учились не только говорить без акцента, но и думать на двух языках. Как оказалось, дети могут научиться точно воспроизводить любые звуки, тогда как взрослые — только те, что усвоили в детстве. Все это означало, что Спеск вполне мог войти в «Бар Винарского», что на Гранд-конкорс в Бронксе, и по его произношению никто бы не заподозрил, что он родом не из Чикаго.

И вот он заказал пива и поинтересовался, как дела, приятель, и ух ты, приятель, какой шикарный у тебя бар, и, кстати, что это за баррикады в желтую полоску в противоположном конце улицы?

— Здания. Сносят. Там ниггеры, — ответил бармен, говоривший по-английски далеко не столь чисто, как Спеск.

— А с какой это стати они сносят здание, дружище, а? С чего бы это? — спросил Спеск — ни дать ни взять выпускник колледжа Дугласа Макартура, зарабатывавший себе на учебу продажей «Чикаго трибюн».

— Сносят. Политики. Сносят — потом строят.

— Ну, и что дальше?

— А ничего. Люди с «пушками». Думаю, наркотики. Ищут. Наверное, героин, — сказал бармен.

— И много их там?

— Оцепили три квартала. И телекамеры. В окнах. Не ходи туда. Одни ниггеры кругом. Оставайся здесь, — посоветовал бармен.

— Еще бы, — отозвался Спеск. — Слушай, а в газетах что-нибудь было? Я хочу сказать, чудно как-то — сносят здание, а вокруг оцепление, и все с оружием.

— Наркотики, я думаю. Героин. Он хочет выпить? — спросил бармен, указывая на Натана.

Натан уставился куда-то за стойку бара. У него текли слюни.

— У тебя там пистолет, — сказал Спеск. — Будь добр, убери его подальше.

Он хлопнул Натана по плечу и знаком показал, чтоб Натан не издавал ни звука.

Спеск провел весь день в баре. Время от времени он заказывал выпивку, сыграл партию в дартс, а в основном просто трепался со всеми чудесными парнями, которые заходили и уходили — рад тебя видеть, приятель, заходи еще.

Один из посетителей сообщил Спеску, что какого-то черного парня ранили и чернокожий священник поднял шум. Священника звали Уодсон, преподобный Джосайя. В послужном списке Уодсона числились разные славные деяния: грабеж, нарушение прав частной собственности, сводничество, вооруженное нападение, изнасилование, покушение на убийство — но всякий раз полиция получала из муниципалитета указание замять дело.

— Готов поспорить, что ты полицейский, верно? — спросил Тони Спеск, он же полковник Спасский.

— Ага. Сержант, — ответил его собеседник.

Тони Спеск заказал пива для своего нового друга и сказал ему, что главная проблема Нью-Йорка в том, что руки у полиции связаны. И платят им гроши.

Сержант считал, что это истинная правда. Ей-богу — истинная правда.

Полковник Спасский, правда, не сказал сержанту, что точно такие же чувства испытывает и московский милиционер, и лондонский бобби, и страж порядка где-нибудь в Танзании.

— Слушай, а из-за чего такая суета? Где это — на Уолтон-авеню, что ли?

— А, это, — отозвался сержант. — Т-с-с. Они задействовали ЦРУ. Дней восемь назад. Но они обделались.

— Да ну? — удивился Тони Спеск.

Натан тем временем углядел маленький револьвер у сержанта на поясе.

Рука его потянулась к оружию. Спеск шлепнул по руке, оттащил Натана к двери и подтолкнул в направлении машины. Ему не хотелось отдавать Натану приказ по-русски.

Спеск вернулся к столу, и сержант поведал ему про своего друга, который знаком с одним из цэрэушников. Тот рассказал, что дело кончилось провалом. Полным. Они опоздали.

— Опоздали куда? — спросил Спеск, Тони Спеск из Карбондейла, штат Иллинойс, агент по продаже электробытовых товаров.

Как обычно бывает со всеми пьяницами, сержант полиции после полутора часов, проведенных вместе в баре, стал считать Спеска ближайшим приятелем. Поэтому Спеск уже был «мой дружище Тони», когда в бар заглянул еще один полицейский, и они решили прошвырнуться вечерком по городу, потому что Тони получал щедрые командировочные, и мог себя ни в чем не ограничивать. И они взяли с собой Джо.

— Джо — только обещай, что никому ни слова — работал в ЦРУ.

— У-у, мешок дерьма, — сказал Тони Спеск.

— Это точно, — подтвердил сержант и подмигнул.

Они пошли в гавайский ресторан. Джо заказал себе «Сингапурскую пращу».

В стаканы с этим коктейлем для красоты, а также затем, чтобы за него можно было содрать три доллара двадцать пять центов, вставляли симпатичные лиловые бумажные зонтики. Когда у Джо накопилось уже пять таких зонтиков, причем платил Тони, Джо рассказал совершенно невероятную историю.

Там был инженер из Германии. Фриц, в общем. Да, из Германии, разве я не сказал? Ага. О'кей. Ну и вот, он изобрел эту штуковину. Что значит, к-какую штуковину? Эт-то секрет. Ну, вроде как секретное оружие. Изобрел ее в своем фрицевском подвале или на чердаке, или еще где. Давно — еще во время войны. И н-никому н-ни слова, п-потому что это секрет... Да, так о чем это я?

— Что за оружие? — спросил Тони Спеск.

Джо поднес стакан с «Сингапурской пращой» к носу и вдохнул винные пары.

— Никто не знает. Потому это и секрет. Мне надо в уборную.

— Валяй в штаны, — не допускающим возражений тоном велел Спеск.

Сержант уже вырубился, и некому было заметить, что сам Спеск совсем не пьет.

— Ладно, одну минутку... — сказал Джо. — Ну вот. О'кей. Теперь — порядок. Может, эта штука читает мысли. Никто не знает.

— И вы нашли ее? — продолжал допытываться Спеск.

— У-ух, мокро, — поежился человек, которому Америка платила тридцать две тысячи долларов в год за то, чтобы он защищал ее интересы в любой точке мира, с помощью своего высокого интеллекта, хитрости и самодисциплины.

— Высохнет, — успокоил его Спеск. — Так ты нашел ее?

— Слишком поздно, — ответил Джо.

— Почему?

— Потому что я обошелся штанами, — сказал агент самой привилегированной из всех спецслужб со времен Преторианской гвардии императора Нерона.

— Да нет. Это я про секретную штуковину — почему слишком поздно?

— Она исчезла. Мы ее не нашли. И вообще мы про нее узнали только потому, что ее стали искать немцы из Восточной Германии.

— Так, а мы ничего не знали, — пробормотал Спеск. Что ж, они заплатят за это предательство по отношению к России. Очевидно, кто-то из бывших гестаповцев, работающих ныне на восточногерманскую разведку, вспомнил, что покойничек изобрел какое-то устройство, и восточные немцы отправились на его поиски, ничего не сообщив об этом КГБ, а американцы их засекли и сами принялись искать, а потом уже и все остальные подключились.

Разумеется, существовала возможность, что американцы просто подбросили какую-то пустышку, чтобы заставить агентов из разных стран раскрыть себя. Но Спеск отмел это. Если иностранный агент попадается, его держат обычно, чтобы поторговаться. Иллюзии времен холодной войны давно канули в прошлое, и никто уже не надеется полностью перекрыть каналы проникновения в страну иностранных разведчиков.

Слишком уж много мер предосторожности было принято. Движение тут очень напряженное. Зачем его перекрывать? Можно было бы просто установить наблюдение. Нет-нет, вся эта история с изобретением смахивает на правду. Во всяком случае, сами американцы в нее верят. Но к чему такая суета? Изобретение, сделанное тридцать лет тому назад, не может иметь большой практической значимости. Тридцать лет назад не было детекторов лжи, не было машин, устанавливающих обратную связь на биологическом уровне, не было пентотала натрия. И вся эта затея с проникновением в Америку оказалась пустой поездкой за устаревшим изобретением. Спеск чуть было не расхохотался. Чего он искал? Возможности заглянуть в мозг человеку и посмотреть, что там происходит? Обычно там происходит нечто бессвязное и бессмысленное.

А снаружи Натан спал на заднем сиденье автомобиля. Движение машин возле ресторана было необычайно оживленным. Впрочем, нет. Самым обычным.

Спеск судил по меркам Москвы, где машин гораздо меньше. Спеск чувствовал себя неуютно.

Этот цээрушник Джо был отпущен с дежурства. А операция началась всего десять дней назад. Значит, это не отпуск. Минимальный срок, на который ЦРУ задействует своих людей, — двадцать дней. Или — что чаще всего — до завершения операции.

Итак, Джо получил отпуск, потому что операция закончена. Американцы не нашли того, что искали, и просто отзывали отсюда сотрудников ЦРУ.

Значит, Спеску придется самому взглянуть на место действия.

Спеск редко терял спокойствие, но в этот вечер он был по-настоящему встревожен. Он разбудил Натана и отдал ему пистолет.