Дэвид Моррелл - Готика на Рио-Гранде

— Ничего больше не говори, — предупредил Марк.

— Хотите знать, что все это значит? — спросил Джон у Ромеро.

Ромеро снова стер кровь с лица.

— Думаю, вам надо дать то, что вы хотите, — сказал Джон.

— Нет! — возразил Марк. — Это надо немедленно прекратить Я не уверен, что он сам по себе. Если здесь участвует полиция... Слишком это рискованно. Прекрати.

К амбару приближались торопливые шаги. Только Ромеро посмотрел на вошедшего Мэтью с кувшином воды.

— Дай ему, — сказал Джон.

Мэтью осторожно приблизился, будто человек, опасающийся дикого зверя. Поставив кувшин у ног Ромеро, он отпрыгнул назад.

— Спасибо, — сказал Ромеро.

Мэтью не ответил.

— Почему ты всегда молчишь? — спросил Ромеро.

Мэтью ничего не сказал.

У Ромеро побежали мурашки по коже.

— Ты не можешь говорить!

Мэтью отвернулся.

— Конечно же! Когда я был тут осенью, Джон тебе велел принести телефон, чтобы позвонить в полицию. Тогда я не подумал. — Ромеро подождал, пока вертящиеся мысли чуть успокоятся. — Я решил, что он посылает самого слабого, чтобы если я затею свалку, он с Марком справились бы. — В легких у Ромеро стало пусто. Он сделал несколько глубоких вздохов. — Но все время, что я наблюдал за домом, ты не сказал ни слова.

Мэтью все смотрел в сторону.

— Ты немой. Вот почему Джон послал тебя за телефоном. Потому что ты сам не мог вызвать полицию.

— Перестаньте дразнить моего брата и пейте воду.

— Я его не дразню. Я просто...

— Пейте!

Ромеро потянулся за кувшином, поднял его к губам и стал глотать, не обращая внимания на кислый вкус засохшей рвоты, желая только очистить рот и вымыть гальку из горла.

Джон достал из кармана ветровки чистый носовой платок и бросил его Ромеро.

— Смочите его водой и протрите лицо. Сотрите кровь. Мы не звери. Нет необходимости унижать ваше достоинство.

Не ожидая такой любезности, Ромеро сделал, как ему было сказано. Чем больше как с человеком они с ним будут обращаться, тем больше шансов выбраться отсюда. Он отчаянно пытался найти способ как-то отовраться.

— Вы ошибаетесь насчет неучастия в этом деле полиции.

— Да?

— Конечно, это не официально. Но поддержка у меня есть. Я сказал своему сержанту, что собираюсь сделать. Договор таков, что, если я не буду звонить ему по сотовому каждые шесть часов, он будет знать, что что-то случилось. И тогда он с парой друзей из полиции придет сюда меня искать.

— Ну-ну. Это факт?

— Да.

— Тогда почему вам ему не позвонить и не сказать, что у вас все в порядке?

— Потому что у меня не все в порядке. Я понятия не имею, что тут происходит, и мне вдруг стало ясно, можете мне поверить, что меньше всего мне хочется это знать. Я просто хочу отсюда убраться.

В амбаре вдруг стало очень тихо.

— Я сделал ошибку. — Ромеро с трудом встал на ноги. — Второй раз я ее не сделаю. Я уйду. Вы меня видите последний раз.

С трудом сохраняя равновесие, он сделал шаг из угла. Джон внимательно на него смотрел.

— Что касается меня, я сюда больше ни ногой. — Ромеро сделал шаг к двери.

— Я вам не верю.

Ромеро шагнул мимо него.

— Вы лжете и о телефоне, и о своем сержанте, — сказал Джон.

Ромеро шел дальше.

— Если я ему в ближайшее время не позвоню...

Джон загородил ему дорогу.

— ...он приедет меня искать.

— И здесь он вас найдет.

— Удерживаемого против моей воли.

— И нас обвинят в похищении? — Джон расставил руки. — Отлично. Мы расскажем присяжным, что лишь пытались вас напугать, чтобы вы больше за нами не шпионили. Я согласен рискнуть, — суд нас оправдает.

— О чем это ты говоришь? — спросил Марк.

— Посмотрим, придут ли в самом деле друзья ему на выручку.

«Вот, блин!» — подумал Ромеро. И сделал еще один шаг к двери.

Джон вынул из-за пояса пистолет Ромеро.

— Нет! — сказал Марк.

— Мэтью, помоги Марку открыть люк.

— Это надо прекратить! — крикнул Марк. — Тебе мало того, что сталось с Мэтью и Люком?

Как вдруг срабатывает туго закрученная пружина, так Джон развернулся и ударил Марка с такой силой, что сбил с ног.

— С каких пор ты командуешь в этой семье?

Вытирая кровь с губ, Марк злобно посмотрел на него снизу вверх.

— Я не командую. Командуешь ты.

— Это правда. Я старший. Таков закон. Если бы тебе было предназначено командовать этой семьей, ты бы родился первым.

Марк только смотрел.

— Ты хочешь пойти против закона? — спросил Джон.

Марк опустил глаза.

— Нет.

— Тогда помоги Мэтью открыть люк.

У Ромеро мелко задрожали мышцы живота. Пока Джон держал его под прицелом, он смотрел, как Марк и Мэтью прошли в дальний левый угол, где только вдвоем смогли отодвинуть с дороги бочку с зерном. Они подняли люк, и Ромеро мельком успел подумать, что, толкая снизу, нет ни одного шанса открыть люк, на котором стоит бочка.

— Спускайтесь, — велел Джон.

У Ромеро еще сильнее закружилась голова. Пытаясь справиться с этим ощущением, он понимал, что должен что-то сделать, пока не ослабел еще сильнее.

Если бы Джон хотел меня убить, он бы сделал это сейчас.

Он бросился к наружной двери.

— Марк!

Что-то ударило Ромеро по ногам, зацепило, сбило с ног лицом на пол.

Марк бросил дубинку.

Трое братьев подняли его, бессильного, как никогда в жизни, и он обвис у них в руках, не в состоянии вырываться, а они проволокли его по пыльному полу и сунули в люк. Не успел бы он схватиться за лестницу, упал бы вниз.

— Вам было бы неприятно остаться без воды. — Джон протянул ему вниз кувшин.

Снизу тянуло холодком. Охваченный ужасом Ромеро увидел, как опускается над ним люк, и услышал скрежет задвигаемой на место бочки.

«Помоги мне Бог», — подумал он.

Но он не остался в полной темноте. Вглядевшись вниз, он увидел слабый свет и осторожно спустился по лестнице, неуклюже, из-за кувшина в руках. Внизу оказался короткий туннель, и Ромеро прошел по нему. Влажный запах земли щекотал ноздри. Свет стал ярче, когда Ромеро приблизился к его источнику в небольшой оббитой фанерой комнате, где стояли деревянные стол и стул. Пол тоже был выстелен фанерой. Свет исходил от голой лампочки, закрепленной прямо на массивной потолочной балке. Войдя внутрь, Ромеро увидел слева лежанку, на ней лежали чистая подушка и одеяло. Справа в глубокой дыре стоял ящик, накрытый туалетным сиденьем. Ромеро решил, что сходит с ума.

Из отдушины в дальней стене шел ветерок, теперь ставший слабее, когда люк подвала закрылся. Ромеро подумал, что вентиляционный ход должен быть длинным и с заглушкой у входа, так что, если он будет звать на помощь, никто не услышит, даже находясь близко к владениям братьев. Из отдушины шло достаточно воздуха, чтобы Ромеро мог не бояться удушья. Много чего можно было бояться, но хотя бы не этого.

Фанера на полу и на стенах потеряла цвет от старости. А вот подушку и одеяло принесли сюда недавно — когда Ромеро поднес их к носу, он почувствовал запах свежевыстиранного белья, уже заглушаемый запахом глины.

Братья не могли знать, что я здесь окажусь. Они ожидали кого-то другого.

Кого?

Он почувствовал еще какой-то запах. Попытался убедить себя, что это лишь его воображение, но избавиться от ощущения, что стены источают сладковатую вонь страха от многих, здесь побывавших, он не мог.

У него самого от страха так пересохло во рту, что пришлось сделать несколько больших глотков воды. Поставив кувшин на стол, он всмотрелся в находящуюся напротив дверь. Обыкновенная старая деревянная дверь, вертикальные планки, перехваченные горизонтальными досками сверху, снизу и в середине, но эта дверь внушала предчувствие. Он знал, что должен ее открыть, что должен узнать, нет ли там выхода на свободу, но было страшное предчувствие, что на той стороне его ждет какой-то несказанный ужас. Он велел ногам двигаться. Они не подчинились. Он велел правой руке взяться за ручку. Она тоже отказалась.

Вращение в мыслях усилилось от коротких быстрых вдохов Ромеро понял, что вогнал себя в гипервентиляцию и с усилием заставил себя дышать нормально. Несмотря на прохладу подвала, с лица капал пот. А во рту пересохло, как никогда.

Он глотнул еще воды.

Открой дверь!

Тело неохотно повиновалось, дрожащие ноги перенесли его через камеру, трясущаяся рука поднялась к ручке двери. Он потянул ее на себя.

Ничего не произошло, и он было подумал, что дверь заперта, но когда он потянул сильнее, дверь скрипнула и медленно отворилась, и глинистый запах ударил в ноздри раньше, чем глаза привыкли к темноте.

На страшный миг ему показалось, что перед ним трупы. Он чуть не отшатнулся, беззвучно вскрикнув, пока остатки здравого смысла не велели ему всмотреться сильнее, потому что он видит только набитые джутовые мешки.

И корзины.

И полки, набитые...

Овощами.

Картофель, свекла, брюква, лук.

Боже мой, так это же просто овощехранилище под амбаром. Морщась от запаха плесени, Ромеро стал искать другую дверь. Он простучал стены, надеясь услышать звук пустоты, говорящий о другой комнате за стеной, может быть, даже выходе наружу.