Виктор Каннинг - На языке пламени

– Да, наверное, любила. В любви с налета не разберешься, правда? Конечно, я не была от него без ума, но все же любила.

– А он вас?

– Без сомнения. Он по мне с ума сходил, по-другому не скажешь. Он дал бы мне все, что я пожелаю. Все бы для меня сделал. Ах, как это было здорово! С ним я чувствовала, что чего-то стою. Для него, во всяком случае.

– А вы бы для него пошли на все?

Лили улыбнулась:

– Конечно! Разве что с горы бы не спрыгнула.

– Разница в возрасте вас не смущала?

– Никогда. Он был для меня просто Гарри.

– До него вы кого-нибудь любили?

– Да. Кое-что у меня с двумя-тремя парнями было, но совсем не то, что с Гарри.

– Он был первым, с кем вы переспали?

К удивлению Гримстера, Лили отнеслась к этому вопросу без негодования.

– Практически, да.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, знаете, уединиться с парнем на заднем сиденье машины или в парке. Но я всегда вовремя останавливалась. Кстати, вы, наверно, одногодки с Гарри?

– Я на несколько месяцев старше.

– Вы женаты или, может быть, помолвлены?

– Нет.

– А любимая девушка есть?

Гримстер передвинул пепельницу поближе к Лили и сказал:

– Здесь вопросы задаю я.

– Может быть, – усмехнулась Лили. – Но если вы не станете отвечать мне, то ничего не добьетесь. – В ее речи послышалось чуть заметное кокетство.

– Нет у меня любимой девушки, – произнес Гримстер. – А теперь расскажите, где и когда вы познакомились с Гарри.

Гримстер сразу понял, что Лили охотно ухватится за эту ниточку, ведь вопрос касается важного эпизода ее жизни, перехода ее существования в новое качество, расцвета личности, вызванного теплом, любовью, заботой Диллинга. Ему останется только время от времени подстегивать ее нужным вопросом, и Лили, откинувшись на спинку кресла, расскажет все, превратит воспоминания в слова, и простенькая жизнь ее уложится на одной кассете магнитофона «Грюндиг».

Лили родилась в Акфилде, маленьком городке в графстве Суссекс. Ее мать была дочерью фермера, отец – стюардом в пароходной компании «Юнион Кастл». Младший брат Эрик погиб при взрыве на лондонской ярмарке, куда он однажды приехал на выходные со всей семьей. Смерть сына потрясла отца и мать, их совместная жизнь расстроилась, отец стал надолго уходить в рейсы. Тогда Лили было семнадцать, она уже закончила школу и работала в универмаге в Акфилде.

Кое-что о Лили Гримстер уяснял, когда она отвлекалась от основной темы. Например, в школе ей лучше всего давалась математика, поэтому работу продавщицы она освоила быстро. Когда Лили исполнилось восемнадцать, родители решили эмигрировать в Британскую Колумбию -там жил брат отца, владелец фруктовой плантации. Лили тоже предложили ехать, но она решила остаться в Англии. Жизнь на ферме ее не привлекала. Она сняла квартиру вдвоем с подружкой Адой Лемни, парикмахершей, и зажила самостоятельно. Какое-то время ее жизнь ничто не омрачало. На выходные они с Адой ездили к морю, летом ходили в кино, зимой катались на коньках, знакомились с мужчинами, но, если те становились слишком назойливыми, Лили умела от них избавиться. «Как только они начинают воображать что-нибудь серьезное, я ставлю их на место», – говорила она. Потом Ада завела любовника, стала приводить его домой, иногда оставлять на ночь. Лили чувствовала себя лишней, ее потихоньку выживали из квартиры. Как раз тогда Гарри Диллинг, приехавший в Акфилд отдохнуть вместе с другом (Лили не знала, что это за друг), однажды субботним утром зашел в универмаг за куском мыла, взглянул на Лили и влюбился. Через неделю он приехал снова и поселился в ближайшей гостинице, встречался с Лили, когда в универмаге был обеденный перерыв, поджидал ее по вечерам и провожал домой. Сперва Лили над ним втихомолку посмеивалась – он был гораздо старше ее, а влюбился и поначалу вел себя, как мальчишка. Но вскоре оказалось, что за ребячеством стоит твердое желание заполучить ее саму, а не одно ее тело, – постель пришла гораздо позже, – ее, Лили Стивенс. Диллинг разглядел в ней характер, пришедшийся ему по душе, решил сделать ее, Лили, непременным дополнением к собственной личности. В конце концов такое обхождение начало нравиться Лили, льстило ей, убедило в искренности Диллинга, и девушка отдала Гарри всю себя, полностью ему подчинилась, позволила ему заботиться о ней, лелеять и воспитывать ее, да так, словно это было желанно для нее.

– Что вы сказали родителям? – спросил Гримстер.

В ответ Лили пожала плечами.

– Написала, что стала его секретаршей и по роду работы должна жить в его доме. Но они, конечно, докопались до правды. У них в Акфилде остались друзья, те им все и выболтали. Мама настрочила мне ужасное письмо. Но Гарри помог ответить и, знаете ли, она мало-помалу успокоилась. Я дала ей понять, что мы собираемся пожениться.

– Разве он обещал жениться на вас?

– Совсем наоборот. Сразу сказал, что не женится. Он в формальности не верил. Мы решили так: останемся свободными, но заключим соглашение, которое сможем разорвать, если дела пойдут плохо. Честно говоря, – улыбнулась Лили, – я в это не поверила, но и не расстроилась. У Гарри вечно возникали бредовые идеи, но мне было ясно, что рано или поздно ему захочется оформить наши отношения. Я вот что имею в виду: чем больше я стала бы ему нравиться, тем сильнее он захотел бы сделать все как полагается.

Эти слова удивили Гримстера. Ева вертит Адамом. Гримстер решил спросить о вилле в Беркшире, которую снимал Диллинг. По просьбе Гримстера Лили описала ее, но лишь в общих чертах.

– Вы бывали в его лондонской квартире? – спросил Гримстер.

– Нет. В столицу с ним никогда не ездила. Он оставлял меня на вилле, – ответила Лили без обиды.

– А друзья у него там могли останавливаться?

– Нет.

– Вы уверены?

– Конечно. Во-первых, там только одна спальня. Нет, есть еще комната, но без кровати. Послушайте, Джонни, куда вы клоните? Ведь все это не связано с тем… ну, о чем вы хотите узнать.

– Как знать… Скажите вот что: в последний день, когда вы поехали в Лондон, а оттуда во Флоренцию, как вы договорились встретиться с Диллингом?

– Он говорил, что у него важное дело, на нем можно заработать кучу денег. Он еще неделю назад купил мне билет на самолет и забронировал номер в гостинице. Я должна была остановиться во Флоренции и дожидаться его.

– Раньше вы за границей бывали?

– Дважды. Один раз ездили с Гарри в Париж отдохнуть. А в другой раз были в Берлине.

– В Берлине?

– Да. На обратном пути пару дней провели в Гамбурге. Германия понравилась мне больше Парижа.

– Гарри объяснил, почему решил отослать вас за рубеж?

– Да, более или менее. Он сам не хотел оставаться в Англии после заключения сделки. Мы собирались жить за границей. Он поговаривал о том, чтобы купить где-нибудь дом. К тому же срок аренды виллы истекал, а ему не хотелось ее продлевать… Вот и получилось, что я должна уехать. Да и список не ждал.

– Какой список?

– Список того, что я должна посмотреть во Флоренции. Картины там всякие, галереи и замки. Его мне Гарри написал. Флоренция входила в мою образовательную программу. – Лили прыснула. – Я Гарри чуть-чуть обманывала. По церквам и музеям, конечно, не ходила, там скучно и затхлым пахнет. Но магазины во Флоренции классные. Вот что я купила в лавке под названием «Феррагамо». – Она вытянула ноги, напрягла мышцы и, словно делая упражнение утренней зарядки, оторвала ступни от пола и продемонстрировала Гримстеру тупоносые коричневые туфли с медными пряжками на красных бархатных ромбах.

– Вы однажды обмолвились, что за виллой следил какой-то человек.

– Да.

– Вам об этом сказал Гарри?

– Да. Он как-то показал его мне и заверил, что волноваться не стоит. Те, с кем заключается сделка, прислали его якобы для нашей же безопасности.

– Это вас не насторожило? Ведь такое объяснение могло означать, что жизни Гарри кто-то угрожает.

– Нет. Гарри заверил, что так бывает всегда, когда заключаешь крупную сделку с правительством.

– Он так и сказал «с правительством»?

– По-моему, да. А разве это не правда?

– Правда. Тот человек ходил за вами повсюду?

– Старался. Но когда нам хотелось побыть одним, мы от него отрывались. Мы забавлялись, ускользая от него на перекрестках. Или заходили в пивную, выбирались через черный ход и дворами шли к автобусной остановке. Шпик был не очень умен… А может быть, просто ленив.

«И то, и другое», – подумал Гримстер. Сэр Джон приставил к ним далеко не лучшего филера – он не считал, да и теперь, наверно, не считает, эту затею серьезной. Так, работает для очистки совести. Гримстер взглянул на стенные часы. Без четверти двенадцать. Он встал, подошел к серванту, налил две рюмки хереса. Час назад Лили отказалась от кофе. Джон подал ей выпивку, сел, держа свою рюмку между ладонями.

– Как вы считаете, у вас хорошая память?

– По-моему, нормальная. А кое на что очень даже приличная.