Ли Чайлд - Сплошные проблемы и неприятности

— Вы не позволите нам сначала обыскать офис? — спросила Нигли.

— Люди шерифа уже его обыскали.

— Нам нужно сделать это еще раз.

— Зачем?

— Возможно, он работал над чем-то более серьезным, чем проверка биографий.

— Наркоманы ведь тоже убивают людей. А иногда и воры это делают.

Ричер посмотрел на Чарли и увидел глаза Франца.

— Но не так, как убили вашего мужа.

— Ладно. Можете взглянуть на его офис, если хотите.

— У вас есть ключ? — спросила Нигли.

Анджела медленно поднялась и прошла на кухню. Через некоторое время она вернулась с двумя ключами, одним большим и одним маленьким, на стальном кольце диаметром в дюйм. Она подержала их на ладони и неохотно протянула Нигли.

— Только верните их мне. Это ключи Кельвина.

— Он хранил дома что-нибудь относящееся к его работе? — спросил Ричер. — Записи, папки, что-нибудь в этом роде?

— Здесь? — удивилась Анджела. — Какое там! Когда мы сюда перебрались, Кельвин перестал носить майки, чтобы освободить место в ящиках.

— А когда вы сюда перебрались?

Анджела продолжала стоять. Хрупкая женщина, она, казалось, заполняла собой все пространство.

— Сразу после того, как родился Чарли, — ответила она. — Мы хотели, чтобы у нас был настоящий дом. Мы были здесь счастливы. Он маленький, но нас вполне устраивал.

— Что произошло, когда вы видели его в последний раз?

— Он ушел утром, как всегда. Но так и не вернулся домой.

— Когда это было?

— За пять дней до того, как ко мне пришли люди шерифа и сказали, что найдено его тело.

— Он разговаривал с вами о своей работе?

— Чарли, хочешь пить? — спросила Анджела.

— Со мной все хорошо, мама, — ответил Чарли.

— Кельвин когда-нибудь разговаривал с вами о своей работе? — повторил Ричер.

— Не слишком много, — ответила Анджела. — Иногда какая-нибудь киностудия просила его проверить актера, узнать, какие в его шкафу прячутся скелеты, и тогда Кельвин рассказывал мне разные сплетни. И больше ничего.

— Когда мы работали с ним вместе, он был очень прямым парнем и всегда говорил то, что думал, — сказал Ричер.

— Он таким и остался. Вы полагаете, он кого-то разозлил?

— Нет, просто я хотел узнать, изменился ли он. А если нет, нравилась ли вам его прямота.

— Очень нравилась. Я любила в нем все. Я вообще уважаю честность и открытость.

— Значит, вы не будете против, если я скажу вам прямо то, что думаю?

— Нисколько.

— Мне кажется, вы чего-то недоговариваете.

Анджела Франц снова села и спросила:

— И что же я, по-вашему, недоговариваю?

— Что-то очень полезное, — ответил Ричер.

— Полезное? Что сейчас может быть для меня полезным?

— Речь не только о вас, но и о нас. Да, Кельвин принадлежал вам, потому что вы вышли за него замуж. Но он принадлежал и нам, поскольку мы вместе работали. Мы имеем право знать, что с ним случилось, даже если вы этого не хотите.

— А с чего вы взяли, будто я что-то скрываю?

— Всякий раз, когда я задаю вопрос, который может приблизить нас к истине, вы уклоняетесь от ответа. Я спросил, чем занимался Кельвин, и вы тут же принялись нас усаживать. Я спросил об этом еще раз, и вы предложили Чарли пойти поиграть. И не потому, что хотите уберечь его от выслушивания вашего ответа, — нет, вы тянете время, чтобы решить, станете ли вы отвечать.

Анджела посмотрела на него в упор.

— Вы собираетесь сломать мне руку? Кельвин рассказывал, что он видел, как вы во время допроса сломали кому-то руку. Или это был О'Доннел?

— Скорее всего, я, — признался Ричер. — О'Доннел больше специализировался на ногах.

— Даю вам честное слово, — сказала Анджела, — я от вас ничего не скрываю. Совсем ничего. Я не знаю, над чем работал Кельвин, и он мне не говорил.

Ричер посмотрел на нее, заглянул в ее смущенные голубые глаза — и поверил ей, хотя и не до конца. Она что-то скрывала, но это не обязательно касалось Кельвина Франца.

— Ладно, — проговорил он. — Извините меня.

Вскоре после этого они с Нигли ушли, получив указания, как найти офис Франца в Калвер-Сити, еще раз выразив соболезнования и пожав холодные тонкие пальцы хозяйки.

Человек по имени Томас Брант видел, как они ушли. Он находился в двадцати ярдах от «краун виктории», припаркованной в сорока ярдах к западу от дома Франца, и как раз выходил из магазинчика на углу с чашкой кофе в руках. Брант замедлил шаг и смотрел в спины Ричеру и Нигли, пока они не свернули за угол в ста ярдах впереди. Затем он сделал глоток кофе, одной рукой нажал кнопку быстрого набора номера своего босса, Кёртиса Мани, и оставил голосовое сообщение о том, что видел.

В тот же самый момент мужчина в темно-синем костюме вернулся к своему темно-синему «крайслеру» с откидывающимся верхом, стоящему на дорожке у «Беверли Уилшира». Мужчина в костюме обеднел на пятьдесят баксов, выданные служащему в качестве взятки, но стал значительно богаче за счет полученной информации. Впрочем, эти сведения его озадачили. Он позвонил по мобильному телефону своему боссу и сообщил:

— Судя по тому, что мне сказали в отеле, большого парня зовут Томас Шеннон, но в нашем списке нет человека с таким именем.

— Думаю, мы можем быть уверены, что у нас точный список, — ответил его босс.

— Видимо, да.

— В таком случае будем считать, что имя Томас Шеннон фальшивое. Очевидно, эти парни никогда не расстаются со своими привычками. Так что надо за ним присматривать.

Как только они свернули за угол и ушли с улицы, на которой жил Франц, Ричер сказал:

— Ты заметила коричневый «краун вик»?

— Припаркованный в сорока ярдах к западу от дома, на другой стороне, — ответила Нигли. — Базовая модель две тысячи второго года.

— Мне кажется, я видел эту же машину перед «Денни», когда мы там сидели.

— Уверен?

— Нет.

— Старые «краун вики» очень популярны. Среди такси и прокатных машин их полным-полно.

— Ты права.

— Так или иначе, там никого не было, — сказала Нигли. — Не стоит беспокоиться из-за пустых машин.

— Около «Денни» она не была пустой. В ней сидел какой-то парень.

— Если это та же машина.

Ричер остановился.

— Хочешь вернуться? — спросила Нигли.

Ричер постоял немного, покачал головой и пошел дальше.

— Нет, — ответил он. — Возможно, я перестраховываюсь.

10-я автострада в восточном направлении была забита машинами. Плохо зная географию Лос-Анджелеса, Ричер и Нигли не стали рисковать и сворачивать на боковую улицу и потому проехали пять миль в сторону Калвер-Сити медленнее, чем прошли бы их пешком. Они добрались до места пересечения бульваров Венис и Ла-Сьенега, а оттуда, следуя точным указаниям Анджелы Франц, доехали до офиса ее мужа. Это было унылое строение в длинном ряду низких коричневых домов, первым из которых была маленькая почта. Не солидное здание почтовой службы США, а совсем крошечное отделение. Отдел обслуживания? Отдел доставки корреспонденции? Бог знает как там оно называется. Следом за ним пристроились аптека, где продавали лекарства со скидкой, маникюрный салон и химчистка. А дальше — офис Франца. Со стеклом в двери, закрашенным изнутри коричневой краской почти до самого верха, так что оставалась только узкая щель, которая пропускала внутрь свет. По краям шла золотая с черными краями полоска. Такой же черно-золотой краской на двери было написано: «Кельвин Франц, частные расследования», и номер телефона. Простые буквы, три строчки на уровне груди, ничего выдающегося или кричащего.

— Грустно, правда? — проговорил Ричер. — Из большой зеленой машины — и сюда!

— Он был отцом, — сказала Нигли. — И пытался заработать, не прикладывая особых усилий. Он сам так захотел. Ему ничего другого не требовалось.

— Полагаю, твой офис в Чикаго выглядит совсем не так.

— Ты прав, — согласилась Нигли.

Она достала ключ на кольце, с которым так неохотно рассталась Анджела, выбрала тот, что побольше, открыла замок и потянула на себя дверь. Но не вошла в офис Франца.

Потому что он был перевернут вверх дном.

Это было квадратное помещение, маленькое для магазина, но довольно большое для офиса. Если раньше там и имелись компьютеры, телефоны и прочая электроника, то они исчезли. Стол и картотечный шкаф сначала подверглись обыску, а потом были разбиты молотками. Все соединения оказались разломаны в поисках тайников. Стул разрезан и выпотрошен. Панели на стенах сорваны при помощи лома, а утеплитель разодран в клочья. Потолок раскурочен, пол вскрыт. Все в туалете превращено в мелкие фарфоровые осколки. Обрывки бумаги и обломки были свалены в кучи, доходящие до колена, а кое-где и выше.

Офис выглядел так, словно в нем взорвалась бомба.