Кристина Старк - Гончие Лилит

– Помочь?

– Ты не можешь мне помочь, Хьюго! – рявкаю я в пол.

На языке вертится: «Ты же не трахаешь женщин!» – но я никогда не скажу этого вслух.

– Хотя подожди! Хьюго, в той куче обуви, что оставили у нас тетки навеселе, не найдется пары шестого размера? Принеси мне хоть что-нибудь, пожалуйста.

Еще сто пригоршней липкой дряни. Надо было надеть перчатки, не дай бог порезаться о стекло, тогда мне точно отрежут руку! Хотя черт с ней, с рукой, мне только что разрезали грудь и вынули сердце. И тут я наконец нахожу то, что искала: прямоугольник белой плотной бумаги с именем и телефоном: Глен Келли. Отдел продаж.

Я вспотела от волнения, задыхаюсь от вони окурков и объедков, запаха индийских благовоний и рвоты, колготки у меня на ступнях почернели от беготни босиком, я чувствую себя такой грязной, точно меня с головой окунули в дерьмо. И… хочу стать еще грязнее.

«Здравствуйте, Глен, извините, что поздно, это из кафе на Парламент-стрит, вы забыли у нас какие-то документы. Перезвоните. Менеджер Скай». Я понятия не имею, где этот мужчина сейчас, что делает и в чьей компании проводит время, но мне хватает мозгов составить сообщение так, чтобы его подруга – если она у него имеется и имеет привычку заглядывать в его айфон – не вцепилась ему в горло. Я собираю высыпавшийся из пакета мусор, принимаюсь мыть руки, и в этот момент мой телефон начинает вибрировать.

– Привет, Скай, – говорит мне маклер. – Я точно не забывал никаких документов.

– Я знаю, Глен.

Он молчит. Эта тишина заключает в себе больше смысла, чем любые слова.

– Что делаешь сегодня ночью? – произношу я ровным тоном.

Надо же. Я задала этот вопрос малознакомому мужчине так же легко, как могла бы спросить закадычную подругу. Мой голос почти не дрожит. Мое сердце, кажется, вообще остановилось.

– Дай угадаю, – быстро реагирует он. – Пью с тобой «Абсолют»?

Я домыла руки, подкрасила губы и вызвала такси. Хьюго притащил мне пару лакированных лодочек из нашего «бюро находок».

Совсем скоро чужие руки разденут меня, исследуют, перемешают, как кубик Рубика, и соберут снова. Но самое главное – они мне не дадут умереть. Я не должна остаться одна этой ночью. Небеса сегодня не особенно прочны – кажется, их может обрушить на землю все что угодно: дуновение ветра, трепетание крыльев бабочки, велосипедный звонок, звук входящего сообщения…

Я пыталась обнаружить источник навязчивого странного звука. Шарила рукой по прикроватной тумбочке, щупала ковер под кроватью, исследовала складки одеяла. Отвратительная, режущая слух мелодия будильника. Которая доносилась непонятно откуда. Как эти звуки очутились в моем телефоне? Где сам телефон? И почему я никак не возьму в толк, что не так с моей кроватью. Подушка, одеяло, матрас – все какое-то…

Я резко сажусь, натягивая одеяло на грудь, и все случившееся накануне обрушивается на меня, как лавина.

Лилит уехала.

Терри променял меня на какую-то девку.

Которую знал от силы пару часов.

Мои туфли остались в его квартире, но я за ними не вернусь.

Я перебрала голыми руками десять кило воняющего мусора, чтобы найти номер телефона Глена.

И ПЕРЕСПАЛА с ним.

И еще у него самая дебильная мелодия будильника из всех существующих!

Я со стоном выползаю из кровати, подхожу к столику и отключаю будильник. Глен тоже проснулся, и теперь он разглядывает меня в лучах утреннего солнца.

– Ты таки победила его, – восхищается он.

– Он взял меня измором.

– Хочешь кофе?

Глен вылезает из кровати – голый, как и я, – и я смущенно отвожу взгляд.

– Хочу кофе, душ, завтрак – и не надейся избавиться от меня раньше.

Он смеется и бросает мне пушистый синий халат. Облекаюсь в него, и меня обволакивает мягкая теплая ткань со слабым ароматом то ли парфюма, то ли кондиционера для белья.

– Овсянка? Яичница с беконом? Тосты с джемом? – кричит из кухни он, пока я пристраиваюсь на унитазе.

– Тосты! А «Нутелла» есть? Включаю горячую воду, умываюсь.

– Есть!

– Отлич…

Мой голос предает меня. В стакане ДВЕ зубные щетки. Черно-серая и розовая. Медленно открываю дверцу настенного шкафа и стискиваю челюсти: на полке пачка ежедневных прокладок, упаковка тампонов, гигиеническая помада, флакончик женских духов и расческа с парой длинных светлых волос между зубцами…

Захожу в душевую кабинку и включаю горячую воду. В меня ударяет сноп горячих струй. То ли напор такой сильный, что он едва не сбивает меня с ног, то ли мои ноги так ослабели, что едва держат меня.

Вхожу в кухню, опускаюсь на стул, сложив на коленях руки.

– Тебе сильно подрумянить или как?

– Да, посильнее.

– «Нутелла» там, – кивает Глен на дверку шкафа, и я достаю оттуда большую, килограммовую банку шоколадной пасты.

– Ого. Любишь сладкое? – беззаботно чирикаю я.

– Не особенно, – отвечает он, не подумав. Боже, сразу порази меня молнией в голову, если я когда-нибудь поверю хоть одному мужчине.

– Степсайд[11], будьте добры.

Таксист болтает со мной всю дорогу, и под конец поездки мне уже почти не хочется покончить с собой. Сейчас я зайду в магазин и впервые за долгое время куплю себе нормальной еды. Например, пиццу размером со спутниковую тарелку – и умну ее в один присест! Потом еще раз приму душ. Потом лягу на крыше, подставив небу лицо, и остаток дня проведу в размышлениях о том, каким был бы мир, если бы в нем не существовало мужчин. Если бы его населяли только женщины, размножающиеся почкованием. А недостаток крупных, неразборчивых, бездушных хищников компенсировали бы волки, кабаны и медведи. И они не попадались бы на каждом шагу: их численность регулировали бы отстрелом!

Сжимаю кулаки. Воспоминание о Лилит будоражит. Теперь я знаю, почему меня так тянуло к ней – она неимоверно сильная, и свидетельства этой силы я видела во всем: в ее глазах, в манере говорить, в особенностях ее хобби, черт возьми, даже в том, как она держала нож в руке! Я тянулась к ней в подсознательном порыве перенять хоть частицу этой силы. И, клянусь, Лилит была готова поделиться ею со мной. Пока я все не испортила своей бесхребетностью, своей подозрительностью и апатией. Если бы мне только удалось набиться ей в подруги, она могла бы научить меня не быть такой размазней, такой законченной неудачницей…

Роюсь в кошельке в поисках подходящей банкноты, и вдруг на глаза попадается мятая купюра в сто евро – та самая, которую Лилит сложила квадратиком. Мой выигрыш в пари. Надеюсь, у таксиста найдется сдача. Я расправляю купюру между пальцами, поворачивая, и едва не роняю ее на пол: по краю выведен ручкой номер телефона и большая изящная буква «Л».

Выскакиваю из машины так быстро, как будто она заминирована, вытаскиваю из сумки телефон и звоню. Звоню. Звоню… И как только устанавливается соединение и звучит ее вежливое «Алло!», я набираю в легкие воздуха и говорю скороговоркой:

– Лилит, ты еще не уехала? Ты еще в Ирландии? Да? Правда? Забери меня с собой. Хоть на полставки, хоть на четверть ставки, забери меня отсюда. Хоть ассистентом, хоть уборщицей, хоть кем. Я наращу волосы, если это так нужно!.. – Голос срывается, я горько плачу в трубку: – Меня здесь больше ничто не держит.

– Где ты? – наконец говорит она.

Я покинула Дублин в кошмарной спешке. Быстрее его покидали бы только преступники и беженцы. Даже Джонни не стал мотать мне нервы, выдал зарплату за месяц вперед и чуть ли не по-отечески благословил на прощание. Накануне отъезда я выпила по стаканчику с Хьюго и Кейт, вручила ключи от своей квартиры подруге (она обещала исправно поливать герань) и заехала в Блэкрок проститься с морем. Сразу за линией ДАРТа[12] тянулась узкая полоса обрывистого берега, покрытая тиной. Я спустилась вниз, держась за ржавые перила, и посадила на влажный песок подаренную Терри плюшевую собачку. Мягкая игрушка из нежного белого бархата, с обвислыми ушами и розовым носом, в обнимку с которой я провела множество ночей, смотрела на меня бусинами глаз и словно умоляла не бросать. Ее бы мог взять в ручки наш ребенок, она могла лежать на нашей большой двуспальной кровати, эту игрушку я стирала бы вместе с распашонками малыша и рубашками Терри, но…

Она не принадлежала мне, как и наше иллюзорное будущее. Скоро начнется прилив и унесет ее далеко-далеко, а потом соленая вода и водоросли превратят плюшевую собачку в комок грязной расползающейся ткани. Океан безжалостен, он уничтожит все, до чего доберется.

К черту игрушки! К черту Терри! К черту мою никчемную жизнь!..

Лилит встретила меня в аэропорту, помогла дотащить чемодан до багажной ленты и, пока служащий в форме Aer Lingus регистрировал нас, шепнула мне на ухо: