Юсси Адлер-Ольсен - Журнал 64

Рита вздернула подбородок и презрительно посмотрела на нее.

– А-а, ты стала слишком красивой, несчастная шлюшка… Благородство теперь не позволяет тебе со мной разговаривать, так ведь?

Нэте мысленно согласилась. Жизнь научила ее тому, что, если хочешь все понимать, придерживайся двух людских истин. Первая была изложена в словах ее брата о двух типах людей, а вторая состояла в том, что человеческая жизнь представляет собой постоянное балансирование над пропастью соблазнов, и в том, насколько глубоким окажется падение, если оступиться.

В данный момент ее одолевал огромный соблазн броситься со сжатыми кулаками на Риту и согнать надменное выражение с ее лица, однако Нэте отвернулась и направилась прочь. Если кто-то и попадет в пропасть соблазнов, то уж точно не она.

– Удачного путешествия, – попрощалась Нэте, уже повернувшись спиной, но бывшая подруга и не подумала отвязаться.

– Остановись, – закричала она, схватив девушку за плечи и оглядываясь на пару непричастных домохозяек с корзинами для покупок и с непонимающими выражениями лиц. – Перед вами две шлюхи со Спрогё, которые оттрахают ваших мужей за десять крон, и вот она намного опасней, – продолжала кричать Рита, вцепившись в лицо Нэте и рывком повернув ее голову к женщинам. – Только взгляните на морду этой твари. Думаете, ваши мужья предпочтут видеть в постели вас, страхолюдины? А она ведь живет в вашем городе, так что берегитесь…

Разъяренная бестия повернулась к Нэте, прищурившись.

– Ну что, пойдешь со мной? Потому что если нет, я буду стоять тут и кричать во все горло, пока не приедет полиция. Так что потом тебе придется тут не так уж сладко, как считаешь?

Она сидела и плакала, когда в дверь ее комнаты постучались и осторожно вошел приемный отец.

Он долго стоял молча с серьезным видом.

«Ну вот, сейчас он попросит меня уехать, – думала Нэте. – Теперь я снова попаду в семью, где меня будут держать подальше от людей, к кому-то, кто не станет стыдиться, кому вообще неведомо чувство стыда».

Затем он нежно положил свою ладонь ей на руку.

– Нэте, ты должна знать, что единственное, о чем сейчас все разговоры в городе, так это о том, как достойно ты себя повела в такой ситуации. Ты сжала кулаки, все видели, но не ударила, а прибегла к силе слова. И это прекрасно.

– Теперь все знают, – ответила Нэте.

– Знают о чем? Единственное, что они знают, что ты наклонилась к той, что обвинила тебя, и сказала: «Ты называешь меня шлюхой. Знаешь что, Рита? В следующий раз, когда ты спутаешь меня с моей сестрой, надеюсь, эти люди покажут тебе дорогу к хорошему окулисту. Ступай своей дорогой и не появляйся больше, иначе я позову полицию. Договорились?» – Он кивнул. – Вот что они знают. Ну и что тут такого?

Он посмотрел на Нэте и улыбнулся, и она оттаяла.

– И вот еще… У меня кое-что для тебя есть.

У него за спиной что-то зашуршало.

– Вот, – он протянул ей диплом с огромными буквами.

Ей потребовалось какое-то время, чтобы прочитать его, но потихоньку она преодолела текст.

«Того, кто в состоянии прочитать это, нельзя назвать неграмотным» – вот что было там написано.

Он сжал ее руку.

– Повесь себе на стену, Нэте. Когда прочитаешь все книги из нашего шкафа и решишь все математические задачи, какие мы даем глухим, пойдешь в среднюю школу.

Остальное пронеслось так стремительно, что она едва успела моргнуть глазом. Средняя школа, школа для лаборантов, техникум, поступление в «Интерлаб» и брак с Андреасом Росеном. Прекрасное прошлое, которое можно назвать второй жизнью Нэте. Оно продолжалось до самой гибели Андреаса и принадлежало эпохе задолго до того, как она оказалась в собственной квартире с четверным убийством на совести.

«Как только управлюсь с Гиттой, по-настоящему начнется моя третья жизнь», – думала она.

Именно в этот момент зазвонил домофон.

Когда Нэте отворила дверь квартиры, перед ней предстала Гитта, похожая на мраморную колонну, пострадавшую от разрушительного действия времени, но по-прежнему прекрасную и величественную.

– Спасибо за приглашение, – сказала она как ни в чем не бывало и проскользнула в квартиру, как змея в мышиную нору.

В коридоре Чарльз осмотрелась, отдала Нэте пальто и вальяжно прошла в гостиную. Ее недремлющий глаз отметил каждую серебряную ложку, оценил и взвесил все картины.

Затем она обратилась к хозяйке:

– Я так безмерно опечалена известием о твоей болезни. Рак?

Нэте кивнула.

– И точно ничего нельзя сделать?

Она вновь кивнула, готовая попросить Гитту сесть, но совсем не готовая к тому, что произошло.

– Нет-нет, присаживайся сама, я за тобой поухаживаю. Я вижу, чайник с чаем уже готов; разреши налить тебе.

Она мягко толкнула Нэте на диван и кивнула на сервант.

– С сахаром?

– Нет, спасибо, – отказалась Нэте и снова поднялась на ноги. – Я приготовлю новый чай, этот уже остыл. Он остался тут после моего последнего гостя.

– Последнего гостя? У тебя кто-то был? – Гитта с любопытством взглянула на хозяйку и, несмотря на протест, принялась наливать чай.

Нэте почувствовала неуверенность. Прозвучал ли в ее словах намек? Не могла ли Чарльз что-то знать или о чем-то догадываться? Ведь она видела, как бывшая наставница шла от Озерного павильона, а значит, существовала очень маленькая вероятность того, что она встретила кого-то из остальных гостей.

– Ну да, перед тобой заходила пара человек. Но ты последняя.

– Понятно. – Она протянула чашку Нэте, а вторую взяла себе. – Может, нам всем оказано одинаковое покровительство?

– Нет, не всем… Да, кстати, адвокат в данный момент выехал по поручению, пока еще конторы не закрылись, так что тебе придется немного подождать. Ты торопишься?

Гостья рассмеялась странным смехом. Словно последнее, что она собиралась делать, – это торопиться.

«Нужно продержаться, пока она не позволит мне налить самой. Только вот каким образом?» – размышляла Нэте, справляясь с приступами стреляющей головной боли. В данный момент у нее было такое ощущение, что череп ее сжимает напичканный шипами шлем.

– По тебе и не скажешь, что ты так серьезно больна. Годы, судя по всему, оказались к тебе милостивы, – заметила Гитта, помешивая в чашке ложкой.

Нэте затрясла головой. Насколько можно судить, они во многом были похожи, и ни про одну из них нельзя было сказать, что годы над нею смилостивились. Морщины, загрубевшая кожа, седые волосы давным-давно заявили о себе. Нет-нет, по обеим было сразу видно, что их жизнь была полна испытаний.

Она попыталась вспомнить времена на острове при Гитте Чарльз. Теперь, когда их роли поменялись местами, прошлое казалось сном.

Они поболтали немного о том о сем, после чего хозяйка взяла обе чашки и подошла к буфету, встав спиной к столу, как и в предыдущие разы.

– Еще чашечку?

– Нет, спасибо. Мне больше не надо, – ответила гостья, а Нэте тем временем обильно приправила ее чай каплями зелья. – А вот себе налей.

Нэте проигнорировала реплику чертовки. Сколько раз Гитта командовала ею на проклятом острове! И она все равно поставила перед женщиной чашку, так и не налив добавки себе. Из-за мигрени у нее подскочило давление и возник свист в ушах. Один только запах чая вызывал тошноту.

– Может, поменяемся с тобой местами? – предложила она гостье, ощущая подкативший к горлу ком. – У меня жуткая мигрень, и я не в силах сидеть лицом к окну.

– О господи, еще и это… – Гитта тут же поднялась, и Нэте передвинула чашки.

– Я сейчас не могу говорить, – сказала она. – Мне нужно немного посидеть с закрытыми глазами.

Они поменялись местами, и, прикрыв глаза, Нэте принялась отчаянно думать. Если ее давняя истязательница не выпьет чай, а выльет его, придется снова пускать в ход молоток. Она предложит ей кофе, принесет молоток, обрушит инструмент на шею гостье, а затем придется немного посидеть и переждать пик агонии. Естественно, после удара появится кровь, но какая разница, если Гитта последняя гостья? Потом, когда тело будет перетащено к остальным, ковер можно будет почистить…

Она услышала шаги вокруг своего стула, но все равно немного напугалась, когда почувствовала, как руки Гитты слегка разворачивают ее торс и ложатся на шею.

– Нэте, не двигайся. Кажется, я могу тебе помочь, но в такой неудобной позе сложновато; лучше бы ты пересела вон в то кресло, – произнес голос в непосредственной близости, а пальцы начали массировать шейные мышцы.

Нэте прекрасно слышала продолжающий что-то лепетать голос, но смысл слов ускользал. Такой массаж был знаком Нэте в прошлом и ассоциировался с совершенно иными обстоятельствами. Пальцы наставницы были пленительно чувственными и искусными, и ей очень не хотелось снова признавать этот факт.