Р. Стайн - Проклятие гробницы фараона

— Не все, — зловеще проговорил Ахмед, не переставая улыбаться. — Некоторые пришли сюда в древности, другие — недавно. Но у них есть одно общее. Все они стали жертвами проклятия Халы. И были заживо мумифицированы!

— Нет! — вырвался у меня отчаянный вопль.

В лице Ахмеда не дрогнул ни один мускул.

— Вон ту я сделал сам. — Он указал на мумию, застывшую, будто на страже, у смоляной ямы.

— Это отвратительно! — сказала Сари дрожащим голосом.

Я с надеждой посмотрел на вход в туннель за спиной Ахмеда. Но там по-прежнему было пусто.

— Сегодня мне придется снова поработать, — объявил Ахмед. — Скоро здесь появятся новые мумии. Новые трофеи Халы.

— Вы не имеете права! — завизжала Сари.

Я схватил ее за руку.

К своему ужасу, теперь я прекрасно понимал, почему некоторые мумии оказались в таком отличном состоянии.

Они были новенькими!

Инструменты, смола, льняная ткань — все это использовали потомки Халы, вроде Ахмеда. Со времен древней жрицы любой, кто входил в комнату — ту самую, где мы сейчас стояли, — превращался в мумию.

Живьем!

И нас с Сари ожидала та же участь.

— Вы не сделаете этого!

Отпустив мою руку, Сари сжала кулаки.

— Такова воля Халы, — мягко сказал Ахмед, и его темные глаза заблестели в свете факела.

Свободной рукой он вытащил длинный нож, и на его лезвии заиграли блики огня.

Ахмед решительно направился к нам. Мы с Сари, не сговариваясь, шагнули назад.

Ахмед приближался, а мы с Сари отступали к центру комнаты.

«Надо бежать, — подумал я. — Мы должны улизнуть от него!»

Мои глаза отчаянно искали путь к спасению. Но его не было.

Отверстие в углу было единственным выходом. Но пробраться туда можно только мимо Ахмеда.

Сари, как я видел, незаметно нажимала кнопку сигнализации. Черты ее лица заострились от страха.

— О-о-ой!

Отступая, я внезапно уперся в кого-то.

Я обернулся: перед моим носом было забинтованное лицо мумии.

Громко всхлипнув, я отскочил в сторону.

— Бежим к туннелю, — прошептал я Сари. От страха у меня пересохло во рту, а в горле застрял комок, так что я едва слышал себя. — Он не сможет поймать нас обоих.

Сари недоумевающе взглянула на меня. Я так и не понял, слышала она или нет.

— Отсюда нет выхода, — равнодушно произнес Ахмед, словно прочитав мои мысли. — Нельзя скрыться от проклятия Халы.

— Он… он собирается убить нас! — закричала Сари.

— Вы нарушили покой ее священной комнаты, — произнес Ахмед, высоко поднимая факел. И шагнул ближе. — Я видел, как вы вчера забрались в священный саркофаг и играли в святой комнате Халы. Именно тогда я понял, что пришло время выполнить свой долг. Я…

Что-то упало с потолка комнаты, и мы с Сари вскрикнули от неожиданности.

Задрав головы, мы увидели, что из пролома в потолке свисает веревочная лестница. Она раскачивалась и задевала концом пол.

— Ребята, вы там? Я иду! — окликнул нас дядя Бен.

— Дядя Бен, здесь… — хотел было предупредить я, но он уже быстро спускался по лестнице, которая почти не качалась под его весом.

На полпути дядя Бен остановился, пытаясь разглядеть что-то в темноте.

И тут он увидел Ахмеда.

— Ахмед, что ты здесь делаешь? — удивленно спросил дядя Бен. Он продолжил спуск и спрыгнул вниз с предпоследней перекладины.

— Выполняю повеление Халы. — Лицо Ахмеда было непроницаемым, глаза сузились.

— Жрицы Халы? — Дядя Бен в раздумье наморщил лоб.

— Он хочет убить нас! — Сари со всех ног кинулась к отцу. — Папа, он решил превратить нас в мумии!

Дядя Бен, крепко прижимая к себе Сари, бросил недоуменный взгляд на Ахмеда.

— Это правда?

— Священное место Халы было осквернено. И мне придется, доктор, выполнить древний наказ.

Дядя Бен погладил трясущиеся плечи Сари и ласково отвел ее в сторону. Затем медленно пошел по направлению к Ахмеду.

— Ахмед, выпусти нас отсюда и давай все обсудим, — предложил он, подняв правую руку, словно в знак дружбы.

Взмахнув факелом, Ахмед шагнул назад.

— Требование жрицы должно выполняться неукоснительно.

— Ахмед, ты ученый, как и я, — сказал дядя Бен.

Я был потрясен тем, каким спокойным оставался мой дядя. Интересно, держался ли он так ради нас или ему и в самом деле не было ни чуточки страшно?

В воздухе повисло напряжение. Мы оказались в ужасной опасности, но я чувствовал себя немного увереннее, зная, что дядя Бен способен справиться с Ахмедом и вызволить нас отсюда.

Я ободряюще глянул на Сари, которая, прикусив губу, не отрывала глаз от отца, приближавшегося к египтянину.

— Ахмед, опусти факел, — приказал дядя Бен, протянув вперед руки. — И нож тоже. Пожалуйста. Давай все обсудим, как ученый с ученым.

— Что здесь обсуждать? — тихо спросил Ахмед, пристально вглядываясь в дядю Бена. — Воля Халы должна быть исполнена, как это было все четыре тысячи лет. Это не подлежит обсуждению.

— Как ученый с ученым, — повторил дядя Бен, глядя Ахмеду в глаза. — Проклятие очень древнее. Воля Халы выполнялась много веков. Возможно, настало время забыть об этом. Опусти оружие, Ахмед. Давай все обсудим.

«Все будет в порядке, — подумал я, облегченно вздохнув. — Мы выберемся отсюда».

Вдруг Ахмед, ни слова не говоря, замахнулся факелом и опустил его на голову дяди Бена.

Оранжевое пламя взметнулось вверх.

Водоворот сверкающих искр. А потом тени.

Дядя Бен застонал. Его глаза расширились от удивления. И от боли.

Огонь не перекинулся на него. Но от удара он потерял сознание.

Он упал на колени, а потом, закрыв глаза, повалился на пол.

Ахмед высоко поднял факел. Его глаза торжествующе блестели.

И тут я понял, что мы обречены.

— Папа!

Сари кинулась к отцу и опустилась около него на колени.

Ахмед шагнул к ней, размахивая ножом, и Сари была вынуждена подняться и отбежать назад.

По щеке дяди Бена струился тонкий ручеек крови, казавшийся в полутьме почти черным. Он стонал, но не шевелился.

Я быстро оглянулся на мумии. Невозможно поверить, что скоро мы пополним их ряды!

Может быть, кинуться на Ахмеда и попытаться сбить ею с ног? Я представил себе, как выхватываю факел, тычу им египтянину в живот и вынуждаю прижаться к стене. Путь к свободе открыт!

Но тут блеснуло лезвие ножа, словно предупреждая меня держаться подальше.

Я всего лишь ребенок.

Это сумасшествие — думать, будто я смогу одолеть взрослого мужчину с ножом.

Казалось, происходящее мне снится. Вот сейчас я проснусь, и кошмар рассеется.

Но сон не кончался. От ужаса в животе что-то сжалось, поднялась волна тошноты.

— Отпустите нас сейчас же! — закричала Сари Ахмеду.

К моему удивлению, он отреагировал на это, кинув факел в центр комнаты.

Тот с шипением приземлился в смоляную яму. Смола тотчас вспыхнула. Огонь разгорался, поднимаясь к потолку комнаты, и скоро горел весь квадрат маленького бассейна.

Точно завороженный, я смотрел, как под оранжево-красными языками пламени булькает смола.

— Придется подождать, пока она не закипит, — спокойно сказал Ахмед. На его лице плясали жуткие тени.

Помещение быстро заполнилось чадом горящей смолы. Мы с Сари закашлялись.

Ахмед наклонился и, взяв дядю Бена подмышки, куда-то его поволок.

— Оставьте его в покое! — завопила Сари, кидаясь к Ахмеду.

Она явно решила затеять драку.

Схватив Сари за плечи, я не дал ей совершить безрассудный поступок.

Разве мы могли противостоять Ахмеду? Он с такой силой ударил дядю Бена, что тот потерял сознание. Неизвестно, что он сделает с нами.

Удерживая вырывавшуюся Сари, я следил за Ахмедом. Что он задумал?

Проявляя недюжинную силу, Ахмед протащил дядю Бена по полу к одному из открытых саркофагов у стены. Там он перекинул так и не пришедшего в себя дядю через бортик и одним махом задвинул над ним крышку.

Затем повернулся к нам.

— Подойдите сюда. — Он указал на огромный саркофаг рядом с тем, куда бросил дядю Бена. Саркофаг был высотой с меня, а в длину футов десять. Должно быть, туда помещался не только мумифицированный человек, но и все его пожитки.

— Отпустите нас! — взмолилась Сари. — Мы никому не расскажем, что здесь случилось. Честно.

— Пожалуйста, полезайте в саркофаг, — терпеливо сказал Ахмед. — Надо подождать, пока будет готова смола.

— Мы туда не пойдем! — заявил я.

Меня трясло. В висках пульсировала кровь. Я не понимал, что говорю, — я был так напуган, что не слышал себя.

Я посмотрел на Сари. Она стояла, безмятежно скрестив руки на груди. Но, несмотря на кажущуюся невозмутимость, у нее дрожал подбородок, а на глаза навернулись слезы.

— В саркофаг! — повторил Ахмед. — Хала не любит ждать. Ее воля будет выполнена.