Кэтрин Ласки - Восход звезды

Эстрелла знала, что должна сохранять твердость.

– Сытной травы нет до самых гор. Она на другой их стороне. Это я могу сказать вам точно. Даже без Беллы слишком велик риск пытаться добраться туда сейчас. – Она помолчала, потом добавила: – Но если вы действительно этого хотите, можете идти, никто не будет вас удерживать.

Ее слова повисли в воздухе, как ледяные кристаллы. Долго все молчали. Анжела подошла к Тихо и лизнула его покрасневшую руку своим теплым языком.

– Мне бы очень хотелось помочь тебе, милый. – Она улыбнулась. – Если бы только у нас были руки, как сказала Корасон.

Напряжение резко спало.

– Я знаю, как вы можете помочь, – сказал Тихо, которому пришла в голову удачная мысль. Он набрал ольховых веток только для того, чтобы растянуть пумью шкуру, но на кроличьи ему не хватало. – Я видел, как вы выбираете ветки и грызете кору прямо с дерева. Мне нужны такие ветки, как вот эти. Вы можете принести мне их и ободрать с них кору?

Грулло подошел к куче веток, собранных Тихо, и внимательно рассмотрел тонкие прутики, с которых тот ободрал кору.

– Это мы можем, – сказал он. – Надо только хорошенько прижать боковыми зубами и откусить. Я думаю, один укус, и ветка отвалится.

Лошади с воодушевлением взялись за дело, и очень скоро кучка прутьев удвоилась. Теперь у Тихо было более чем достаточно материала для изготовления распорок. Лошади отступили и стали внимательно наблюдать за тем, как она связывает ветки жилами пумы, которые специально сохранил, и втыкает их в землю. Убивая животных, он пускал в дело почти все их части. Кишки он вынул, вычистил, высушил и нарезал на веревки. Сухожилия аккуратно отделил от мускулов. Прежде чем натягивать шкурки на распорки, он взял свой изогнутый каменный ножичек, который точно подходил к размеру его ладони, и начал выскабливать жир и остатки плоти. Потом, к полному удивлению лошадей, он расколол череп пумы, вынул из него мозг и начал натирать им выскобленные шкуры, понемногу добавляя воды из ручья.

– Зачем ты это делаешь? – спросил Селесто, наклоняя голову к шкуркам.

– Так они станут мягче, будет удобнее укрываться ими и надевать их.

– А когда ты будешь их растягивать? – спросила Эстрелла.

– Завтра.

Лошади неожиданно вытянули шеи и направили уши вперед.

Грулло вопросительно фыркнул.

И тут Тихо понял, что говорит на языке своего народа, чего он не делал с тех пор, как начал путешествовать с табуном. Он не знал в точности, на каком языке он общается с лошадьми, потому что это не были слова в обычном смысле, но тем не менее они слышали и понимали друг друга.

– Что ты только что сказал? – спросила Эст-релла.

– Простите. Я невольно перешел на старый язык, язык моего народа. Гару всегда говорила мне, что нужно делать, когда мы выделывали шкурки. Она говорила: «Дай мозгам поспать со шкурой, дай шкуре поспать с мозгами, и тогда к тебе придут добрые сны».

Едва Тихо успел закончить свою работу со шкурками, как налетела первая метель. Тихо сидел, накинув на плечи шкуру пумы. На голове у него был кроличий капюшон, который он только что сшил, и сейчас он доделывал воротник из еще одной кроличьей шкурки.

– Ты выглядишь как зверь! – воскликнул Селесто.

– Забавное существо, – поддержал Вердад. – Наполовину кошка, наполовину кролик.

– Зато мне тепло. Мне все равно, как я выгляжу, – ответил мальчик, глядя на своих друзей. – Но я хотел бы добыть еще одну шкуру. Шкуру большого оленя.

– Оленя? – переспросила Эстрелла.

– Да, оленя. Или оленухи, – ответил Тихо. – Оленуха бы прекрасно сгодилась.

Эсперо сделал шаг вперед.

– Зачем? Зачем тебе нужен олень? – Его голос дрожал. Остальные лошади молчали. – У них короткий мех.

– Их кожа. – Он потянул себя за штаны. – Из нее шьют одежду. Эту сделала для меня Гару, и, видите, я уже из нее вырос. А еще рога. Я могу делать из них ножи. И, конечно, есть оленье мясо.

Он замолчал, и воцарилась практически мертвая тишина. Тихо почувствовал, как лошади отстраняются от него, как будто хотят спрятаться, хотя они и стояли неподвижно. «Что я такого сказал? Я не понимаю».

Мысли Эстреллы витали далеко. Она смотрела на мальчика, но не видела его. Перед ее мысленным взором возникли кости юного олененка. Она видела на его ребрах следы от когтей больших горных львов, которые раздирали его, чтобы добраться до сердца, а потом она увидела его череп и на нем – отметины зубов койота, который обгладывал его после того, как кошки насытились.

Она шагнула вперед.

– Тихо, мы понимаем, что тебе нужно мясо, но ты не должен есть мясо оленя – ни оленя, ни оленухи, ни олененка.

При слове «олененок» все лошади прижали уши.

Тихо был потрясен. Они никогда не вели себя с ним так испуганно. Но он точно знал – сейчас они боялись именно его. Ему стало плохо от мысли, что он чем-то напугал этих прекрасных созданий.

– Что я сделал?

– Пока ничего, – ответил Анжела. – Но тебе нельзя убивать оленей. – Она глубоко вздохнула. – Понимаешь, олени, как мы, щиплют траву. Это все равно что убить кого-то из нас. Мы с оленями родственники.

Эстрелла подошла к нему ближе. Совсем близко. Она заговорила практически шепотом, так как ее слова предназначались только для ушей Тихо.

– Тихо, помнишь, что ты говорил мне, что мы – древние духи, ткачи времени, и наши духи существуют с давних времен? Ты сказал, что все мы…

– Как нити в одном покрывале.

– Да, нити в одном покрывале. Олени – тоже часть этого покрывала. Они отличаются от нас, так же, как отличается та маленькая лошадка. Но когда-то между нами было меньше различий, мы были похожи, были одним табуном.

– Одним табуном… – повторил Тихо. Затем он встал, посмотрел на лошадей и начал говорить. Мальчик надеялся, что его слова не упадут бесцельно в ту пропасть, которая вдруг образовалась между ними. – Простите меня. Я обидел вас. Эсперо говорил о вещах, которые вы все должны забыть. И я тоже должен забыть многое. Я забуду охоту на оленей. Я забуду олений танец, который исполнял мой народ осенью. Я никогда не буду есть оленье мясо или делать из их рогов ножи или другие инструменты. Но я не забуду вашу историю, ваше время на этой земле с самого его начала. Потому что теперь я понимаю, что вы возвращаетесь домой, а я… я всего лишь новичок на этой земле, откуда вы берете свое начало.

Произнося эти слова, Тихо чувствовал, как пропасть между ним и лошадьми пропадает. Он вновь увидел свет в их глазах, которые до этого казались тусклыми и пустыми, как будто черепа смотрели на него пустыми глазницами. Их уши расслабились и начали поворачиваться туда-сюда, улавливая зачастую беззвучные слова их общего языка.

«Господь благословил этот поход», – думал Эль-Миэдо. С тех пор как Пегасус нашел следы лошадей, ветры все время доносили их запах. Лошади были ключом к империи, о которой он беспрестанно грезил. Вначале он нервничал, когда Койот посещал его во снах. Он считал его дьяволом! Но теперь-то он знал, что лис прерий – это его благословление, как и жеребец.

– Я дважды благословенный, – говорил Эль-Миэдо сам себе.

Когда у него будут эти новые лошади, он воплотит в жизнь стратегию, которую обдумывал на протяжении месяцев. Он планировал повернуть на юго-запад, чтобы встретиться с Искателем, а затем победить его и его ничтожных последователей. У Искателя гораздо меньше лошадей, чем у Эль-Миэдо, и беспорядочное стадо людей, отбросов испанского войска. Половина из них – простые крестьяне или бездельники, которых он подобрал по кабакам в маленьких северных деревушках Старого Света. У них нет никакой дисциплины. Они не разбираются в лошадях так, как он. У Эль-Миэдо были свои разведчики. Они обо всем сообщали ему. Когда он поймает этих лошадей, он наверняка сможет быстро расправиться с Искателем и сделает Новый Свет своим. Ветер подул сильнее. Резкий запах лошадиного пота ударил Эль-Миэдо в ноздри. «И с этим ветром, – подумал он, – я благословен трижды. Да, даже ветер на моей стороне. На моей стороне Господь и ветер!»

Если бы ветер дул в другую сторону, табун бы почуял их запах. Эль-Миэдо оставил позади свои повозки и мулов и пустился по следу со своими лучшими людьми на лучших конях. Это был его элитный отряд, Легион Ее Величества Королевы. Перед закатом на второй день погони они заметили на горизонте облако пыли. Лошади!

Эль-Миэдо подал сигнал двум своим главным помощникам. Пришло время осуществить заранее составленный план. Он назвал его «Мешок». Отряд построился и поскакал быстрее. «Сейчас мы затянем завязки на этом мешке», – тихонько сказал Эль-Миэдо Пегасусу.

Конечно, лошади будут сопротивляться, но против Эль-Миэдо они бессильны. Он поймает их всех и заставит служить себе, подчинит, как подчиняет все, что оказывается у него на пути.

Лошади первого табуна бродили за пределами обычных границ их зимней стоянки. Последние несколько дней были теплыми, сугробы растаяли, так что они отправились подкрепиться травой. Ветер поменялся. Они учуяли новый запах – не свежий запах весенней зелени и солнца, а вонь от пота, пота с подушечек лап койота. Как зловещий поток, запах распространялся по округе, отравляя зеленую реку травы. Эсперо перестал пастись и вздернул голову.