Ущелье спящего дракона - Якуб Джураевич Ходжаев

Вундергай молча допивал чай. Бабушка не мешала его размышлениям. Она внимательно разглядывала внука, отмечая в нем новые черты.

— Да-да, бабуля, вижу, ты слегка не признаешь меня. Естественно, — как бы отвечая на ее мысли, констатировал Вундергай, — телом закалился, духом укрепился. Граница хлюпиков не терпит.

— А болтунов?

— Тем более. Болтун на границе — это зацепка для нарушителя. Там мы общались на языке бизонов, оленей, филинов и диких уток. Ну, ладно, извини, бабуля, мне не терпится обойти бывшие владения.

Вундергай шел по родному массиву, подмечая в его облике новые штрихи. Хотя и довелось ему в армейской жизни удостоиться отпуска домой, многих перемен он не успел заметить. Во-первых, у него было в запасе всего десять суток, да притом это было самое слякотное время года — декабрь. Нельзя было не навестить в Чиназе другую бабушку и съездить к родителям в Сурхандарью, где они теперь «окопались». Могли бы и сами подъехать в Ташкент, чтобы повидаться с единственным сыном. Но разве они позволят себе потерять несколько дефицитных дней, отведенных на обработку археологических материалов. И действительно, родители Вундергая с такой одержимостью пробирались в глубины истории, что просто позабыли о возможности повидать свое чадо.

Впрочем, сам Вундергай не испытывал особых огорчений по этому поводу. С бабушкой они вполне находили общий язык. Еще не известно, каким оказался бы домашний климат, если бы жили они постоянно общей семьей под одной крышей. Бабушка не упускала случая, чтобы кольнуть родителей дежурной репликой:

— Тоже мне — родители-заочники…

Вундергай обошел двор, поприветствовал соседей и что-то приятное сказал повзрослевшим девчонкам — теперь уже старшеклассницам. Конечно, в первое мгновение они не узнали своего бывшего комиссара: военная форма, короткая стрижка, усы, ширина плеч и внушительные размеры грудной клетки изменили фигуру прежнего Вундергая. Кто-то из них вслед пропел: «Идет солдат по городу, по незнакомой улице…»

Да, все в округе стало другим за два года. Мальчишки и девчонки доросли до аттестатов, деревья поднялись до третьего этажа. Закончено строительство спорткомплекса. Выросли на массиве новые дома. А на детских площадках резвятся малыши. Один из них бросил в песок совок и встал по стойке «смирно», отдавая Вундергаю честь.

— Вольно, — не останавливаясь, Вундергай весело откозырял в ответ. — Молодец, из тебя выйдет отличный солдат.

— А я не хочу только солдатом быть, — кричал вслед малыш. — Я хочу, чтоб такая полоска была!

— Будет, — Вундергай помахал малышу рукой.

Возле старой орешины, которая раньше отделяла группу обреченных на слом частных домишек от нового массива, он приостановился. Теперь от тех домишек не осталось и следа. Их место занял трехэтажный дом быта и автостоянка. Еще совсем недавно отсюда раздавалось мычание коров и петушиный крик, а махаллинские мальчишки ватагой гоняли мяч в одни ворота.

Вундергай постоял с минуту, издалека разглядывая витрины, оторвал с ветки орешины атласный лист и, погладив его ладонью, положил в карман кителя. Он оглянулся, затем пошел дальше. Неожиданно сзади на него упало что-то громадное, тяжелое, рычащее и зажало в железные тиски. Так в непроходимых джунглях может наброситься из засады орангутанг или горилла. Однако рефлекс бывшего пограничника сработал мгновенно.

Вундергай сжался, резко пригнулся к земле, перебросив противника через себя. Раздалось: «Ух ты», — что-то грузное, подминая живую изгородь, с треском повалилось рядом. Вундергай быстро выпрямился, глянул перед собой, намереваясь скрутить наглеца и оттащить куда следует. Но тут он растерянно развел руками и произнес: «Бабашкин, друг мой! Ты, что ли?! Ну, диверсант-налетчик, на своих кидаешься!»

— Проверка реакции. Твоя бабка такую рекламу тебе сделала. Мы всем отрядом перечитывали письмо от твоего командира, — сказал Бабашкин, морщась от боли. Видно, сильно поцарапал спину подстриженными кустами.

— Я же мог тебе шею свернуть, — с укором сказал Вундергай.

— А я тебе переломить хребет, — ответил Бабашкин, поправляя на себе красную майку. — У меня первый юношеский разряд по борьбе.

Вундергай крепко обнял друга.

— Ну, Бабашкин, не узнаю тебя. Здоров как бык, — отступив на шаг, Вундергай с восхищением оглядел друга. — Приземистый, косая сажень в плечах, нашпигованный стальными мускулами. Хорош мальчик, не придерешься.

Они еще раз обнялись.

— Совсем вернулся или опять на побывку? — спросил Бабашкин.

— Почему на побывку? — не понял Вундергай. — Как положено — после окончания службы.

— А чего же форму не снял, товарищ сержант?

Вундергай улыбнулся:

— Жаль расставаться. Мне в ней там везло.

Бабашкин заулыбался:

— Скажи уж честно, хочешь похвастать знаками отличия. На штатской форме они не так будут смотреться.

— Так точно, — весело согласился Вундергай.

— А то девочки не будут любить.

— Будут.

— Это почему же?

— Что касается любви и дружбы с девочками, то здесь, Бабашкин, главное не форма, а содержание. Учти, дорогой, девчонок интересуют умные и сильные ребята.

— А некоторых кривляк интересуют пижоны с валютой! Это же факт?!

— Таких не стоит принимать всерьез, Бабашкин.

— А если приходится?

— Тогда терпи неприятности.

— Я благодаря одной такой «неприятности» стал перворазрядником и победителем городской олимпиады школьников. Теперь в школу, на стадион, в кино и десерт-холл она ходит только со мной. Мы вместе пьем клубничный сок и слушаем музыку.

— Постой, Бабашкин, уж не влюбился ли ты в мое отсутствие?

— Не знаю, как это называется, но мне с ней интересно.

— Симпатичная?

— Ага, сумасшедшая.

— Оказывается нельзя мне оставлять тебя надолго одного, — шутливо сказал Вундергай. — Того и гляди женишься.

— Не волнуйся, она не выйдет за меня, пока я не стану чемпионом страны.

— Ух ты, ну и подружка у тебя. С претензиями! Ты уж извини меня, Бабашкин, насчет «вертихвостки».

— Ты же не ее имел в виду, а вообще. Я так и понял.

— И правильно понял. Честно говоря, скучал по тебе, часто вспоминал.

— А я про тебя каждый день думаю, — просто сказал Бабашкин, глянув прямо в глаза другу.

— Какие новости на родном участке?

— Я веду секцию вольной борьбы. С малышней занимаюсь… Заканчиваем строительство зимнего бассейна. Нашего инспектора Али, ты, наверное, уже знаешь, перевели в угрозыск. И последнее — твоя красавица стала инструктором комсомола…

— О ком это ты? — спросил Вундергай, хотя уже догадался, что речь идет о Хадиче.

— Не притворяйся, — язвительно усмехнулся Бабашкин и вдруг приглушенно добавил: — Да вот она, очень кстати, по твоим следам… Пусть она не вертихвостка, но я с такой бы не стал подписывать договор о любви и дружбе даже под дулом пистолета… У нее, кроме мероприятий, ни черта в башке. Не