Валерий Гусев - Детектив, смартфон и шифер

– Ладно, – сказал папа. – Мы подумаем, что можно будет сделать.

– Правильно, – сказала мама. – Завтра подумаем. А сейчас мыть руки-ноги, пить чай и спать.

– А ноги-то зачем? – спросил Алешка.

Вторая четверть учебного года началась сурово. Сильно похолодало, иногда даже выпадал снежок. Скучная погода навевала скучные мысли, учиться не хотелось. А когда, собственно, хочется учиться? Разве что в День знаний, первого сентября. Да и то ненадолго.

Правда, у Таньки дела с учебой шли хорошо и успешно. Ее все время хвалили (это Костя нам сообщал, сама Танька скромничала себя хвалить) и даже выбрали в какой-то художественный совет. И там она часто заседала за одним столом с деканом Чашкиным. А однажды сказала: «Если бы он не был жадным до денег, то был бы очень хороший человек». Чушь какая-то. Все равно что сказать: «Он очень хороший человек, только жулик».

Но с Танькой, как и с Лешкой, очень трудно спорить. Танька упорная, а Лешка хитрый. Он запросто может доказать, что хороший жулик – это хороший человек. Потому что хорошо делает свое любимое дело. Конечно, он при этом хитрит. Победа в споре ему в сто раз важнее истины.

Хотя в чувстве справедливости Лешке не откажешь. Он все так же дружески опекал Левку. И, кажется, не зря.

На родительском собрании в их классе Любаша отметила, что Чашкин заметно исправился и «нормально чувствует себя в коллективе». То есть перестал вредничать и ябедничать. Правда, сказала она, под влиянием Оболенского стал озорничать. В частности, разбил горшок с редким цветком. Но, к чести его сказать, сам в этом проступке признался.

Я все чаще думаю, что взрослые очень сильно ошибаются, когда говорят, что хорошо знают своих детей. Дети сами регулируют, что должны о них знать учителя и родители и что им знать совершенно не нужно. Чтобы не огорчались.

Вот вам пример с этим редким цветком. Любаша называет его редким, потому что он очень редко цветет. По правде сказать, так редко, что еще ни разу. И грохнула этот цветок с подоконника Ленка Стрельцова – первая Алешкина любовь в первом классе.

– Кто это сделал? – строго спросила вошедшая некстати Любаша.

Ленка не успела открыть рот, как вскочил… Левка:

– Это сделал я!

Когда я об этом узнал, я сразу понял: влияние Оболенского. Там, на даче по вечерам, когда они укладывались спать, Алешка рассказывал какую-нибудь свою любимую книгу. Потому что у Левы своих книг не было. И вот когда Алешка рассказал, как Том Сойер принял на себя вину Бекки Тэчер, Лева сквозь дрему выдал:

– Ну и дурак!

А через неделю повторил этот героический поступок. Не зря Алешка с ним нянчится. Толстый Мальчик становится человеком.

Приближался день выплаты пенсий. Мы были уверены, что Вадька Махно и его команда этот день не пропустят. Никишов укрепил свою группу ребятами из борцовской секции. Все они с удовольствием согласились – дело благородное и нескучное. Алешка провел инструктаж:

– Главное, Андрюха, маску захватить и того, кому Вадька кошелек передаст. Тогда не отвертятся.

– Сделаем, командир.

– Но я вас на всякий случай… это… как это?.. А! Продублирую, – вдруг заявил Алешка.

– И не вздумай, – возразил я. – На все время операции – под ключ.

– И Таньку тоже, – сказал Никишов.

– Ладно, – неожиданно согласился Алешка. – Я на связи буду.

– Димон, – предложил Никишов, – может, все-таки участкового предупредим?

– Не знаю. – Я задумался. – Ведь он один не справится. Разбегутся они, как тараканы…

– Ладно, – сказал Никишов, – мы там все подходы заблокируем. Ни один пенсионер не проскочит.

– Папе тоже не скажем? – спросил меня Алешка.

– Это не его профиль – такая мелочь. Сами разберемся.

Накануне решающего дня Алешка подозрительно засуетился. Зачем-то залез в кладовку, чем-то там звякал и брякал и что-то засунул в рюкзачок. А потом, выпросив у мамы денег на чипсы, отправился дышать свежим воздухом.

Воздухом он дышал возле «Пятерочки». Довольно долго. И как бы случайно попался на глаза Свистку. Тот сразу подскочил и затрещал:

– Где отдыхал, Леха?

– В загранице.

– Клёво! С кем ездил, с предками?

– С Крышкиным. У него там дача с бассейном. А в бассейне крокодилы.

– Класс! Кусаются?

– Жрут! Все подряд. Даже покрышки.

Свисток немного позавидовал и потому похвалился:

– Приходи завтра к нам, пировать будем. Я тебя с братаном познакомлю. Вадька у меня супер!

– Ладно, если не забуду. А где ваша президенция?

– За оврагом. Железную будку знаешь? Но мы лучше вместе придем. Секретно. И чего-нибудь захвати.

– Захвачу, – пообещал Алешка. – Более-менее. И пару крокодилов.

Свисток зашелся в хохоте. Он вообще был смешливый пацан. Покажи ему палец – зальется, выхвати кошелек у старика – как бы не лопнул от смеха. Есть такие весельчаки и среди взрослых… Им смешно, когда человек падает и больно ударяется; смешно, когда у кого-нибудь перед носом захлопывается дверца автобуса; смешно, когда у ребенка лопается шарик…

Когда Свисток скрылся, Алешка зашел в магазин, купил орешки, пакет чипсов и пакет сока, а дома упрятал их в свой рюкзачок. Как я понял позже, он подготовился к решающему захвату банды Махно…

И вот этот день наступил. И очень удачно – попал на субботу, занятий в школе нет. Поэтому с утра Никишов со своей командой вел наблюдение за двумя банками.

Алешка послушно остался дома, сказав мне:

– Все равно, Дим, у них ничего не выйдет. Опять упустят.

Мне это не понравилось:

– А у тебя выйдет?

– А у меня уже почти вышло. Мышеловка готова. Осталось только мышек дождаться и дверцу захлопнуть.

Я не стал допытываться – все равно не скажет. А по Танькиным глазам понял, что она что-то знает. Но тоже не скажет.

Я приказал им сидеть дома и не высовывать носы за дверь.

– Чао, бамбино, – сказал Алешка.

В общем, что сказать, Алешка оказался прав. Промахнулась наша группа захвата. Все-таки такими делами должны заниматься профессионалы. Вроде нашего Алешки.

Сначала, правда, все шло по плану. Ребята блокировали оба банка и дурачились возле дверей, не упуская из вида посетителей.

Вот и Свисток появился, пристал к бабульке. Из соседней двери (там вход в кафе был) выскочил серый волк, вырвал кошелек и скрылся за углом. Ребята рванули за ним. Наглый волк на бегу сорвал маску, швырнул ее в кузов проезжавшего мимо (очень кстати) грузовика и передал кошелек быстроногому сообщнику.

Вадьку Махно крепко схватили, но он не обиделся, только посмеялся:

– Делать вам нечего! Обижаете мальчика. Я участковому пожалуюсь.

Сообщника догнали, но кошелька у него уже не было.

В общем, опять прокололись хуже некуда.

Когда я, расстроенный, пришел домой, Алешка все понял, но вредничать не стал. Только сказал, вздохнув:

– Им, дуракам, надо было ребят за углом тоже поставить. Ну ладно, никуда они от меня не денутся. Тоже мне – фазаньи курочки.

Мы с Танькой немного приуныли.

– Надо было все-таки в полицию обратиться, – сказала она.

– Да, – согласился я, – каждый должен заниматься своим делом.

– И я тоже, – сказал Алешка и раскрыл какой-то учебник.

Точно – что-то задумал. И не только задумал, но и придумал, как свою задумку осуществить.

Танька тоже села выполнять свои задания. Ну и мне ничего другого не оставалось.

Какое-то время в нашей квартире стояла непривычная тишина. Потом Алешка с треском захлопнул учебник:

– Хватит! И так слишком умный.

– Не преувеличивай, – сказала Танька, выходя из кабинета. Она выглянула в окно: – Погода разгулялась. Лешк, пойдем подышим? По вашим окрестностям. А то я сколько у вас живу, кроме станции метро и вашей Самородинки ничего еще не видела.

– Конечно! – вскочил Алешка. – Ты права. Мы тебе мало внимания уделяем. И так в твоей жизни только учеба и посуда. Может, и Никишова встретим, он обрадуется.

Тогда я не сообразил, что это у них заранее было задумано. И я даже не насторожился, когда на прогулку по нашим окрестностям Алешка зачем-то прихватил свой рюкзачок.

Все, что произошло в тот вечер, мы узнали из рассказов Таньки и Алешки. А еще от участкового и от начальника нашего отделения.

Когда наши бравые сыщики вышли из подъезда, Алешка сказал:

– Мы с тобой незнакомы. Я гуляю сам по себе, ты – сама по себе. И держись от меня на расстоянии зрительной и звуковой связи.

– Переведи, Леш.

– Чтоб ты меня видела и слышала. А если возникнет опасность – свистни. Во весь дух. Все – разбежались.

Возле магазина уже суетился Свисток.

– Привет, Леха! У тебя бабки есть?

– Даже две, – сказал Алешка. – Одна зубной врач, а другая наездница.

Свисток, конечно, залился смехом.

– Да я не про твоих бабок. Я про деньги. Купи что-нибудь для угощения.

– Уже, – сказал Алешка и подкинул за спиной рюкзачок. – Погнали?