Илья Дворкин - Голова античной богини

Но крик повторился вновь — и она окончательно проснулась.

В моём последнем отступлении я хочу рассказать о самом серьёзном, по-настоящему опасном испытании, выпавшем на долю Костика и Стаса. Я хочу, чтобы читатель понял простую и великую истину — характер человека закладывается с детства. Как сказал один очень хороший писатель: взрослый — это всего лишь повзрослевший ребёнок.

Наступили ветреные, холодные дни. На улицах всё время кружилась пыль. Иногда она завивалась столбом и неслась, покачиваясь, пока не расшибалась о дерево или дом. Пыль была везде — за окнами, на зубах, в карманах. А город стал жёлтым.

Маму Костика угнетала эта погода, и она сделалась сердитой.

Она утверждала, что из-за мерзкой погоды невозможно выйти из дому. Костик только удивлённо пожимал плечами, но не спорил — и так часто попадало за то, что допоздна носился по улице. Пыль не мешала ни ему, ни Стасу. Даже интереснее — можно представить, будто это самум, ветер жарких пустынь.

Костик и Стас возвращались из школы самым далёким путём. Делали большущий круг — проходили чеховским садом, по глинистой тропинке спускались к морю, потом пустырями, мимо консервного завода, где теперь работал заклятый враг Генка, добирались до своей улицы.

В тот день они ещё успели отмахать километра полтора по пляжу — к низкому деревянному домику, где делались бусы. Там была какая-то артель, создавала стеклянные бусы. В те скудные послевоенные времена женщины не были избалованы безделушками, и артель процветала.

Артель стояла наверху. Надо было карабкаться по глинистому склону, цепляясь за пахучие кустики полыни. Примерно с середины склона начиналась блестящая, разноцветная россыпь бракованных бус. В школе больше всего ценились бусы без дырок. Чем крупнее, тем лучше. На переменах азартно играли в шарики.

Мальчишки и девчонки во все времена чем-то менялись — в школе Костика и Стаса тоже менялись. До эры бус менялись стальными перьями, а ещё раньше — марками, а ещё раньше… Короче говоря — всегда менялись. И сейчас меняются.

На этот раз ребятам удивительно повезло: бусины попадались одна крупнее другой. Они набили полные карманы.

— Ну, завтра дадим! — говорил Стас. — Как выложу на стол, так Володька и онемеет, а Оська вообще лопнет от зависти и помрёт на месте! Тоже мне чемпион липовый!..

Костик торопился. Мать не любила, когда он опаздывал к обеду.

Они миновали пляж, поднялись наверх и шли вдоль высокого консервного завода. Стас подбросил бусину, хотел наподдать ногой, да так к застыл в нелепой и неудобной позе. Костик увидел, что он побледнел, а улыбка стала будто приклеенная.

Костик поглядел вдоль забора и успел заметить чью-то спину с горбом туго набитого рюкзака. В руке человек нёс небольшой чемодан. И тут же спина завернула за угол.

— Костик, это он, — быстро сказал Стас, — помереть мне на месте, если не он!

— Кто?

— Генка. Нагруженный, как верблюд. Видел?

— Ага!

Они одновременно добежали до угла забора и осторожно выглянули. Генка стоял у подъезда пятиэтажного дома на другой стороне улицы. Рюкзак он уже снял и держал его в руке, чемодан поставил на землю. Генка всё время воровато оглядывался, и лицо его было испуганное. Он зашёл в подъезд и сразу же снова выглянул, повертел головой, пошамкал губами, будто разговаривал сам с собой.

Улица была пустынной. Генка закурил и исчез в подъезде.

— Чего это он? — Костик недоумевал.

— Чего, чего! Тут дело нечисто. Видал, как он оглядывался? Честные люди так не оглядываются. И мешок у него тяжеленный. Да ещё чемодан.

Стас схватил друга за руку, потащил за собой.

— Пойдём посмотрим!

— Куда?

— Как это куда? За Генкой! Поглядим, куда он это всё тащит.

— Так ты и узнал! — Костик присвистнул. После треклятых голубей, после ужасной крыши не больно-то хотелось встречаться с этим типом. — Держи карман шире.

Но Стас упрямо тащил его за рукав. У самого подъезда он взглянул ему в лицо своими бесстрашными, светлыми глазами, усмехнулся.

— Боишься?

— Ага, — сказал Костик. — Пошли.

И они вошли в подъезд.

Наверху слышались грузные шаги, железные перила тихо дребезжали. Мальчишки на цыпочках взлетели на третий этаж. Остановились там. Послышался лязг замка и протяжный скрип. Потом всё стихло.

Ребята осторожно и медленно поднимались.

С площадки пятого этажа вёл ещё один пролёт лестницы, и наверху в желтоватом свете пыльной лампочки виднелась узкая дверь на чердак, обитая железом.

Дверь была наполовину отворена. В толстом стальном кольце качался здоровенный амбарный замок.

Стас решительно зашагал по лестнице. У самой двери обернулся, поджидая Костика, и скользнул в темноту чердака. Костик за ним. Под ногами было что-то мягкое — стружки или опилки.

Глаза немного привыкли к темноте, и они увидели совсем рядом основание печной трубы. Мальчишки прошли вдоль неё и выглянули. В дальнем конце чердака, в жидком свете слухового окна, копошился Генка. Он что-то вынимал из рюкзака и осторожно ставил подальше, к самой стрехе.

Вдруг он выпрямился и пошёл прямо на мальчишек. Они попятились в тень трубы, присели на корточки. Генка прошёл мимо них к двери. Резко запахло чесноком.

Затем они услышали скрип и чёткий металлический лязг защёлкнувшегося замка. Стало тихо-тихо. И жутковато.

Костик поглядел на Стаса. Тот растерянно улыбался.

— Ты чего?

— «Ах, попалась, птичка, стой! Не уйдёшь из сети». Очень похоже, — ответил Стас.

Костику было страшно. Показалось, что Стас выламывается.

— Брось-ка, Стас, шуточки. Давай поглядим, что он там принёс, и будем сматываться, пока не вернулся.

Стас неопределённо хмыкнул, пожал плечами.

— Давай.

Костик первым подбежал к слуховому окну, на коленках пробрался в угол и нащупал какие-то банки: четыре железные — круглые и тяжеленные, одну стеклянную, обвязанную тряпкой.

Стас стащил тряпку, сунул руку внутрь. Рука утонула в чём-то густом и вязком. Он испуганно выдернул её — рука пахла рыбой и была тёмная, будто в кожаной перчатке. Подтащил банку к свету.

— Чёрная икра, — сказал Стас.

— Да, — подтвердил Костик. Икринки лежали одна к другой, плотно, как дробь. — Он её с консервного завода украл.

— Какой ты догадливый, — ехидно ответил Стас.

Он аккуратно обвязал банку тряпкой и поставил на место.

— А вон чемодан.

Стас потащил жёлтый щегольской чемодан к свету. Замки не открывались. Стас огляделся, увидел черепицу, недолго думая сшиб замок.

— Что ты делаешь? — испугался Костик.

— Тихо. Это жулики. Надо всё узнать, раз уж такой случай подвернулся.

В чемодане лежал добротный костюм, туалетные принадлежности, здоровенные штиблеты.

В углу чемодана лежал перевязанный бечёвкой, завёрнутый в газету пакет. Стас надорвал угол пакета. Это были деньги. Красные новенькие тридцатки.

— Ого! — выдохнул Костик.

Столько денег они никогда в жизни не видели.

Стас молча вытащил брюки, приложил их к себе — он мог спрятаться в них по подбородок.

Вдруг рука его быстро скользнула в правый карман брюк, вытащила плоский воронёный пистолет.

— Дела! — сказал Стас. — Браунинг. Они не просто жулики и спекулянты. Это похуже.

И тут им стало страшно по-настоящему. Сами того не сознавая, они столкнулись со смертельно опасной тайной. Игры кончились. Друзья понимали, что Генка просто мелкая сошка. Фальшивый немой! Этот зверюга был посерьёзнее. Достаточно вспомнить его разговор с Генкой!

Стас скомкал брюки, швырнул их в чемодан, задвинул его подальше и сунул пистолет в карман.

Только сейчас Стас огляделся цепким взглядом.

— Теперь самое бы время отсюда уходить. И как можно быстрее, — сказал он. — А чемоданчик-то для «немого». Уезжать собрался.

Костик с завистью глядел на его отвисший от тяжести браунинга карман и молчал.

— Айда на крышу! — позвал Стас.

Деваться было некуда. Через слуховое окно они выбрались на крышу. Сперва старались не громыхать железом. Балансируя, наступали только на острые ребра. Потом им надоело балансировать, и ребята стали ходить как вздумается. Но от этого ничего не изменилось.

Далеко внизу торопились по домам редкие прохожие, чуть дальше виднелись бурая крыша и кусочек двора рыбоконсервного завода.

Равнодушные прохожие, равнодушная пустая крыша. Никому до них не было дела. И выхода не было. Стас потрогал водосточную трубу — она была старая, проржавевшая.

— Не выдержит, — сказал он.

— Факт, — отозвался Костик. — Может, есть пожарная лестница?

— Нет её, сам видишь. Может, и должна быть, только её нету.

Ребята вернулись на чердак, подёргали дверь — бесполезно.