Владислав Крапивин - Дети синего фламинго

Из окошка долетел до нас запах озерной воды и сырого песка.

Мы с Юлькой растерянно переглянулись и опять посмотрели на Ящера.

Ящер приближался. Он вырастал на глазах, словно летел головой вперед прямо на нас. Вот уже одну только голову его видно в экранном окошке. Вот уже только часть головы, круглая макушка…

Мы с Юлькой машинально отодвинулись от шкатулки: вдруг чудовище прорвется сквозь окошко сюда?

Оно не прорвалось. Но голова приблизилась вплотную. Выпуклый металл обшивки даже выступил над рамкой экрана – будто выдавился к нам, наружу. Я увидел две круглые заклепки. К одной прилипли темные листики водорослей. Тогда, почти не думая, схватил я кинжал, размахнулся и ударил между заклепками. Клинок пробил металлический лист, будто плотную фольгу.

Откуда-то издалека, из-за горизонта, донесся глухой вой. И смолк. Желтый огонь метнулся над экраном. Я уронил кинжал. Но тут же пламя погасло, и мы увидели, что экран затянулся стеклом. Проступило изображение. В дыму и брызгах рушились в озеро обломки Ящера.

Экран работал без звука, да и картинка была теперь маленькая. Все казалось нестрашным. Но я-то знал, что там творится на самом деле…

Неожиданно экран погас. А зеленый глазок на панели разгорелся ярче, стал просто ослепительным.

Шкатулка начала гудеть и мелко задрожала. Все сильнее. Мы смотрели на нее с испугом: а если рванет, как Ящер?

– Бросаем! – крикнул Юлька.

Мы вскочили и ногами спихнули шкатулку с пригорка. Юлька прыгнул в яму и дернул меня за собой.

В тот же миг ударил негромкий упругий взрыв…

Когда мы выбрались из ямы, внизу, между щупалец каменного спрута, колыхалось темное облако. У моих ног валялся медный узорчатый уголок.

– Вот и все, – устало сказал Юлька. – Теперь на этом острове управятся без нас…

Мы стали думать, что делать.

Если бы с нами была Птица, мы помчались бы в Синюю долину, чтобы ребята поскорее узнали про гибель Ящера. А потом – домой! Но как быть сейчас?

– Надо идти в город, – сказал Юлька.

Он это правильно решил. Мы были победителями, и теперь нам в городе ничто не грозило. Пускай только попробуют не отправить нас домой! Мы поднимем всех мальчишек столицы, и Тахомир Тихо заплатит за все! Впрочем, он и так заплатит…

Башни города смутно маячили у очень далекого горизонта, за сизыми гребешками леса. Уже вечерело, мы были голодные, измотанные, но Юлька сказал:

– Идем?

И я сказал:

– Идем.

Но сначала мы подвинули на место скульптуру. Теперь мальчишки не казались так похожими на нас. Если и было сходство, то несильное и, наверно, случайное.

Потом я постарался отыскать кинжал и ключ. Мне повезло. Кинжал торчал в расщелине камня. Он был целый, только закоптился. Ключ валялся на краю каменной площадки. Ему тоже ничего не сделалось, только шнурок наполовину сгорел.

Я сунул кинжал за пояс, а ключ положил в карман.

Мы двинулись в путь и по дороге говорили, конечно, о гибели Ящера и о шкатулке.

– Непонятно, почему она была тут запрятана. В таком далеком месте, – сказал я.

– А что! Это хитро придумано, – возразил Юлька. – Наверно, Правитель боялся, что шкатулку кто-нибудь отберет или похитит, вот сюда и схоронил. Ну, кто бы догадался, что именно здесь Ящерова смерть? Вот подумай – те, кто был против Ящера и Правителя, приходили сюда, чтобы поглядеть на скульптуру, верно? Но они же не стали бы ее с места сталкивать. Наоборот, они ее берегли… А потом люди сюда совсем дорогу забыли… Или боялись всяких ловушек, вроде той каменной штуки…

– Кто же тогда Ящером управлял?

– А может, никто! Может, он сам работал, как автомат. Высунется и спрячется. А люди пугались… Да теперь уж все равно…

В самом деле, теперь было все равно. Главное, что Ящера нет и никто не станет нагонять страх на жителей острова Двид.

…Долго рассказывать, как мы добирались до города. Это был тяжелый путь. Мы две ночи провели в лесу. Первый раз, когда спустились по отвесным склонам с Плато, второй – у самого города. Нам хотелось прийти в город на рассвете, отдохнувшими, сильными.

Нас донимал голод. Правда, в лесу попадалась трава с толстыми съедобными корнями (нас научила отыскивать ее Соти). Мы жевали эти корни, но вкус у них был как у горькой сырой картошки: много не съешь, противно…

Мы хотели проснуться на заре, но, видимо, от усталости проспали. Когда встали, солнце било сквозь листву крепкими лучами. Вовсю голосили птицы.

Мы умылись в холодном ручейке. Немного кружилась голова, ноги были слабоваты, но в общем-то мы чувствовали себя по-боевому.

Сквозь пролом в старой городской стене мы попали на улицу. Здесь было пусто. Мы взялись за руки и пошли по середине мостовой. Ее отполированные булыжники горели солнечными бликами.

И вдруг эту сверкающую полосу пересекли тени. Через дорогу шли ребята.

Они шли как раньше! Длинной вереницей, с опущенными плечами, молчаливые. И сзади шагал тощий воспитатель в своей дурацкой треугольной шапке.

Мы замерли.

Ребята нас не видели: они смотрели в затылок друг другу. А воспитатель смотрел на них и нас тоже не заметил.

Но мы зато видели все. И все поняли!

– Живут, как раньше… – с горькой досадой прошептал Юлька.

– А может, это по привычке? – спросил я. – Может, еще не поняли?..

В это время из переулка донесся знакомый вопль:

– Здравствуйте, почтенные жители столицы! Приветствуйте светлое утро нашей счастливой и спокойной страны! Оно, конечно, радостное и доброе! Каждое утро на нашем острове полно спокойной радости, потому что не может быть горестей и бед, где царит незыблемое равновесие порядка! Разве это не так? Разве не хранит нас от несчастий могучий и справедливый Ящер?!

Юлька дернул меня за руку. Мы убежали с мостовой и прижались к белому каменному забору.

– Вот негодяи… – тихо сказал Юлька.

А меня такая злость взяла! Неужели опять все зря? Нет, голубчики, не выйдет…

– Юлька, давай во дворец! Мы им покажем “равновесие” и Ящера…

– А пробьемся?

– Надо пробиться. Теперь, Юлька, до конца надо…

Он подумал секунду и как-то очень спокойно кивнул:

– Угу… Пошли.

…Мы пробрались к дворцовому парку переулками и пустырями, мимо развалин старинных башен и храмов. Несколько прохожих все-таки заметили нас и удивленно смотрели вслед: вид у нас был очень потрепанный. Но никто не поднял тревоги…

Скоро я привел Юльку к знакомой решетчатой калитке. Ее, как и прежде, никто не караулил. Мы проскользнули в сад.

Было светло и тихо в утреннем саду. Посвистывали птицы. И голубой флаг с драконьей головой лениво полоскался над куполом дворца. Журчали фонтаны.

Мы подошли к дверце, из которой я когда-то первый раз выбрался в парк.

Здесь оказался часовой.

Слуга Ящера в плюшевом комбинезоне и медной каске сидел на каменной скамеечке и бесстыдно нарушал устав караульной службы – клевал носом и тихо посапывал. На коленях у него лежало ружье. Оно было похоже на старинный мушкет, но сбоку торчал изогнутый магазин, как у автомата.

Я нерешительно посмотрел на Юльку: “Проскользнем?” Но Юлька сердито усмехнулся и спокойно подошел к часовому. Положил на мушкет руку. Дернул к себе.

Слуга Ящера вскинул голову и обалдело открыл рот. Кажется, хотел завопить. Юлька злым шепотом сказал:

– Тихо ты, скотина. Встань.

Широкий ствол смотрел прямо в лицо часовому. Юлькин палец аккуратно лежал на спусковом крючке. Юлька слегка шевельнул пальцем, и слуга Ящера взлетел, как от пружинного удара.

– Не пикай. Руки вверх, – приказал Юлька.

Он ни капельки не был похож сейчас на прежнего Юльку.

Слуга Ящера вскинул руки так старательно, что они почти по локоть вылезли из плюшевых рукавов.

Я торопливо шагнул к Юльке, встал рядом. Юлька спросил меня:

– Что теперь с этим дураком делать?

– Пусть покажет, где Тахомир…

– Веди, – приказал Юлька.

Дверца была низкая. Слуга Ящера не решился опустить руки и, чтобы пройти, смешно присел. Я не выдержал, хихикнул. Юлька хмуро сказал:

– Трусы они все-таки. Только с безоружными и могут воевать.

Мы прошли знакомым коридором с желтыми светильниками. Наш пленник вдруг замедлил шаги. Нерешительно оглянулся.

– Только, пожалуйста, не нажимайте спуск, – сипло попросил он.

– Там видно будет, – безжалостно сказал Юлька.

– Веди к правителю и не вздумай фокусничать! – прикрикнул я.

– Их превосходительство, наверно, еще спят…

– Ничего, проснется превосходительство, – буркнул Юлька.

Мы поднялись по винтовой лестнице, потом еще по одной – прямой, устланной ковром, и оказались у широкой узорчатой двери. Слуга Ящера опять оглянулся.

– Открывай, – велел Юлька.

– Я не смею…

– Открывай! – гаркнул я.

Слуга Ящера опять слегка присел и, не решаясь опустить руки, надавил дверь всем телом.