Никита Марзан - Приключения Корзинкиной

— Ну, что, цел?

— Я в порядке, босс, — сказал водитель, — готов к заданиям.

— На сегодня задания закончились, — сказал папа Корзинкиной.

— А два миллиона? — не удержалась Светлана Петровна.

— А что я могу сделать, — развел руками папа Корзинкиной, — интернет большой, я никогда не найду, кто стянул деньги. Придется Илье жить без мороженного до окончания школы.

— Это хорошо, что вы не теряете бодрости духа, — сказала Светлана Петровна, вылезая из машины, — ваши ребята целы, я могу идти домой.

— Знаете что, — сказал папа Захарова Ильи, — наш дом совсем рядом. Давайте вместе пообедаем?

— Нет, я пойду, — сказала Светлана Петровна.

— А как же разговор про успеваемость Ильи? — спросил папа Захарова. И улыбнулся.

— Ну, хорошо, — сказала Светлана Петровна, — давайте поговорим про успеваемость, выпьем чаю и я уйду, хорошо?

— Прекрасно, — сказал папа Захарова Илья, — садитесь в мою машину. Ребята, пока.

Джипы разъехались в разные стороны.

— А что с вирусами делать? — спросила мумия папу Корзинкиной, запихивая Булыжник в сумку, — забирать в музей или выпустить?

— С какими вирусами? — не понял папа Корзинкиной.

— В Булыжнике полно первобытных вирусов, — сказала мумия, — они такие страшные, бррр!

— Зачем их на себе тащить? — сказал папа Корзинкиной, — вытряхивай здесь.

— Тогда отойди подальше, — сказала мумия, — а лучше, сядь на стол.

— Глупости не говори, — нахмурился папа Корзинкиной, — я тебе не Светлана Петровна, чтобы компьютерных вирусов бояться.

— Выпускаю.

Мумия подняла Булыжник над головой и швырнула его на пол. Компьютер бухнулся о паркет и покатился под стол. Из него стали выпадать шевелящие твари, мокрые, пищащие, шевелящие крыльями и лапами.

— Что это? — закричал папа Корзинкиной и вспрыгнул на стол.

— Доисторические компьютерные вирусы, — сказала мумия, — я предупреждала, что они страшные.

Мокрые черные твари облепили папу Корзинкиной. Они набились ему в рот, уши и нос. Папа Корзинкиной отчаянно отмахивался от ужасных вирусов, но ничего не мог поделать. Он упал и не мог встать, накрытый шевелящимся пищащим ковром.

— Не сдавайся, профессор, — крутилась рядом мумия, — эти вирусы людей не едят. Немного поползают и успокоятся.

— Нужен доисторический антивирус, — сказал папа Корзинкиной, с трудом разлепляя губы, — у тебя есть?

— Есть, — откуда-то издалека отозвалась мумия.

Папа Корзинкиной уже не мог пошевелить головой, он просто лежал и думал, что никогда еще он, профессор археологии, не попадал в такие безвыходные доисторические истории. Папа Корзинкиной не сразу увидел шустрого ящера, размером с большого гуся, который залез ему на грудь и с удовольствием клевал копошащихся мокрых тварей. Глаза у ящеры были прикрыты от удовольствия, но удары длинного тяжелого клюва били точно в цель, цепляя каждый раз по десятку отчаянно пищащих вирусов.

— Это мезозойский ящер, — подумал папа Корзинкиной, — интересный тип.

В кармане его пиджака лежал блокнот и карандаш.

— Надо его зарисовать — решил папа Корзинкиной, — для музейной коллекции.

Но ящер не стал дожидаться, пока папа Корзинкиной достанет карандаш и блокнот. Ящер доклевал последнюю тварь и с довольным видом спрыгнул со стола на пол.

— Можешь вставать, — сказала мумия папе Корзинкиной.

— Ух, ты, — сказал папа Корзинкиной и сел на столе.

— Ты же сам хотел, чтобы я их выгнала, — сказала мумия.

— Жаль, антивирус не зарисовал.

— Еще чего, — сказала мумия, — сначала купи у меня лицензию, на год. Это же не пиратская версия.

— Ты меня убедила, — кивнул папа Корзинкиной и подошел к Булыжнику, — нам пора. Скоро музей закроется.

— Пойдем, — вздохнула мумия, — куда Булыжник, туда и я.

— Шубу не забудь, — сказал папа Корзинкиной.

Папа Захарова Ильи приготовил суши. Суши — это японское блюдо из риса и рыбы. Если сделать суши в виде трубы и порезать эту трубу на кусочки, то получатся роллы. Роллы очень похожи на колесики от игрушечного грузовика.

— Ой, как интересно, — сказала Светлана Петровна, глядя на блюдо с роллами, — а как их есть?

— А вот так, — сказал Захаров Илья и ловко подхватил колесо деревянными палочками.

— Как ты это делаешь? — восхитилась Светлана Петровна.

— Я вас научу, — смутился Захаров Илья, — это просто.

— Как-нибудь я приготовлю фугусаши, — сказал папа Захарова Ильи, — это блюдо из рыбы фугу.

— У папы есть специальное разрешение, — сказал Захаров Илья, — без этого разрешения готовить фугу запрещено.

— Почему? — удивилась Светлана Петровна.

— Эта рыба в двадцать пять раз ядовитее кобры, — сказал папа Захарова Илья, — поэтому, готовить ее надо по специальному рецепту. Если повар ошибся при приготовлении фугусаши и его гости отравились, то повар должен сделать себе харакири.

— Да вы что? — Светлана Петровна с опаской посмотрела на роллы, — а в них нет рыбы фугу?

— Нет, — улыбнулся папа Захарова, Ильи, — там обычная семга. Ну, выпьем?

— А что там? — Светлана Петровна заглянула в бокал.

— Апельсиновый сок, — сказал папа Захарова Илья и поднял бокал, — кампай!

— Кампай — это по-японски «будь здоров», — сказал Захаров Илья и лихо выпил сок.

— Ты так много знаешь про Японию, — сказала Светлана Петровна, — молодец.

— Про Японию папа много знает, — сказал Илья, — а я так, совсем чуть-чуть.

— Вы работали в Японии? — спросила Светлана Петровна.

— Нет, — сказал папа Захарова Ильи, — моя жена была японка. А она потом она полюбила японца и уехала из России.

— Пап, а я похож на японца? — спросил Захаров Илья.

— Да, ровно наполовину, — улыбнулся папа Захарова, — спереди ты русский, а сзади вылитый японец.

В дверь позвонили. Захаров Илья помчался открывать. На пороге стояла Корзинкина.

— Чего тебе? — прошипел Захаров Илья, прикрывая дверь в комнату.

— Мне нужен твой папа, — решительно сказала Корзинкина.

— Это зачем?

— Затем, — отрезала Корзинкина, — зови его сюда.

— Не позову, — сказал Илья, — он занят.

— Я деньги принесла, — зловещим голосом сказала Корзинкина, — два миллиона долларов.

— Па, — закричал Илья, — скорей сюда.

На голос Ильи из комнаты выскочили папа и Светлана Петровна:

— Что случилось?

— Ничего, — Корзинкина сбросила с плеч ранец, — тут деньги. Ну те, которые пропали.

— Деньги? — переспросил папа Захарова, — откуда они у тебя?

— Здравствуйте, Светлана Петровна, — сказала Корзинкина, — а вы к нам тоже придете?

— Я тут в гостях, — сказала Светлана Петровна, — учусь готовить суши.

— Корзинкина не знает, что такое суши, — не удержался Захаров Илья.

— Это не страшно, Илья, — сказала Светлана Петровна, — я тоже не знала. И ты не знал, пока тебе папа не объяснил.

— Мне домой пора, — сказала Корзинкина, — мама волноваться будет.

— Я бы тоже волновался, — сказал папа Захарова Ильи, — если бы Илья шел по улице с двумя миллионами долларов.

— Меня провожали, — сказала Корзинкина.

— Какой странный день, — Светлана Петровна потрогала свой лоб, — а может, это сон?

Папа Захарова Ильи взял ранец и ушел в комнату.

— А у нас компьютер заработал, — сказал Захаров Илья, — и у меня, и Ивиной Ирины, и у Емельянова Виктора и у Анциферовой Людмилы….

— В классе теперь тоже компьютеры будут, — сказала Корзинкина и гордо посмотрела на Илью, — у каждого ученика. А ты этого не знаешь. Подумаешь, сушки какие-то. Кому они нужны?

— Не сушки, а суши, — поправил Захаров Илья.

— Ужас, — опять схватилась за голову Светлана Петровна, — я же ничего в них не понимаю.

— Не волнуйтесь, Светлана Петровна, — сказала Корзинкина, — Дры-Дыр всех научит.

— Дрын-Дыр?

— Наш новый учитель по компьютерам, — сказала Корзинкина, — завтра увидите.

Тут вернулся папа Захарова Ильи с ранцем.

— Все, можешь идти, — сказал папа Захарова, — спасибо.

Папа Захарова надел на плечи Корзинкиной ранец.

— А чего он такой тяжелый? — пошатнулась Корзинкина.

— Я тебе апельсинов положил, — сказал папа Захарова, — ты столько сил потратила.

— А, спасибо, — Корзинкина вышла из квартиры.

Возле лифта стоял Принц. Он молча забрал у Корзинкиной ранец. Внутри ранца глухо катались апельсины.

— Что это? — удивился Принц.

— Апельсины, — сказала Корзинкина, — обменяла на два миллиона долларов.

— Ну и правильно, — сказал Принц, забрасывая на плечи ранец.

— Ты на первоклашку стал похож, — сказала Корзинкина.

— А что, — вдруг сказал Принц и остановился, — это идея.