Сэмюэль Сковилль-мл - Скауты в лесах

— Нет, – ответил Джо. — Она заболела, когда меня не было дома. Я вернулся и увидел, что племя оставило её и ушло. Она умерла. Отец, он умер сильно раньше. Медведь задрал. Я тогда тоже ушёл от племени. Потом шёл, шёл, шёл на восток, пришёл в Корнуолл. У меня там дядя. Брат отца.

Джо умолк, и Уиллу как-то расхотелось расспрашивать дальше. Шёл час за часом; мерное дыхание юного индейца показывало, что он крепко спит. Стояла полная темнота, какая только и может быть в безлунную дождливую ночь в густом лесу. Хотя мальчики лежали на расстоянии чуть больше фута друг от друга, Уилл не мог различить во тьме лицо Джо или рассмотреть стволы деревьев у самого входа в их шалаш. Он, кажется, начинал понимать, что имела в виду Библия, говоря об ужасе тьмы кромешной. Впервые в жизни у него не было возможности оказаться при свете, как только захочется. Этой ночью, что бы ни происходило во тьме, клубящейся перед его напряжёнными глазами, придётся ждать до утра, чтобы что-нибудь увидеть. Потом он вспомнил о диких, свирепых зверях, которые беззвучно рыскали за добычей во мраке за деревьями. Уилл невольно начал представлять, как страшно, когда во тьме тебя хватает вдруг когтистыми лапами неведомая тварь — может быть, ягуар, о котором так легкомысленно упомянул мистер Донеган. Неожиданно мальчик вздрогнул и почувствовал, как волосы на его голове встали дыбом, а по позвоночнику пробежала ледяная волна — он услыхал звук, который заставил его вскочить, взметнув фонтан сосновых иголок. Да, сомнений не было: звук послышался вновь, и Уилл резко втянул воздух, словно упал в ледяную воду. Это был звук тихих крадущихся шагов в подлеске, среди плотного занавеса из сухих сосновых ветвей. Кто-то кружил вокруг их шалаша — и с каждым кругом подходил всё ближе! Уилл больше не мог. Он потряс товарища за плечо. Глубокое сонное дыхание Джо прервалось — индеец проснулся мгновенно.

— Джо, – прошептал Уилл, – там кто-то ходит…

Джо приподнялся и с минуту внимательно прислушивался к шагам кружащего вокруг шалаша существа. Потом хмыкнул и снова улёгся.

— Оно — оно опасное? — чуть заикаясь, спросил наконец Уилл. Хотя реакция Джо его порядком успокоила, он всё же хотел бы иметь представление о ночном госте.

— Кого ты можешь услышать, тот не опасный, – ответил Джо. — Опасный зверь, он ходит тихо. А это только старик дикобраз.

— Откуда ты знаешь?

— Просто ни один другой зверь не смеет делать такой шум, – объяснил индеец. — Только старик Колючка. Он знает, его никто не тронет. И шумит, не боится, – и с этими словами Джо вновь уснул.

Уилл попытался последовать его примеру, но не смог. Наконец шаги затихли; теперь не было слышно ничего, кроме завывания ветра и шороха дождя. Но только он начал засыпать, как откуда-то сверху послышался звук, напоминающий звон колокольчика. «Динь-динь-динь», – потом пауза и снова: «Динь-динь-динь» в каком-то неземном, жутковатом ритме.

— Ну и ночка, – пробормотал Уилл. — И что у на с теперь в программе? — и он повернулся, чтобы разбудить товарища, но тот уже сидел, так же озадаченный звуком колокольчика, как и сам Уилл.

— Что это, Джо? — во второй раз за ночь Уилл задавал этот вопрос.

— Не знаю. Думаю, индейский демон.

— Ты что, боишься?

— Да, – честно признался Джо.

Этот ответ почему-то вернул Уиллу часть утраченного мужества.

«Динь-динь-динь», – вновь зазвучал невидимый колокольчик — откуда-то из пронизываемых дождём сосновых ветвей в сотне футов[28] над ними. «Динь-динь-динь», – теперь уже меньше чем в полусотне футов — казалось, оно, чем бы оно ни было, спускается к шалашу.

— Я боюсь волков и пантер, – воскликнул вдруг Уилл, вскакивая, – но не индейских демонов, потому что их не бывает! — он схватил сухой сук и, дрожа (скорее от холода), выбрался из шалаша.

— Лежи тихо, – посоветовал Джо. — Ты не трогаешь демонов, демоны не трогают тебя.

Но Уилл тем не менее вышел во тьму, потому что хотел восстановить своё достоинство в глазах Джо после истории с дикобразом.

«Динь-динь-динь», – прозвенело прямо у него над головой, и мальчик увидал два круглых горящих глаза на ветке прямо над ним. В первый момент ему захотелось нырнуть назад в шалаш, но он рассудил, что то, что летает — это просто птица или нетопырь. А летает ночью и имеет такие горящие глаза только одна птица. И тут он вспомнил читанное где-то описание редкой птицы Севера — Ричардсоновой совы[29].

— Вот что это, – сказал он громко. — Точно, в книжке написано, что она кричит, будто колокольчик звенит… Ты, дружок, забрался миль на тысячу южнее, чем тебе положено, – добавил он, швырнув свой сук в ветку, на которой сидела птица. Сова беззвучно снялась с дерева — маленький, но смертельно опасный для мелких ночных странников хищник.

— Это, Джо, была Ричардсонова сова, – лекторским голосом сообщил Уилл, вновь забираясь в нору в куче сосновых игл. — На твоё счастье, у твоего напарника есть значок за орнитологию. Мне стыдно за тебя, что ты принял бедную маленькую сову за злобного индейского демона… Ты что, не знаешь, что их не существует?

— Об индейских демонах ты знаешь не больше, чем о дикобразах, – саркастически заметил Джо. — А я, – после паузы добавил он, – слышал демона. Был в каноэ, ловил форель на икру лосося… Бросаешь икру в воду, от неё по воде жир течёт, форель приходит. Она любит эту икру. Мы были от берега сорок футов. Темно и тихо. А под большим деревом — плач. Плачет и плачет, и стонет, и воет, тихо, потом громко, потом опять тихо. Как женщина, если заблудилась в лесах. Человек, с которым я в лодке, он хватал весло и быстро-быстро грёб к середине озера. «Индейский демон», – говорил он, – «Сейчас это дерево будет падать!» — и через минуту большая, большая сосна, триста футов, падает в воду, а там были мы раньше. Тот человек, он мне сказал, что индейские демоны часто плачут перед тем, как падает дерево.

— Слушай, Джо, – сказал Уилл, чьи нервы из-за дикобраза и совы уже были несколько расстроены. — Хватит говорить о демонах. Сейчас это вроде как не к месту. Расскажи лучше что-нибудь повеселее.

Ответом был только тихий храп, так что и Уилл решил заснуть. Но становилось всё холоднее, и несмотря на то, что Уилл пытался зарыться поглубже в хвою, его непривычная к холоду кожа покрылась мурашками, и он начал дрожать. В конце концов, как он себя ни сдерживал, у него начали стучать зубы, и этот звук снова разбудил Джо.

— Ты замёрз? — спросил он.

— Что ты, – сердито ответил Уилл. — Зубами я стучу, просто чтобы развлечься.

Джо в ответ на эту попытку сарказма не произнёс ни слова. Он просто выбрался из своей норы и выкопал новую вплотную к товарищу, зарылся рядом с ним и обнял Уилла, прижавшись к его дрожащей спине. Затем он засыпал себя и Уилла сосновыми иглами.

— Прижаться вместе — сохранить тепло, – сообщил он. — В зимней охотничьей стоянке все, люди и собаки, они сбиваются вместе, в кучу.

Постепенно Уилл перестал трястись, и мальчики, обнявшись, заснули под двухфутовым покровом хвои.

…Следующее, что почувствовал Уилл — что уже утро и что на ветках над шалашом прыгает и ругается большая голубая сойка[30]. Дождь прекратился, выглянуло солнце, воздух был чистый, свежий и пах сосной, бальзамической пихтой и тсугой. И чем-то ещё, что сразу привело Уилла к мысли о завтраке.

— Вставай, Джо! — крикнул он, взбивая ногой фонтан сосновых игл.

Но Джо в шалаше не было. Уилл выглянул наружу, но индейца не было и тут. На какой-то миг Уилл испугался.

— Надеюсь, Джо не утащили его индейские демоны, – пробормотал он, издав уханье совы. Он дважды прокричал в сторону леса и в сторону гор, и наконец услышал, как слабое эхо, ответный клич патруля. Уилл побежал на звук — тот вроде бы доносился от глубокого оврага в дальнем склоне горы. Уилл побежал через подлесок, и скоро оказался на звериной тропе к водопою, – оказалось, это кратчайший путь к водопою на речке, журчавшей в расщелине неподалёку. Подойдя к речушке, Уилл увидал и стройною смуглую фигуру Джо. На его лице, обычно таком бесстрастном, цвела широкая улыбка; в его правой руке на палке с развилкой, пронзённая через жабры, висела огромная, не меньше четырёх фунтов[31], форель.

— Привет, скаут, – крикнул Уилл, весело бросаясь к товарищу, – где рыбу добыл?

Вместо ответа Джо закинул голову и издал громкое «У-ху-хууу!» — крик большого ушастого филина.

— Хорош ухать, – сказал Уилл, от души хлопая Джо по голой спине, – откуда рыба?

— Так я тебе ответил, – сказал Джо. Испустив напоследок ещё одно заунывное «У-хууу!». – От моего тотема.

— Тотем?