Вячеслав Имшенецкий - Подмена

— Не подговаривайтесь, больше червонца не дам.

— Тогда плату вперед. Знаем мы таких — прешь его через весь город, а он тебе рублевку и в кусты.

Гарновский снял черную перчатку, вытащил из кармана десятку и брезгливо подал таксисту.

Шофер на глазах у стоящих пассажиров разгладил купюру. Глаза стрельнули по номеру — 770700.

Шофер сразу стал услужливым. Помог сесть Тане, Петьке. На первое сиденье посадили Гарновского. Машина вышла на магистраль и увеличила скорость до предела. Шофер, не отрывая глаз от дороги, произнес:

— «Марука» пришла с опережением на два часа, уже швартуется.

— Видел ее с самолета, — ответил Колесников.

Промелькнул пост ГАИ. Милиционер с полосатым жезлом погрозил кулаком — не превышай, мол, скорость, хоть ты и таксист.

Начались кварталы города. Выехали к океану. На рейде стояли военные корабли, чистенькие, как айсберги на школьных картинках. В гостинице группа заняла номер на третьем этаже. Проводив их в комнату, распорядитель сказал:

— Это наш лучший номер.

— А теперь, — сказал Вячеслав Валентинович, — мы немного прогуляемся и придем обедать. Племянники мои, — он кивнул на Петьку с Таней, — никогда не видели океана.

Распорядитель поднял палец вверх:

— Океан, он суровый, следует быть осторожным. Один неверный шаг, и пропал. Бултых, и нет тебя.

Петька смотрел в окно вдоль улицы. В порту стояло столько судов, что невозможно было сосчитать мачты. Рев паровых кранов и лязг лебедок не доносился, но стальные стрелы беспрерывно опускались и поднимались. Словно стая сказочных журавлей, тюкая носами, выклевывала из трюмов машины, трактора, бочки, станки…

У ворот порта стоял сторож в короткой черной шинели и шапке с кокардой. Но без оружия. Вот он поспешно зашел в будку и позвал туда свою рыжую коротконогую собачонку. Обратно вышел один и стал растворять железные полотнища ворот.

— Идут! — крикнул Петька.

Колесников посмотрел в окно:

— Они!

Торопливо оделись, взяли чемодан. Выйдя из гостиницы встали у газетного киоска. Колесников вынул из кармана газету и вполоборота к идущим иностранцам стал читать. Таня с Петькой встали рядом, делая вид, что рассматривают океан.

Торговая «администрация» медленно приближалась. Впереди шел капитан. Толстый японец на коротких ногах. Из толпы выделялся высокий белый бизнесмен с орлиным носом. Он нес пузатый портфель из крокодиловой кожи.

Расстояние до делегации сокращалось. Двадцать метров. Пятнадцать. Десять… Таня с Петькой затаили дыхание.

Но… разговаривая, «гости» проходили мимо. И никто из них не взглянул на группу «Подмена».

Вдруг круглолицый седой японец отстал от толпы и подбежал к газетному киоску, заглянул в окошечко:

— Пожалуйста, газета, — желтым пальцем он ткнул в «Красную звезду» и подал советский рубль. Пока киоскерша, наклонясь, отсчитала сдачу, японец, быстро вращая головой, тихо спросил у Тани:

— Как звадь дад-дю?

Таня отлично сделала настороженный вид:

— А вам зачем?

— Очон нужно. Скажи, а? — лицо японца расплылось в слащавой улыбке, из-под губ вылезли широкие зубы, шрам на щеке изогнулся.

Таня поняла: больше тянуть нельзя. Чуть подалась к японцу и прошептала:

— Гарновский Георгий Николаевич, — затем дипломатично покосилась на газетный киоск.

— Ничего, ничего, — сказал японец, — кушать маро-маро пойдем. — Он взял сдачу и чуть ли не вприпрыжку побежал догонять «гостей».

— Черт его знает, что такое, — проворчал Петька.

Колесников сложил газету, засунул ее в карман.

— Спокойно, друзья. Нас пригласили пообедать. Связист осторожничает. Пойдемте.

Они прошли в гостиницу. В левом углу вестибюля белый горбоносый бизнесмен налаживал прическу. У его ног стоял тот же огромный портфель из крокодиловой кожи. На вошедших он не оглянулся. Он и так видел их в зеркало. Уложив волосы в скобку, он оглядел вестибюль гостиницы. Когда проходил мимо группы «Подмена», то сказал по-английски, как будто сам себе:

— Пойдем в ресторан.

Колесников мгновенно разделся. Пальто, шляпу и перчатки подал вахтеру. Опершись на трость, взял чемодан и чинно пошел по коридору.

— Дети, поднимитесь в номер потом…

Он сделал ударение на слове «потом».

Петька с Таней, немного потолкавшись в пустом вестибюле, вышли на улицу. Вечерний ветер был влажен. На кораблях, стоящих на рейде, манящими звездочками горели сигнальные огоньки. Над портом полыхали лучи прожекторов. Там шла работа. Как заведенные бесконечно кланялись стрелы кранов большой грузоподъемности. Надрываясь, скрипели лебедки.

Временами ветерок доносил команды рабочих докеров:

— Майна. Майна помалу. Стоп. Вира.

— Где ваш номер, господин Гарновский? — спросил по-английски Джем Уайд,

— На третьем этаже,

— Пойдемте туда.

— Может, лучше здесь? — Колесников кивнул на дверь туалета.

— Вы очень пугливы, Гарновский.

— Поэтому я и живой.

Джем не ответил. В номере он спросил:

— Что у вас там?

— Документы пропавшей экспедиции.

— Хорошо, очень хорошо. А нынешняя информация?

Колесников постучал пальцем по виску — все здесь.

— Прекрасно. Мы решили взять вас, мистер Гарновский, с собой. Как вы на это смотрите?

— Рискованно. Могут поймать. Или, как русские говорят, засечь.

— Русским сейчас не до этого. Они пьянеют от победы и голода. А мы, зная психологию, пользуемся моментом,

— Но осторожность не помешает.

— Вы очень и очень запуганы, Гарновский, и не чувствуете политическую ситуацию. Мы их союзники по прошедшей войне, а русские доверчивы к своим друзьям. Сегодня вы будете на корабле. — Он распахнул свой необъятный портфель. — Быстро перекладывайте сюда, Бросая опытный взгляд на пачки документов пропавшей экспедиции, шпион прищелкивал пальцами: — Хорошо, очень хорошо. Вас ждут награды. Вас ждет приглашение в Белый дом, там вручат вам награды вашего отца, забыл его фамилию. — Холодные глаза уставились на Колесникова,

«Дешевая проверка», — подумал Колесников и ,улыбнувшись, шепотом сказал:

— Мои родители свои фамилии соединили. Гарновский—Хаменов был папа.

Джем щелкнул пальцами.

— Да, да, господин Хаменов, кажется, он сердечно любил… — Опять защелкал пальцами, как бы призывая Колесникова подсказывать.

— Никого мой папа не любил, кроме моей матушки, нелепо погибшей во время прогулки на Байкале. — Колесников изобразил на лице скорбь, но длинные его руки быстро и четко перекладывали документы в портфель Джема.

— Простите, мистер Гарновский, вашу матушку звали, кажется, Людмила Федосеевна?

— Вы запамятовали, — ответил Колесников, — и из фамилии сделали отчество. Федосеева Людмила была моим юношеским увлечением. И давайте быстрей уйдем отсюда, а то вместо спасительного корабля я могу оказаться в НКВД, ведь могут сейчас вернуться дети.

— Они вас хорошо знают?

— Сироты, живут без родителей. Взял их на зиму к себе до следующего полевого сезона.

— Прекрасно, мистер Гарновский. После ресторана мы с вами — только трость придется оставить — пойдем на пирс.

Джем кратко, по-военному, изложил план попадания Колесникова на корабль «Марука сан». С тяжелым портфелем он остановился в дверях:

— Через четверть часа спускайтесь в ресторан и подсаживайтесь к нам. О, чуть не забыл. — Из кармана он вытащил две маленькие шоколадки без обертки. — Угостите детей и сразу уложите спать.

— Снотворное или яд?

— Яд. Действует, знаете ли безупречно. Заснут и… А утром мы будем уже в нейтральных водах.

С улыбкой Джем вышел в коридор. Колесников засек время. Посмотрел в окно. На улице Петьки с Таней не было. Осторожно выглянул в коридор. И сразу открылась дверь напротив со стеклянным глазком в центре. Выскочили Таня и Петька и — юркнули в номер к Колесникову.

— Как туда попали?

— Распорядитель завел и накормил.

— Ну и отлично. — Колесников плотно закрыл дверь, повернул в скважине ключ. — Слушайте, ребята, и запоминайте для Платонова. — Колесников слово в слово передал Тане и Петьке разговор с белобрысым Джемом. О ядовитых шоколадках умолчал. — А теперь — мой приказ. Из комнаты больше не выходить, в окна не выглядывать. Ложиться спать, и до утра, пока к вам не постучится таксист, притворяйтесь спящими.

— Как мы узнаем, что стучится таксист?

— Он постучит три раза по семь. Ну что же! Сейчас я приведу себя в порядок, уйду в ресторан и сюда больше не вернусь. — Он зашел в ванную комнату, через лист бумаги размял шоколадки, бросил их в унитаз и смыл водой. Заметил: вода окрасилась в желто-зеленый цвет. Вытащил зажигалку и, не касаясь пальцами внутренней стороны листа, поджег его над раковиной, затем тщательно вымыл руки. Поправил перед зеркалом костюм, галстук и вышел к ребятам.