Муни Витчер - Джено и черная печать мадам Крикен

— Подойди сюда, Суоми Лиекко.

Девочка, нащупывая путь белой тростью, подошла к ступенькам помоста, но эмоции не позволили ей подняться. От гнева и стыда щеки у нее покраснели как помидоры. Положив трость на землю, она показала руки в перчатках. На пальцах правой перчатки были песчинки пурпурного цвета.

Русский врач, спустившись с помоста вместе с псиофой, убедился, что это крупинки красного порошка. Волшебница обнюхала его и, кивнув головой, подтвердила:

— Мертвящий песок.

Девочка закричала:

— Нет-нет! Это Агата подсунула мне пакет… Я… ничего не знала. Я не могла видеть, что там внутри! Я слепая!

Голос Суоми был полон тоски, девочка потеряла над собой контроль, ведь ее несправедливо обвиняли. Астор Венти вмешался:

— Да, это правда. Я тоже присутствовал, когда Агата…

Стас прервал его:

— Замолчи. У тебя в Арксе и так достаточно проблем. Хочешь еще больше осложнить свое положение?

Внезапно массивные деревянные ворота распахнулись, и в мегасофию ворвалась мисс О’Коннор, к которой незамедлительно стали поступать многочисленные телепатические приглашения от псиофов и от ее любимицы Агаты.

— Что здесь произошло? Пьянсерено действительно испорчен? — спросила она, быстрым шагом подходя к помосту. Оскар, Офелия и Оттон, как всегда, сопровождали ее.

— Да, испорчен. Это настоящая катастрофа, — ответил Стас, приближаясь к Суоми.

— Она? — спросила экономка с довольным видом.

— Похоже на то. Ее руки испачканы в мертвящем песке.

— В таком случае, дорогая Суоми Лиекко, сейчас мы отправимся к Ранье Мохаддине: лжендофия не прощает ошибок. Если ты говоришь правду, с тобой ничего не случится. Если же все обстоит иначе, и это действительно ты, то наряду с наказанием суммуса сапиенса ты подвергнешься и физическим изменениям. Порча Пьянсерено — серьезнейшее преступление. Ты рискуешь пропустить интерканто и остаться на первом уровне!

Оскар уперся передними лапами в ноги Суоми, девочка потеряла равновесие, но Стас поддержал ее за плечи:

— Оскар, ты слишком резвый щенок, — сказал он.

Мисс О’Коннор строго прикрикнула на щенка и злобно взглянула на финскую антею.

Юди подмигнул Агате, та засмеялась. Стас заметил это и, прежде чем экономка успела увести Суоми, воскликнул:

— По-моему, на лжендофию должны отправиться все присутствующие здесь антеи.

Мисс О’Коннор подняла голову и удивленно спросила:

— Все или один… Джено Астор Венти?

— Все четверо, — подтвердил врач Аркса.

Агата с Юди потупили взор, а Джено, решительно направившись к галерее, сказал:

— Доктор Бендатов, мы с Суоми скоро вернемся.

До десяти вечера оставалось всего десять минут, и мисс О’Коннор сильно нервничала, потому что ей нужно было успеть в свою аудиторию на занятия по призракам. Как только они пустились в путь к аудитории Возвышенной пищи, она отправила парасферу мудрой, уже сладко спавшей в своем жилище.

Ранья в спешке спустилась по лестнице и предстала перед антеями в домашнем халате.

— Что случилось? — зевая, спросила она.

— Я понимаю, что время сейчас не самое подходящее. Но необходимо устроить испытание в лжендофии для этих четырех антеев. Суоми или кто-то из них испортил Пьянсерено, — торопливо объяснила экономка.

— Серьезный случай, — согласилась Ранья, входя в аудиторию Возвышенной пищи. Она велела антеям рассесться по табуреткам и объяснила, что им предстоит сделать в полной темноте.

Для Суоми и Джено это занятие было первым, для Юди — вторым, а Агата уже владела этой техникой, так как находилась на втором уровне.

Ранья Мохаддина разлила в квадратные стаканы по литру Пифагорейской воды, очень сильной алхимической субстанции, способной вызвать физические изменения у того, кто говорит неправду. Наиболее распространенными реакциями были горбы, морщины, ожоги, мутации носов, глаз, ртов и ушей.

Ранья Мохаддина выключила свет и стала ждать, пока ребята опустошат стаканы. Только Агата схитрила и в темноте умудрилась вылить свой напиток в стоящую на плите кастрюлю. Когда Ранья спросила у каждого из них, не он ли сломал Пьянсерено, все ответили отрицательно.

— Очень плохо. Никто так и не признался. Сейчас я включу свет, и, к сожалению, один из вас вскоре испытает на себе действие лжендофии. С враньем не шутят, — добавила Ранья.

Однако у четырех антеев все было в полном порядке.

Ранья и экономка Баттерфляй посмотрели на Суоми: как она могла не признать свою вину! Лгунья!

Офелия и Оскар принялись обнюхивать мебель прекраснейшей кухни, а щенок яростно залаял. Ранья Мохаддина приблизилась к песику и обнаружила, что в оставленной на плите кастрюле налит литр Пифагорейской воды.

Мудрая испепелила взглядом Агату, низко опустившую голову. Мисс О’Коннор взяла кастрюлю и, посмотрев на Ранью, изобразила соответствующую обстоятельствам улыбку. Но сапиенса, подруга и коллега мадам Крикен, осталась непреклонна:

— Агата Войцик, выпей немедленно!

Антея второго уровня взяла кастрюлю из рук экономки и проглотила жидкость. Всего через несколько секунд ее лицо покрылось черными и фиолетовыми волдырями, нос удлинился и позеленел. Джено описал Суоми, как изменилась Агата.

Та смотрела на свои белые перчатки (ее руки тоже распухли!), а сняв их и увидев, что кожа покрылась пятнами, закричала:

— Я чудовищееееееее!

Юди, выпучив глаза, хранил молчание, Оскар вилял хвостом и терся о халат Раньи. Мисс О’Коннор обняла антею из Польши и с досадой сказала:

— О милая, ты допустила ошибку. Теперь я вынуждена отвести тебя к фон Цантару. Мне очень жаль, но так прописано в Кодексе.

Агата зарыдала. Суоми стукнула тростью по полу и вместе с другом покинула аудиторию Возвышенной пищи.

— Мы идем на психофонию. Стас Бендатов ждет нас, мы и так потеряли слишком много времени.

Ранья погасила свет. Отправляясь спать, мудрая подумала, что Джено с Суоми постоянно находятся под прицелом, и стала молиться, чтобы мадам Крикен как можно скорее вернулась в Аркс. Многочисленные несчастные случаи и зависть отравляли атмосферу в древней крепости, где царила магипсия.

Четверо медиумов из Испании, две волшебницы из Франции, шесть экстрасенсов и Боб Липман ожидали мисс О’Коннор возле аудитории тонкой мысли. Хотя, возможно, уже и было двадцать два часа, Гулкий удар из-за поломки Пьянсерено не прозвонил. Группе не терпелось принять участие в испытании по призракам. В аналогичном положении находились и столпившиеся перед аудиторией гипноза: они уже начали ворчать, мол, Эулалия Страбикасиос прогуливает эксперименты по Белой магии.

Мисс О’Коннор, появившаяся вместе с Агатой, которая закрывала лицо руками, объявила всем, что Гулкий удар не пробьет, и извинилась. Боб Липман подошел к антее из Польши и, потрясенный, спросил:

— Что случилось?

— Во всем виноваты эта проклятая слепая и безмозглый итальяшка, — ответила она сквозь слезы.

— Я отомщу им! — заверил ее Боб.

Мадам Баттерфляй, поправив волосы, сухо обратилась к собравшимся:

— Вы можете пойти в аудиторию гипноза и продолжить развивать свои способности. Сегодня вечером я занята.

Экономка с Агатой поднялись по лестнице на четвертый этаж, наверху их ждал Пило Магический Росток, уже извещенный об их приходе парасферой, которую незадолго до этого отправила Ранья Мохаддина.

— Фон Цантар незамедлительно примет вас, — сказал церемониймейстер, уступая им дорогу.

Сапиенса из Ирландии и антея из Польши пересекли подъемный мостик и вошли в Комнату видений. Суммус сапиенс сидел в своем кресле. Жаровня привычно горела, и все вокруг провоняло горьким запахом смолы.

Ятто встал, осмотрел лицо и руки девочки.

— Отвратительное зрелище, — спокойно сказал он.

Агата в отчаянии расплакалась:

— Пожалуйста, суммус, не выгоняйте меня. Через несколько дней состоится интерканто, и мне хочется выдержать это испытание и перейти на третий уровень.

Великий мудрец Аркса покачал головой:

— С огромным сожалением должен сообщить, что не могу позволить тебе остаться здесь. Ты прекрасно знаешь «Вводный кодекс»: правило ВК-АМ.6д гласит, что каждый, кто испортит Пьянсерено, должен быть немедленно исключен. Зачем ты это сделала? К тому же обвинила антею из Финляндии?

— Она противная, всегда ходит с Джено, которого, честно говоря, никто не выносит, — ответила Агата, вытирая слезы.

— Я понимаю. Но не могу простить тебя, — произнес суммус, в глубине души оценивший подлость Агаты Войцик.

Мисс О’Коннор попыталась оправдать поступок девочки, но Ятто считал, что лучше не вызывать у посетителей Аркса новых подозрений, в первую очередь у псиофов и сапиенсов. Кодекс нужно уважать.