Елена Усачева - Большая книга ужасов – 65 (сборник)

– Что ж там такого дурного? – Томка решила прикинуться дурочкой и глупо улыбнулась.

– А то ты сама не заметила? – Дед лукаво посмотрел на пассажирку.

– Заметила, – честно призналась Цыганова, прекращая ломать комедию, – но ничего не поняла.

– Вот то-то. – Старик, с трудом крутя руль, стал разворачивать машину, которой, наверное, было столько же лет, сколько и ее хозяину. – Не знаете, а лезете. И слушать старших не хотите. Я предупреждал, а вы в ответ – сказки, сказки. Не сказки все это, а быль.

Скорость машины оставляла желать лучшего. Но народная мудрость гласит – лучше медленно ехать, чем хорошо стоять, а тем более ползти. Так что Тамарка наслаждалась движением и вполуха слушала говорливого водителя.

– Лет пятьсот, а то и поболе, сюда чума пришла. Слышала о такой болезни? – Томка лениво кивнула. Кажется, в учебниках об этом писали. – Вот. Народу померло… Смерть никого не щадила, целые семьи умирали. Ничто эту чуму не брало. Чем больше с ней боролись, тем больше она людей косила. И позвали тогда колдуна. Больше уж некого было. Он всю эту чуму собрал да в этой бухте и похоронил. А сам сторожить ее принялся. Да не углядел. Помер. Заразился и помер.

Томка заерзала на кресле. Неправдоподобно выглядело. Что это за колдун, который от обыкновенной человеческой болезни умирает? Но перебивать деда не стала.

– Ну, а как помер, так смотреть за этой заразой некому стало. Народ снова потянулся в бухту, и опять начались смерти. Но не простые. – Дед вошел в раж и стал свой рассказ в лицах изображать. Смерть у него оказалась с выпученными глазами и подвывающая. Все остальные с трясущейся головой и испуганным взглядом. – Всяк, кто умирал, на этой земле и оставался. Так мертвяком и ходил. А кого простая смерть от чумы в бухте не брала, того природа наказывала. Оползень какой случался или ливень. Даже живность эту заразу цепляла. У меня лет тридцать назад корова подохла. Все ничего, ничего, а утром прихожу – лежит, милая. А потом я ее мычание по ночам слышать стал. А как-то утром вижу – забор повален. Это она приходила, в хлев просилась, да пройти не смогла. Вот. И набралось этих мертвяков с мильон.

– Сколько? – Томка оторвалась от изучения пейзажа за окном.

– Мильон. – Дед даже глазом не моргнул. – И никто теперь с этой заразой справиться не может. Но и она дальше бухты не идет. О‑хо-хо, кто бы всем этим занялся…

Да, кровожадненькая история получается. Что же это за место такое? Один рассказ хлеще другого.

– Что-то я не помню, чтобы про ваш аномальный поселок по телевизору показывали, – произнесла Цыганова.

Дед покачал головой.

– Все-то вы не верите, во всем-то вы сомневаетесь, – грустно произнес он. – Как же про нас станут говорить, если никто не верит? Каждому же саму смерть увидеть надо. А кто ее видел, тому подтверждения не нужны, сами мертвяками по побережью ходят. Есть тут один защитник природы. – Голос у водителя изменился, он крепче вцепился за руль, и машина пошла быстрее. – Все бухту заселяет, деньги зарабатывает. Оно, конечно, его дело. Но на чужих жизнях зарабатывать грех.

Мысленно Тамарка отсекла все лишнее, чтобы лучше понять, о ком говорит дед. Уж не о хозяине ли идет речь?

– Ему и так говорили, и сяк, – продолжал бубнить старик. – А он все стоит и усмехается. Мол, земля его, что хочет, то и делает. Это он дельфинов не видел.

– Дельфинов? – Томка вынырнула из задумчивости. – А что с ними?

– Так они ж мертвяки и есть, – обрадовался дед, словно Цыганова уже признала правоту его слов. – Видела, какие они здоровые? Таких в природе не существует.

Тамарка не стала спорить. Размеры дельфинов она не знала. Но в воде они не были похожи на мертвых, толкались очень живо.

– Так что бегите из этой бухты, – снова повторил дед. – Нечего вам там делать.

– А как вы мертвых от живых отличаете?

Впереди показался поселок, и Томка была рада, что эта бесконечная поездка с мрачным рассказом наконец-то закончится и она сможет освободиться от тарахтения старой машины.

– Живой-то мертвого всегда учует, – произнес старик, широко улыбаясь беззубым ртом.

И Томка поняла, что бежать ей отсюда нужно, и чем скорее, тем лучше. Как отличать одних от других, она не знала, но очень ей этот дед перестал нравиться. Никто ничего не знает, а этот в курсе всех дел. Странно это…

Как только машина затормозила, Томка быстро попрощалась и выпрыгнула на улицу. Но далеко не ушла. Остановил ее вопрос:

– Ты что же, опять уезжаешь?

Цыганова испуганно обернулась. На остановке сидела вчерашняя бабка.

– Пока не собиралась, – отозвалась Томка.

Почему все эти деды и бабки постоянно попадаются Тамарке на дороге? Словно их кто-то подсовывает ей.

Цыганова поглядела на тихий поселок.

Ой, не нравилось ей все это…

Поселок словно вымер. По пустым улицам ветер гонял пакет.

У нее было два варианта. Первый – спуститься в бухту по тропинке, которая уже подвела ее один раз, и оттуда подниматься к ступенькам в долину. Или искать спуск в долину с другой стороны и уже от домика идти к своим.

Томка собралась спросить у бабки про дорогу в долину с домом – все-таки этот путь был безопасней, – как бабка вдруг всполошилась, подхватила свою корзинку и поспешила прочь по пустой улице поселка. Тамарка хотела ее окликнуть – больше узнавать дорогу было не у кого, как вдруг кто-то толкнул ее под коленки. Что-то мохнатое и теплое потерлось о ноги.

– Чак! – крикнула Тамарка так громко, что собака отпрянула и заискивающе завиляла хвостом. – Ты чего меня пугаешь, псина страшная! – Цыганова протянула руки к собаке. – Кто ж сзади нападает? Я думала, все, убивать идут!

Чак взвизгнул и попытался прыгнуть на Тамарку, но Цыганова вовремя увернулась, потому что если бы такая тушка на нее свалилась, то одними ушибами Томка не отделалась бы.

– И что же ты тут делаешь, морда твоя слюнявая?

Чак отошел от нее и тявкнул, мотнув головой.

– Опять за тобой идти? – догадалась Тамарка. – Спасать будешь?

Самое время было облегченно вздыхать и начинать радоваться своей судьбе. Уж кто-кто, а Чак точно приведет ее к хозяину. Но произнесла она нечто обратное:

– А я не хочу.

Цыганова отряхнула шорты, поправила сбившиеся носки и демонстративно засунула руки в карманы.

– Не пойду и все. Чего я там забыла?

В глазах у Чака было вселенское удивление. Сначала он посмотрел на Тамарку одним глазом, потом другим, потом открыл пасть и требовательно гавкнул.

– Я там уже была, и меня оттуда прогнали. Я лучше обратно в бухту пойду или где-нибудь здесь эту ночь пережду. У меня в поселке куча знакомых.

Томка пнула попавшийся под ногу камешек и сделала шаг в сторону.

Чак упал на передние лапы и зашелся в лае.

– Все равно ничего не объяснят, – продолжала упорствовать Цыганова, делая еще один шаг. – Опять заставят куда-то бежать и что-то делать. Если ты мне сейчас же все не расскажешь, я с места не сдвинусь.

Чак в два прыжка догнал ее и лизнул в коленку.

– Что ты делаешь! – засмеялась Томка. – Щекотно!

Решив, что они обо всем договорились, Чак неспешной рысью побежал вперед. Тамарка осталась стоять.

Конечно, ей хотелось пойти в долину, встретить ребят и вместе во всем разобраться, что тут и почему. Ей страшно надоело бегать одной, скрываться. И главное, ей надоела неизвестность. Уж лучше еще раз бросили бы к дельфинам, а потом все объяснили, чем бояться непонятно чего.

Но она отлично понимала, что никто ей ничего просто так объяснять не будет. Богдасаров неделю все знал, Маринка строчила свой дурацкий дневник, девчонки перешептывались, делясь последними новостями, Светка устраивала ночные вылазки, и только Цыганова ни сном ни духом не знала о происходящем в лагере. Тогда никто не сказал и сейчас не скажет. Потому что в спорте каждый за себя. И не надо ее убеждать, что Мишка пошел в долину только из-за нее. Он там был, вот и пошел. Не ее он спасал, а искал Маринку. Это ясно. Они были в сговоре.

От подобных мыслей Томке стало так жалко себя, что она уселась на землю и стала размазывать по перепачканному лицу горькие слезы.

– Никто мне ничего не говорит, никому я не нужна.

Эти слова оказались кодовыми, и слезы потекли в три ручья.

Чак удивленно поднял уши и тявкнул от негодования. Но увидев, что его «слова» не подействовали, подбежал к Томке и больно тяпнул ее за локоть.

– Ты чего? – возмутилась Тамарка. И так жизни никакой, а тут еще всякие бешеные собаки кусают. – Больно! – Но с места не сдвинулась.

Чак загавкал, хлестнул ее хвостом по лицу и попытался укусить за другую руку.

– Отстань! – Цыганова вскочила, поднимая руки вверх. – У, зверюга!

На ее резкое движение Чак зарычал, припал на передние лапы, готовясь к прыжку.