Олег Раин - Слева от солнца

На крышку пластиковой бутыли опустилась стрекоза. Не насекомое даже, а целый мини-вертолетик — со своей боевой кабиной, с огромными сетчатыми мониторами и длиннющим фюзеляжем. И тотчас кольнуло где-то под сердцем. Отчетливо вспомнилось, как в далеком детстве Окулист (а тогда он не был еще Окулистом, и звали его просто Димкой) охотился за такими же стрекозами. Подползал с коробком или просто выставлял согнутую ладошку — и все никак не мог застать насекомое врасплох. Великолепные летуньи, стрекозы легко замечали подкрадывающегося мальчугана и, подпустив на критическую дистанцию, ускользали из-под самого носа. Взмывая ввысь, еще и накручивали вензеля над головой — то ли насмешничали, то ли пугали.

Это потом уже юный Дима прочел, что первые стрекозы появились на земле более трехсот миллионов лет назад, и жизнь их вдвое интереснее, чем у обычного человека. Хотя бы потому, что тот же «император» первую свою жизнь проживает в воде и именуется «наядой», дышит жабрами и плавает, как осьминог, выпуская реактивную струю воды. А после приходит срок, и подводный хищник сбрасывает панцирь, расправляет сморщенные крылья и становится повелителем неба — стрекозой из семейства «императоров». Две стихии и две жизни — разве не фантастика? Человек может сколько угодно менять имена, но по земле он обречен ходить от рождения и до смерти.

Окулист продолжал смотреть на стрекозу, а стрекоза явно изучала его. И вряд ли крылатая красотка завидовала человеку. Уж она-то точно ничего не знала об астме, о тромбофлебите и ноющих суставах. Может, только и опасалась какого-нибудь местного сокола. Сам Окулист соколов в человечьем обличье давно не боялся, зато боялся старости, боялся болезней и одиночества…

— Шеф! Это я…

Стрекоза дрогнула крыльями и пропала. Окулист даже не уследил за ее полетом. Но главное, что спугнули его покойное настроение; вновь начиналась суета, начинались нервы. Видно, что-то пошло не так…

Заранее поморщившись, Окулист повернул голову. К поляне торопливо приближался Хопер. Физиономия красная, в глазах растерянность. Значит, предположение верное: что-то у бравых парней сорвалось. А значит, снова придется вставать, выслушивать, думать и принимать решения. Окулист со вздохом поискал глазами улетевшую стрекозу. Так и не найдя, тоскливо подумал, что лучше ему было бы родиться не человеком, а стрекозой. Предложи ему кто сейчас подобное превращение, он бы без раздумий согласился…

До дома шагали неспешно. Валера по-прежнему не оборачивался и даже шутливо успевал похлопывать Генку по плечу. Но уже во дворе поведение его резко изменилось.

— Кто это, Ген?

Подросток помотал головой.

— Но не спецы, это точно. Если бы зашевелились по поводу полигона, наверное, стали бы иначе действовать.

— Я тоже так кумекаю. Тогда кого ты сюда приманил?

— Не знаю. Честно слово, не знаю! Я и адреса своего никому не давал. Родители обещали молчать… — Генка нервно сглотнул. — Может, «Магнолия». Фирма такая есть, я их слегка потрепал, — грозились наказать. А может, и не «Магнолия». Может, кто другой…

— Другой! — Валера с усмешкой покрутил головой. — С тобой, бача, и впрямь не соскучишься. Не кочку, так пенек с поганками подсунешь…

— Валер! Я правда, не знаю, откуда они!

— Ладно… Хорошо, хоть бутылки не успели сдать.

— Бутылки?

— Ага, — Валера метнулся к сараю, выволок оттуда ящик с тарой, бегом перенес к сеннику, поставил в углу. — И ты неси тоже. Я буду говорить, куда…

— Но зачем?

— Затем, что обороняться будем бутылками.

— Бутылками?

— А у тебя есть что получше?

— Есть шокер…

— Шокер свой спрячь. Бутылки будут поинтереснее. Они у нас, правда, пустые — без коктейля Молотова, но и такими можно держать оборону.

— Что-то я тебя не совсем понимаю… — Гена тут же припомнил разбитое стекло джипа. — Ты что, собираешься забрасывать их бутылками?

— Это в крайнем случае, если дойдет до стрельбы, — Валера хмыкнул. — Видел, как я им джипарь разнес? С первого выстрела — прямое попадание! Я ведь уже говорил, что был в роте лучшим гранатометчиком. Лупил аж до семидесяти метров! И попадал, как нынче из подствольников не попадают. Ротный говорил: у меня талант, особая хлесткость рук. А еще говорил: была бы Олимпиада по гранатам, я бы точно какое-нибудь место занял.

— А где он сейчас?

— Ротный-то? — Валера ткнул очередным ящиком Генке в грудь. — Нет нашего ротного.

— В Афгане убили?

— В Сербии. И не убили, а подорвался. Потому как мин там — на три Афгана бы хватило, — он покрутил головой. — Та-ак… Этот поставим сюда и про запас отнеси еще к конуре. Пса-то давно нет, но они же не знают.

— А может, есть какое-нибудь оружие?

— Какое оружие, о чем ты? — Валера хмыкнул. — Охотиться я не люблю, а для уличных забав кулаков хватает.

— Кулаки у тебя есть, это точно, — Генка отволок ящик к конуре, шумно дыша, вернулся. — Меня бы как-нибудь научил! А то ни плавать, ни драться не умею. Так и погибну, ничему не выучившись.

— Не дрейфь, шнурок, прорвемся! — Валера весело подмигнул подростку. — Знаешь, в какие засады я попадал, — и то выживал. А это — так, семечки.

— Да уж, семечки… — Генка вздрогнул. За сарайчиком скрипнула калитка, и знакомый голос позвал:

— Негоже гостей тумаками встречать… Гена, ты здесь?

— Окулист! — страшным шепотом прошипел Генка.

— Окулист?

— Это прозвище… Только откуда он взялся? В тех джипах его не было.

— Значит, прятался в какой-нибудь другой машинке, — Валера по-мальчишески шмыгнул. Тем же шепотом поинтересовался: — Кто он такой? Важная шишка?

Генка напряженно кивнул.

— А сюда какого лешего приехал? Или ты ему что-то должен?

— Как тебе сказать… Сначала они мне были должны, потом я, а теперь, наверное, никто никому… — пролепетал Генка. — То есть, это я так думаю.

— Хорошо, если еще думаешь, — Валера кивнул. — Ладно, отвечай человеку. А то спустит своих доберманов…

— Здесь я! — крикнул Генка.

— Может, хватит прятаться? Подойди, потолкуем, как люди, — голос Окулиста звучал ровно и спокойно. — Без кулаков и камней.

— Это точно?

— А зачем нам воевать? Ты себя показал, дружок твой — тоже. Можно и к переговорам приступать.

— Умный дядька! — шепотом оценил Валера. — Сразу просек, что ничего ему тут не светит.

— Да уж, умный, — Генка снова вздохнул. — Знаю я этого умника…

— Ладно, пошли, — Валера подтолкнул его в спину. — Если что, буду рядом.

Окулиста, застывшего у калитки, словно пират Джон Сильвер перед частоколом форта, в конце концов пригласили в дом. Скептически озирая место, предназначенное для обороны, главный юрист фирмы «Василиск» неспешно поднялся на крыльцо.

— Здесь аккуратнее! — предупредил Валера. — Снизу порожек, сверху притолока.

Окулист не ударился и не споткнулся.

— Ну что, зажжем ради дорогого гостя свет? — Валера щелкнул выключателем и гордо поглядел на свисающую с длинного шнура лампочку. Генка его отлично понимал. После нескольких лет лучин и керосинок — лампы должны были производить ошеломляющее впечатление. То есть на тех, кто обитал в Соболевке, но никак не на Окулиста. Юрист «Василиска», если что и заметил, так это груду разномастных железок, громоздящихся у стены, замусоренный стол и паутину в углах.

— У нас, конечно, не хоромы, но лишний табурет для гостя всегда найдется, — Валера сделал приглашающей жест и в свою очередь опустился на лавку.

— Спасибо, — Окулист с сомнением оглядел табурет и все же рискнул на него присесть.

— А где Шуша? — поинтересовался Генка.

— Где ему и положено быть — на работе. А что?

— Ничего. Я думал, если кого и пришлете, то в первую очередь его.

— Пытались, — отозвался Окулист. — Уперся, стервец. То ли брата пожалел, то ли тебя.

Вспомнив о Стасе, Генка невольно улыбнулся.

— Зря улыбаешься! Эти двое свое тоже получат. Дело-то серьезнее, чем ты думаешь.

— Мореход? — предположил Генка.

— Верно, и не он один.

— То есть?

Окулист посмотрел на Валеру долгим взглядом, поиграл желваками. Наверное, прикидывал, стоит ли говорить о делах фирмы при постороннем.

— Он свой, — буркнул Генка.

— Это я уже понял, — гость переплел на животе пальцы обеих рук, неловко качнулся на табурете. Вне машины и вне своего кабинета он вряд ли чувствовал себя комфортно. На шатком табурете, да еще под тусклой лампочкой, главный юрист фирмы смотрелся более чем нелепо. На миг Генка даже пожалел его. Уж если решил проехаться в такую даль, мог бы приодеться попроще. Чего глупее — разгуливать по крапиве да навозу в европейских одежках!

— Что ж, Геночка, давай сразу расставим все точки на «и», — вздохнул Окулист. — Ты ведь был знаком с нашей системой охраны? Был. И когда разобиделся на нас, сдал все ключи своему шалопуту приятелю. Зачем? Разжевывать, наверное, не стоит.