Островитяне - Мэри Элис Монро

Мы шли за черепашками и скоро поняли, что у одной из них что-то не так с передним плавником. Вместо того чтобы идти прямо, она ходила кругами. Я хотел помочь, но Хани сказала не вмешиваться.

— Погоди немного. Приспособится.

Тяжело было смотреть, как мучается бедная черепашка. Но Хани оказалась права. В результате она приноровилась и зашагала в нужную сторону. Пусть ласта у нее и была не в порядке, инстинкт от этого не ослаб. Она изо всех сил стремилась к океану.

Первые двое добрались до кромки прибоя. А оказавшись в соленой воде, тут же поплыли, работая ластами даже сильнее прежнего.

— Инстинкт ныряния, — пояснила Хани. — Ему больше ста миллионов лет. Вот они комично ковыляют по песку. А через миг уже плывут.

Я ткнул Мейсона локтем под ребра.

— И никакого тебе инструктора.

Он рассмеялся, покачал головой:

— Точно.

Последняя черепашка наконец-то добралась до воды. Но в тот самый миг, когда она коснулась ее ластами, пришла большая волна, перевернула бедняжку, отбросила обратно.

— Ой, ну вот, — расстроился Мейсон, а стоявшая рядом Лоуви вздохнула.

— Эта малышка вряд ли выживет, — сказала Лоуви.

— Ты сможешь, — обратился я к черепашке.

Она поднялась, снова пошла к воде. Слабенькая ласта закапывалась в песок, но все же помогала продвигаться вперед. Набежала новая волна, но на сей раз черепашка была к этому готова. Ласты, в том числе и малоподвижная, стремительно и упорно заработали, увлекая ее на глубину.

Я не мог не подумать про папу. У него теперь нет ноги. Передвигаться ему будет трудно. Но черепашка же справилась? Справится и он. У моего папы тоже сильные инстинкты.

Я зашел по колено в воду, следя за черепашкой. Мейсон и Лоуви шли рядом. Плескались волны, шорты у нас промокли, но нам было все равно. Мы не отрывали глаз от трех крошечных бугорков, едва заметных на поверхности воды. Следили, как они исчезают вдали.

— Удачи вам, чуваки! — крикнул Мейсон.

— Мейсон! — сказала Лоуви и удивленно подняла брови. — Ты вошел в океан! Не бросил нас!

— Да! — выкрикнул Мейсон, который явно и сам удивился. А потом победоносно вскинул руки. — Я вошел в океан!

Я положил одну руку на плечо Мейсону, другую — на плечо Лоуви.

— Мы вошли в океан. Все вместе!

Выбросить мусор. Сделано.

Отвезти пластик на переработку. Сделано.

Наполнить водой кувшины. Сделано.

Забрать почту. Сделано.

Я выполнял поручения быстро и четко. Мы обгоняли другие электромобили и велосипеды, Живчик радостно лаял. Эти места стали мне родными. Я знал все короткие пути.

И вот я уже поднимался по лестнице в «Птичье Гнездо», просматривая, какие письма пришли Хани. Как всегда, реклама: купоны, объявления о продаже недвижимости, предложения кредитных карт. Но один белый конверт привлек мое внимание. На нем стояло мое имя. Я уставился на конверт в изумлении.

Написано папиным почерком!

Я взлетел наверх — Живчик не отставал. Распахнул дверь, сбросил остальную почту на стол, подбежал к дивану, запрыгнул на него. Живчик тоже — он устроился у меня в ногах, негромко заворчав.

Сердце так и колотилось. Целую минуту я смотрел на конверт, пытаясь все осмыслить. Это не журнал, который папа писал много лет назад. Это письмо. И на штемпеле дата — всего несколько дней назад.

Я вскрыл конверт, вытащил сложенный листок белой бумаги. Нагнулся над ним, прочитал.

Я перечитывал письмо снова и снова.

— Папа возвращается! — сказал я Живчику. — Прямо через несколько дней!

И я громко крикнул «Ура!». Живчик свесил голову набок, поставил торчком одно висячее ухо. Я наклонился, он лизнул меня в лицо. Я со смехом обхватил его руками, почесал спинку.

— Скорее бы познакомить тебя с папой! Он тебе точно понравится. И ты ему тоже, я в этом уверен.

А потом я вскочил с дивана и побежал в комнату Хани.

— Хани! — вопил я в восторге. — Папа возвращается!

К концу дня набежали тяжелые темные тучи, солнце скрылось. Вдалеке, среди этих туч, рокотал гром.

Мы с Мейсоном и Лоуви спрятались в «Хейлер-Хаусе». Первый этаж представлял собой большое застекленное пространство, где стояли деревянные столы для пикников и кресла-качалки. К высоким круглым столбам были прикреплены разные выцветшие объявления: расписания приливов, списки местных рыб, напоминания о разных событиях. Лежали настольные игры, имелся стол для настольного тенниса, дартс, кикер.

— То есть твой папа скоро вернется, — сказал Мейсон и улыбнулся. — Вот здорово! Наконец-то мы с ним познакомимся.

— Да, отлично, — поддержала его Лоуви, но как-то уж слишком тихо. Я не понимал, что ее смущает.

— Эй, Лоуви, — начал я, придумывая, как бы поднять ей настроение. — Спорим, я у тебя выиграю! — И я махнул у нее перед носом ракеткой для настольного тенниса. — Бери синюю, я сегодня добрый, — добавил я в надежде, что она отреагирует на любимый цвет.

— Не, не хочется, — ответила она, плюхнулась в гамак и стала раскачиваться.

Я понял: что-то не так, потому что Лоуви никогда не отказывалась посоревноваться. По небу опять прокатился рокот. Я повернулся к Мейсону.

— А ты? — И я ткнул в него ракеткой.

— Запросто. Сейчас тебя обыграю! — Он схватил со стола красную ракетку и стал делать вид, что бьет по невидимому мячику.

— Это мы еще посмотрим, — фыркнул я. — Мы с папой часто играли в настольный теннис. Он говорит, что подача у меня очень заковыристая.

И тут я осекся. А теперь мы с папой сможем играть в настольный теннис? Или все будет не как раньше?

Вспышка молнии, за ней — раскат грома. Тучи разверзлись, хлынул дождь, да такой сильный, что весь мир снаружи исчез из виду.

Мы с Мейсоном сыграли три партии. Первую выиграл я, вторую — он. В третьей я тоже взял верх, но с большим