Софья Прокофьева - Новые приключения желтого чемоданчика

Вова оглянулся. Переулок был тёмный, кривой и незнакомый. По нему огромными шагами шли какие-то необыкновенно высокие люди. Люди были высокие, как деревья, высокие, как башни. Вова почти не мог разглядеть их лица — они исчезали в крутящемся снегу. Все эти люди шли и не обращали на Вову внимания. Они, конечно, думали, что Вова — самый обыкновенный мальчик, поджидавший свою маму.

Но зато теперь на Вову смотрели все водосточные трубы. Они смотрели на него со злорадством, открыв свои круглые чёрные рты, и дразнили его белыми ледяными языками.

Вове стало страшно. Он побежал по переулку, но вдруг поскользнулся на тёмном обледенелом тротуаре и упал, нелепо взмахнув длинными рукавами. Он проехал ещё немного на животе и остановился, ухватившись за колёса какой-то детской коляски. Он попробовал подняться, но почему-то ноги его стали совсем слабыми и сами сгибались в коленях.

В это время из глухих ворот появились опять эти таинственные люди-тени. Увидев Вову возле коляски, они бегом бросились к нему.

— Хватай его, Бочка! — прошептал Гвоздь и в тот же миг растянулся на скользком льду. — Подходящий момент! Никого из взрослых поблизости…

— Пальтишко что-то великовато, — засомневался Бочка.

— А шапка, шапка, не видишь, что ли? И собачка на ней, глазки-бусинки!

Гвоздь попытался встать, но руки и ноги у него разъехались в разные стороны.

— Ты лежи, лежи! — Бочка придержал его ногой. — Ещё расшибёшься…

— Вот ты куда клонишь! — с обидой огрызнулся Гвоздь. — Потом скажешь Марго: «Это я нашёл мальчишку. И денежки мне». Друг называется…

Гвоздь вцепился в куртку Бочки и с трудом встал на ноги.

— Проклятый лёд! Хватай мальчишку, пока прохожие не набежали… — прохрипел Гвоздь, подбираясь к коляске.

«Чего им от меня надо?» — Вова со страхом глядел на приближающихся незнакомцев, на их протянутые к нему руки с хищно растопыренными пальцами.

Но в это время послышался чей-то весёлый, уверенный голос:

— Человек за бортом!

И тут к Вове подбежали сразу три настоящих моряка. Они были высокие, как мачты, эти моряки.

Один из моряков нагнулся и поднял Вову. Вова почувствовал у себя на лице его тёплое дыхание.

Второй моряк расправил Вовино пальто и аккуратно положил Вову в коляску.

А третий моряк прикрыл Вову какими-то кружевами до самого носа.

— Подрастай скорее, малыш, вместе плавать будем! — сказал он и сунул жёлтый чемоданчик в коляску. Потом они все трое улыбнулись Вове и ушли.

А Вова так и остался лежать в коляске.

«А если меня Катя в этой коляске увидит? — вдруг подумал Вова и ужаснулся. — Да она после этого и разговаривать со мной не захочет…»

В это время хлопнула какая-то дверь, и к коляске подошли две тёти. Одна тётя была в шляпе, похожей на гнездо, из которого только что улетела птица. На другой тёте была шляпа, похожая на гнездо, куда только что прилетела большая птица.

Они положили в коляску младенца, завёрнутого в белое одеяло. Коляска тотчас же мягко тронулась, скрипя и приятно покачиваясь.

— Куда вы меня везёте? — отчаянно пискнул Вова.

Тётя в шляпе, похожей на пустое гнездо, вскрикнула так громко, что совсем оглушила Вову.

А вторая тётя, в шляпе, похожей на гнездо с птицей, крикнула ещё громче:

— Хулиган! По чужим коляскам лазишь!..

Тут она схватила несчастного Вову, поставила на ноги, задрала его пальтишко и несколько раз шлёпнула пониже спины своей большой и тяжёлой рукой, похожей на лопату. Жёлтый чемоданчик вылетел из коляски и шлёпнулся на снег возле Вовы.

И тут Вова не выдержал. Он широко открыл рот и громко заревел от нестерпимой обиды и стыда. А тёти, что-то чирикая грубыми голосами, осмотрели своего младенца и ушли, толкая перед собой коляску.

Вова стоял один посреди тёмной незнакомой улицы и горько плакал. Он чувствовал себя таким жалким, маленьким и беспомощным. А над ним кружился и падал снег.

«Не хочу я быть таким!.. — горько рыдая, думал Вова. — Хочу быть сильным! Хочу всё уметь! Я хочу быть лётчиком, и шофёром, и моряком. Они всё могут. Их не шлёпают…»

Продолжая всхлипывать, Вова с трудом подтянул кверху длинные рукава и наклонился к жёлтому чемоданчику.

Замки разом щёлкнули, и чемоданчик открылся. И с чего только он казался таким тяжёлым? Всего-то в нём лежали две небольшие бутылки с яркими наклейками и маленький пакетик.

Вова встряхнул пакетик, и ему на ладонь выкатилась красная пилюля.

— Вот сейчас как приму её, тогда узнаете, — прошептал Вова.

В это время справа и слева к нему двинулись Гвоздь и Бочка.

— Теперь не зевай! — крикнул Бочка. — Ты за руки, я за ноги. И потащили!

Вова попятился от них. Ноги его разъезжались по скользкому льду.

— Ой, помогите! — завопил Вова, со страхом глядя на ужасных незнакомцев.

— Всё… Попался! — Бочка уже ухватился одной рукой за Вовино пальтишко. — От нас не уйдёшь…

Но вдруг снежинки разлетелись в разные стороны, и перед Вовой появилась Толстая Тётя. Это была та самая Толстая Тётя, которая вместе с Худым Дядей везла зеркальный шкаф.

Толстая Тётя взглянула на Вову и радостно сказала:

— Ну, конечно, ребёнок заблудился. А какой он хорошенький, толстенький!

Видимо, теперь, когда шкаф у неё уже был, ей ещё понадобился ребёнок.

Худой Дядя с жалостью посмотрел на Вову и грустно, как лошадь, покачал головой.

Тут Вову обступили ещё какие-то высокие тёти и высокие-высокие дяди и стали почему-то ругать Вовину маму.

— Мама не знает, что я маленький! — обиженно пискнул Вова. Голос у него стал каким-то удивительно тонким и слабым.

— Вы видите, она даже не знает, что у неё есть маленький! — с возмущением сказала Толстая Тётя и подняла руки вверх. С рукавов у неё посыпался снег.

Гвоздь и Бочка шарахнулись в разные стороны.

— Проклятье! — прошипел Бочка. — Вот невезуха!

Вдруг толпа расступилась, и к Вове подошёл милиционер. Никогда ещё Вова не видал таких высоких милиционеров. Когда он наклонился, ему пришлось сложиться, как перочинный ножик.

— Я не заблудился, я — уменьшаюсь! — отчаянно крикнул Вова.

— Что-о?… — удивился милиционер.

— Он не умещается в этом пальто! — объяснила Толстая Тётя. — То есть пальто не умещается в нём…

— Минуточку, гражданка! — поморщился милиционер. — Скажи мне, мальчик, где ты живёшь?

— На… улице, — прошептал Вова.

Больше он ничего не добавил, потому что забыл свой адрес.

— Вы видите, он живёт на улице! — угрожающе сказала Толстая Тётя и умоляюще сложила руки.

Гвоздь и Бочка смешались с толпой, надеясь дождаться подходящего момента и схватить Вову.

— А как твоя фамилия? — ласково спросил милиционер и ещё ниже наклонился к Вове.

— Вова… — ответил Вова и горько заплакал.

Толстая Тётя застонала, а потом вынула носовой платок с жёсткими кружевами и приложила его к Вовиному носу.

— Сделай вот так, деточка! — сказала она и громко дунула носом.

Вове стало нестерпимо стыдно. Он отчаянно рванулся, но Толстая Тётя крепко держала его за нос двумя холодными твёрдыми пальцами.

Вова, задыхаясь, взмахнул руками. И тут красная пилюля, зажатая в кулаке, упала и покатилась по земле.

В толпе, окружавшей Вову, стояла женщина в рыжей шубке и держала на ремешке маленького рыжего щеночка. Не то щенок был сшит из куска её шубы, не то она сшила себе шубу из таких щенков — это было неизвестно.

И вот эта красная пилюля подкатилась прямо к носу рыжего щенка. Вова оглушительно заревел и бросился за пилюлей. Но рыжий щенок не спеша высунул свой глупый язык и мгновенно её проглотил.

— Ай! Ой! Ах! Ох! — закричали все.

Даже милиционер сказал: «Хм!..» Потому что действительно случилось нечто невероятное. Голова у щенка стала расти, ошейник лопнул на его толстой шее, на спине клочками выросла чёрная и бурая шерсть, а хвост стал похож на старый веник.

Толстая Тётя спряталась сразу за милиционера и за своего Худого Дядю. Но страшный пёс зарычал и бросился прямо на неё. Наверное, когда он стал таким огромным, у него сразу появился огромный аппетит.

Но милиционер не дал ему откусить от неё ни кусочка. Он загородил собой Толстую Тётю, и тогда страшный пёс лязгнул зубами и укусил его за руку.

После этого страшный пёс ещё раз посмотрел на Толстую Тётю и убежал.

А милиционер стоял, и из руки у него капала кровь. В темноте она казалась совсем чёрной.

Все закричали.

— Не волнуйтесь, граждане! — сказал милиционер совершенно спокойным голосом. Голос у него был такой спокойный, как будто его три раза в день кусали разные собаки. — Ничего не случилось. Очень прошу вас не толпиться вокруг моей укушенной руки, а разойтись! А вас, — тут милиционер повернулся к Толстой Тёте, — я попрошу две минуты последить за ребёнком. Я только зайду в эту аптеку, попрошу кусок бинта и сейчас же вернусь обратно.