Тамара Крюкова - Триптих в чёрно-белых тонах

— В порядке?

Клавдия не верила своим ушам. Мама сама пережила драму расставания и тем не менее считала, что всё в порядке? Разве дело только в беременности? А как же с оскорблёнными чувствами? Как быть с тем, что Вадим растоптал её, швырнул в грязь то, во что она верила?

— Всё ещё образуется. Встретишь другого человека, — сказала Антонина Павловна.

— Который будет лгать, — процедила Клавдия.

— Не все же негодяи. Наверняка есть и порядочные молодые люди.

Клавдия подумала о Савве. Он был последним порядочным человеком во вселенной. Только с ним она была по-настоящему счастлива. Только с ним не нужно было притворяться и играть чужие роли. Она знала, что непременно вернётся к нему, отберёт, отвоюет у любой девчонки, но не сейчас, а когда все счета будут оплачены.

— Мам, я не могу больше носить белое. Я сниму деньги с кредитки, — попросила Клавдия.

— Конечно. Купи всё, что тебе нужно. Хочешь, поедем по магазинам вместе? — предложила Антонина Павловна.

Она была рада, что девочка захотела сменить гардероб. Это был хороший знак. Значит, она скоро выздоровеет.

— Нет, мам. Я справлюсь сама.

Клавдия бродила по бутикам, невольно отмечая, какие вещи выбрал бы для неё Савва. Теперь она сама создавала свой стиль. Белый период закончился. Нынешний день был негативом того далёкого прошлого, когда Савва сотворил из неё девушку в белом. Всё, что было белым, стало чёрным.

Она ехала домой, увешанная пакетами и свёртками. В чёрном провале окна отражался эфемерный призрак девушки в белом. В наушниках гремел Cradle of Filth. На душе было черно, как за стеклом вагона, и на этом маршруте она не ждала света в конце тоннеля.

Когда Клавдия появилась из своей комнаты в обновках, Антонина Павловна потеряла дар речи и молча опустилась на диван. Это не могла быть её дочь. Зачем только она отпустила её одну!

Клавдия была с ног до головы одета в чёрное. Обтягивающие брюки, заправленные в сапожки. Стильный кожаный пиджак, под ним чёрная блузка со слишком провокационным вырезом.

— Ты собираешься в этом ходить? — спросила Антонина Павловна.

— Тебе не нравится?

— Ты выглядишь вызывающе. Посмотри на себя в зеркало.

— Я смотрела.

— Нет, ты ещё раз посмотри. Так одеваются только развратные девицы.

Антонина Павловна подвела Клавдию к зеркалу. Глядя маме в глаза, Клавдия расстегнула заколку. Волосы светлой волной растеклись по плечам.

— Лучше так, чем как овца, — сказала она.

— Ты хоть понимаешь, что говоришь? Я тебя не узнаю. Чего ты добиваешься? Тебе мало одного романа с женатым? Во что ещё ты хочешь вляпаться?

— Теперь я ни во что не вляпаюсь. Так надо, мама. Никто не поступит со мной, как мой папаша поступил с тобой.

Клавдия ехала в университет в новом облике. Савва оценил бы её выходку, жаль, она не могла с ним поделиться. Это была только её игра, и сегодня предстояла генеральная репетиция. Клавдия с удовлетворением отметила, что в чёрном наряде привлекает ничуть не меньше внимания, чем в бытность Бунинской девушкой. Сейчас это было важно.

Первой по расписанию стояла общая лекция. Клавдия вошла в аудиторию и на мгновение задержалась в дверях. Все головы обернулись к ней. Разговоры затихли. Слегка покачивая бёдрами, Клавдия прошла к свободному месту.

Увидев её, Виктор присвистнул:

— Клара? Ты откуда?

— Из дома. Я серая моль, чтобы ты был в курсе.

— Клюшка? — удивлённо проговорила Наташа.

— Меня зовут Клавдия. Понятно? А клюшкой играют в хоккей.

— А как же Клара? — тупо спросил Виктор, который доверял своим глазам больше, чем её словам.

— Девушка в белом? Это был розыгрыш. Люблю постебаться.

— Ну ты даёшь! Неужели, правда? Ты самая прикольная девчонка из всех, кого я встречал! — восхитился Виктор.

— Ну ты и стерва, — процедила Наташа.

— Это комплимент или как? — спросила Клавдия и обратилась к Виктору: — А тебе хочу сказать одну очень важную вещь. Слушай внимательно.

Она обняла его за шею.

— Я весь уши, — бодро произнёс Виктор.

«Хорошо бы, чтобы, помимо ушей, у тебя были мозги», — подумала Клавдия, а вслух сказала:

— Чтобы ты не тратил зря время и усилия, я тебе сразу скажу: шансов у тебя никаких. Вы ведь с Наташей помирились? Так вот я не отбиваю парней у подруг.

Клавдия слегка оттолкнула его.

— Всё, Витёк, отвянь, — усмехнулся Найк.

Клавдия обернулась к нему.

— Знаешь, почему я ходила в универ серой молью?

— Почему?

— Потому что мне не хотелось ничьих ухаживаний. А теперь мне надоело ломать комедию и продолжать маскарад. Но это вовсе не означает, что я решила заводить романы в универе, — она выдержала паузу. — Хотя в свободное от учёбы время я не прочь поиграть в Клару. Как насчёт боулинга?

— Не вопрос. Забью дорожку, — пообещал Найк.

— Предлагаю пойти всей компашкой. В знак примирения, — Клавдия подмигнула Наташе.

Бывшая подружка не знала, как себя вести. В любом случае иметь Клавдию среди врагов не стоило. Она пожала плечами.

— Почему бы нет?

— Вот и славно. В понедельник. В «Самолёте», — уточнила Клавдия.

— Почему именно там? Я знаю местечко покруче... — начал было Найк.

Клавдия прервала его:

— Мне ТАМ нравится. И ещё... Зовите меня теперь Кларой. Уж если менять, то всё. А с именем Клавдия у меня связаны не самые приятные воспоминания.

Вадим не лгал, что привык вести двойную жизнь. Никто не знал, что они жили впятером в полуторке и что в их семье привыкли считать копейки до зарплаты. У него не было друзей. Он стыдился приводить домой тех, с кем ему хотелось бы дружить, а неудачники его не интересовали. Он сам следил за своим гардеробом, стирал рубашки и гладил брюки, чтобы всегда выглядеть безупречно. Он дал себе зарок, что во что бы то ни стало вырвется из нищеты.

Когда Вадим поступил в медицинский без денег и протекции, ему казалось, заколдованный круг разорвался. Он мечтал открыть частную практику, но по мере взросления юношеский идеализм обрастал панцирем взрослого цинизма. Для того чтобы иметь свою клинику, нужны большие деньги, а ему светило в лучшем случае стать хорошим хирургом в платной поликлинике, когда на его умении и профессионализме будут зарабатывать другие.

Девушки рано начали обращать на него внимание, но он менял их прежде, чем они узнавали, что за фасадом преуспевания кроется унылая картина. Встретив Юлю, Вадим считал, что вытянул выигрышный билет. Она принадлежала к кругу, куда ему не было доступа. Вадиму льстила её влюблённость, но он понимал, что Юлин отец вряд ли позволит их отношениям обрести законный вид. Когда Юля получила родительское благословение на их брак, Вадим не верил в своё счастье. Мечты сбывались, как по мановению волшебной палочки. У него появилась собственная машина. Он с женой переехал в огромную квартиру и смог устроить бабку в приличный хоспис, чтобы дать матери передых.

Впрочем, счастье длилось недолго. Уже через пару месяцев он осознал, что продал свободу. Выиграли все, кроме него. Он стал собственностью. Он не мог ступить шагу без разрешения ревнивой и капризной «половины». Единственное, что ему удалось выторговать, так это пару танцевальных вечеров в неделю. Юля обладала грацией Буратино и не любила танцев. Поначалу она сопровождала Вадима на дискотеку, но потом успокоилась и стала отпускать одного.

Женившись, Вадим вдруг опомнился: в борьбе за место под солнцем он не успел насладиться тем, что присуще молодости. У него никогда не было любимой девушки, только случайные знакомые. Вадим оказался в кругу, где тусовка является делом. Вечера, фуршеты, приёмы. Красивые, холёные девицы в вечерних туалетах. В глазах каждой он читал приглашение. Но как легендарный царь Тантал, не мог напиться, стоя по пояс в воде, так и Вадим, не смел заводить романов. Мир слишком тесен. Ему платили за то, чтобы он изображал преданного мужа.

Иногда ему казалось, что он продешевил, и тогда он рисовал в воображении, как посылает Юлю подальше и обретает свободу. Но полёт мечты сдерживали вериги реальности.

В Египет они должны были ехать вдвоём. Юля задержалась в Москве по чистой случайности. Встреча с Клавдией была для Вадима отдушиной. Узнав, что она уезжает как раз накануне приезда Юли, он решил, что может позволить себе лёгкий флирт. Он не собирался продолжать знакомство в Москве, но, вернувшись, поймал себя на том, что постоянно думает о девушке.

Несколько дней он боролся с собой и даже хотел удалить её номер из мобильника, но в последний момент передумал. Клавдия зацепила его и, кроме того, было приятно хоть в чём-то почувствовать, что он не собственность богатой жёнушки. Встречаясь с Клавдией за спиной у Юли, он чувствовал себя, как школьник, нашкодивший под носом у учителя. Ощущение опасности придавало отношениям с Клавдией особую пикантность. Чем дальше, тем его больше затягивала эта игра. Он боялся потерять девушку в белом. Она была крохотной частицей свободы и давала ему повод для самоуважения.