Сергей Заяицкий - Великий перевал

Еще при жизни императора Александра I среди гвардейских офицеров образовалась революционно настроенная группа, поставившая себе задачей низвергнуть самодержавие. Впоследствии эти офицеры получили наименование «декабристов», так как они открыто восстали против царской власти 14-го декабря 1825 г., при вступлении на престол Николая I.

Еще задолго до восстания, в обществе стали ходить слухи о каком-то заговоре против царя.

Генералу Стахееву кто-то донес, что и его младший сын-гвардеец замешан в этом заговоре. Случилось так, что сын его на два дня приехал в Москву. Отец никогда не проявлял по отношению к сыновьям какого-нибудь нежного чувства, но на этот раз он встретил сына как будто даже радостно.

Поздно вечером он предложил сыну пройти в астрономическую комнату и полюбоваться на звезды. Старый камердинер генерала хотел доложить господам, что ужин подан, он поднялся было на чердак, но еще с лестницы услыхал в астрономической комнате громкие спорящие голоса. Резкий голос генерала перебивался взволнованным голосом сына. Камердинер, знавший, как страшен барин в припадке гнева, так и не решился войти в астрономическую комнату, а поспешил уйти с чердака. Не успел он сойти с последней ступеньки лестницы, как наверху прогремел выстрел. Со всех сторон сбежалась перепуганная прислуга. Лакеи и горничные толпились у лестницы, ведущей на чердак, не смея пойти посмотреть в чем дело.

Вдруг наверху лестницы появился генерал.

— Ваш молодой барин нечаянно застрелился, — сказал он расступившейся перед, ним челяди и прошел в свой кабинет.

Однако словам генерала никто не поверил. Все шопотом передавали друг другу, что он сам застрелил сына за то, что тот осмелился принять участие в заговоре против царя.

Вася часто слышал этот рассказ от Петра, который, в свою очередь, слышал его от своего деда, служившего в то время в лакеях у страшного генерала.

С тех пор астрономическая комната оставалась запертой, и суеверные люди утверждали, что на чердаке и до сих пор раздаются стоны и вздохи, а деревянная лестница, ведущая на чердак, трещит под чьими-то шагами.

Однажды вечером экономка Дарья Савельевна пошла зачем-то на чердак, захватив с собою свечку. Вдруг по всему дому пронесся страшный крик, и Дарья Савельевна почти кубарем скатилась с лестницы. Она долго не могла прийти в себя, но, наконец, объяснила, что на чердаке она видела генеральского сына, который в белом саване шел ей навстречу.

Анна Григорьевна была очень суеверна, и этот рассказ произвел на нее сильное впечатление. Правда, с Дарьей Савельевной такие происшествия случались не в первый раз. Однажды в деревне она в парке приняла за чорта случайно забредшего туда козла, а в другой раз упала в обморок, наткнувшись в полумраке на большое зеркало и приняв за привидение свое собственное отражение.

Однако на этот раз она клялась и божилась, что привидение в белом саване пересекло ей дорогу, при чем она едва не умерла от страха.

Удивительно было то, что вся прислуга на этот раз отнеслась к ее словам совершенно недоверчиво и говорить об этом очень скоро все перестали. Только Дарья Савельевна решительно заявила, что никогда больше на чердак не пойдет.

— И незачем вам туда ходить, Дарья Савельевна, — говорила прислуга.

— Незачем, или есть за чем, а только я не пойду, — отвечала та, — хоть вы меня золотом осыпьте.

Однажды Вася, бродя по дому, решил зайти на чердак, ибо его давно уже интересовала астрономическая комната. Никаких привидений Вася не боялся. Он взял свой карманный электрический фонарик и пошел по темной лестнице. Было часов семь вечера.

Дверь чердака отворилась с зловещим скрипом. Чердак был довольно большой и нехолодный, ибо его согревали проходившие там дымоходы.

На чердаке валялась всякая рухлядь, которая накопилась в доме за его столетнее существование. Связки каких-то журналов, сломанные люстры, какие-то парики — должно быть от маскарадов, облезлые чучела животных.

В конце чердака Вася увидал «астрономическую комнату». Он вспомнил о страшных рассказах, связанных с ней, но не испугался, а, напротив, с любопытством начал пробираться к ней. И вдруг... это он ясно видел — глаза не обманывали его — дверь комнаты стала медленно, с легким скрипом, отворяться.

У Васи невольно замерло сердце, и он остановился. Дверь, наконец, медленно раскрылась, и длинная белая фигура показалась на пороге.

— Кто там? — крикнул Вася.

Фигура, подняв руки, со стоном двигалась на него. Но вдруг... привидение споткнулось и растянулось во всю длину.

— Э, — воскликнул Вася, — вот так привидение!

Он подбежал к призраку и осветил ему лицо фонарем.

Это был кухаркин сын Федор.

— Федор! — закричал Вася удивленно и радостно.

— Тсс, — прошептал Федор, испуганно оглядываясь по сторонам, — чего кричишь!

— Ты что тут делаешь? — продолжал Вася шопотом.

— От войны спасаюсь, — также шопотом отвечал Федор, — жизнь-то мне еще не надоела.

— Где же ты живешь? — спросил Вася.

— А вот тут и живу, — отвечал Федор, кивнув на астрономическую комнату.

— А что же ты ешь?

— А мне по ночам мать пищу приносит.

— А не холодно тебе здесь?

— Холодновато, да все лучше, чем в окопах гнить.

— А больше никто не знает, что ты здесь?

— Да знает еще кой-кто, Петр знает, Никита, Феня, только они меня не выдадут. Да и ты, смотри, молчи.

— Уж не выдам, не бойся, — торжественно ответил Вася.

— А как меня намедни Дарья Савельевна испугала. Слышу вдруг кто-то на чердак лезет. Я струхнул было. Да слышу ключи гремят. Ну, думаю, это никто другой, как наша экономка. По ключам ее и узнал. Была-не была, завернулся в простыню, поднял руки, да прямо на нее и пошел. Она так с лестницы и скатилась. Хотел и тебя пугнуть, да не вышло.

— Я бы все равно не испугался, — гордо возразил Вася, — а ты-то привидений не боишься?

Федор расхохотался.

— Я сам привидение, — отвечал он, — ну, ступай, а то еще хватятся тебя, да смотри, молчи, я ведь теперь дезертир.

Обещав принести Федору на чердак книг, Вася спустился вниз.

9-е декабря был особенный день в доме Анны Григорьевны. В этот день она праздновала свои именины, и все ее знакомые и родственники съезжались ее поздравить.

Приготовления начинались еще накануне. Парадные комнаты убирались с особой тщательностью, из стеклянных шкафов вынимались старинные чашки и хрусталь. Ключи Дарьи Савельевны звенели по всему дому.

В кухне с раннего утра топилась огромная плита и особо приглашенный повар священнодействовал, делая какие-то необыкновенные торты и печенья. Наверху Петр являлся главным церемониймейстером. Во фраке и в белом галстуке он имел весьма торжественный вид и отдавал приказания направо и налево. Уже скоро должны были начать съезжаться гости, как вдруг в буфетную, запыхавшись, вбежала горничная Феня и сказала каким-то странным тоном:

— Петр Миронович, вас на кухне ожидают.

— Кто ожидает?

— Да дядя Влас на побывку приехал.

Дядя Влас был родственник Петра, служивший в одном полку со Степаном.

Петр вздрогнул.

— Что же, он письмо что ли привез?

— Про письмо ничего не говорил, да вы только на кухню пройдите.

Вася, случайно забредший в буфетную, услыхал этот разговор и побежал вслед за Петром, так как все известия с фронта его чрезвычайно интересовали.

В кухне за столом, окруженный кухарками и судомойками, сидел дядя Влас и что-то оживленно рассказывал. Даже важный повар подошел послушать, косясь на плиту.

Когда вошел Петр, дядя Влас вдруг умолк, и все присутствующие посмотрели на Петра и многозначительно переглянулись между собой.

— Ну, как, дядя Влас? — спросил Петр не совсем уверенным голосом, — все воюете?

— Все воюем, милый человек, все воюем, — отвечал дядя Влас, протягивая ему руку.

— Письма ты мне не привез?

— Не привез, милый человек, не привез.

— Ну, а как мой Степка?

И вдруг судомойка Феклуша, отличавшаяся слезливостью, громко всхлипнула.

Петр побледнел и огляделся кругом. Очевидно по лицам присутствующих он понял, в чем дело, ибо вдруг спросил еле слышно:

— Убили Степана?

Дядя Влас молча кивнул головой.

С лестницы послышался крик Дарьи Савельевны:

— Анна Григорьевна Петра Мироновича требуют, гости съезжаются.

К удивлению Васи Петр молча повернулся и направился в буфетную.

Как только Петр ушел, в кухне начались оживленные толки.

Дядю Власа еще раз заставили повторить свой рассказ о смерти Степана, что тот сделал не без удовольствия. Он рассказал, как он шел вместе со Степаном ночью по высокому берегу Днестра, как немцы внезапно осветили прожектором лесную просеку, как обстреляли их из пулемета и как Степан, бежавший сзади, вдруг вскрикнул и упал в реку.