Наталья Нусинова - Про жирафа Федю

Максимилиан с полным ртом замычал и замотал головой.

– Все остальные были нормальные. Продавец даже не понял, о чём я спрашиваю. Я хотел обычного – на ужин купить. Но уже ни одного не осталось… Расхватали!

– Так мы что… Без второго сегодня? – испугался Никанор.

– Ну что ты, Никуша! Я сделала жаркое, – успокоила его Элеонора. И обернулась к Максимилиану: – А когда ты был в магазине?

Максимилиан насупился и молчал, понимая, что проболтался.

– А-а… так вот куда ты уходил, когда мы гуляли! – догадался Гриша.

Глаша пихнула его локтем в бок.

– Макс! Ты оставил детей? – опешила Элеонора. – Как ты мог?

Максимилиан потупился.

– Ну Лёля, ну я же быстро, – пролепетал он. – Одна нога здесь, другая там.

Максимилиан посмотрел на свои длинные ноги и огорчённо добавил:

– И потом, всё равно ведь гуся мне уже не досталось… всех съели… прожорливые такие…

Элеонора кинулась на него, как пантера.

– Твоё счастье, что не досталось! Ох, пришёл бы ты ко мне с этим гусём! Да я б его… за шею!

Максимилиан со свистом глотнул воздух.

Элеонора задыхалась и не находила слов:

– И тебя б им… по шее!..

Максимилиан втянул голову в плечи.

Мелинда схватилась за виски:

– Господи, Элеонорочка, опомнись! Что ты говоришь!

– И… в шею!!! Шеей! По шее! Взашей! – бессвязно выкрикивала Элеонора, потрясая кулаками.

Никанор оторвался от еды и в изумлении посмотрел на золовку.

Мелинда заступилась за Максимилиана.

– Элеонорочка! Ну как ты можешь! Такие слова! От тебя! Ты же всегда просто… леди! А тут прямо… тигрица какая-то!

Элеонора не смутилась, а Максимилиан вдруг вытянул шею, будто желая загородить жену, зло посмотрел на Мелинду и прошипел осипшим от волнения голосом:

– Да! Она – ТАКАЯ! Она – леди! А когда за детей – то хуже тигра!

Глаша рассмеялась:

– Дедушка, ты сейчас на Федю похож!

И это была правда.

Мелинда посмотрела на Элеонору с завистью, а на Никанора – с упрёком и сказала, вздохнув:

– Вот ты бы не сумел так меня защитить, Никуша!

– Ну чего вы ссоритесь по пустякам! – укоризненно сказал Гриша бабушке с дедушкой. – Ничего ж не случилось. Ведь дети были не одни! Я же с ними остался. Я учил Глашу и Федю кататься с горки! И всё было хорошо!

– Только Федя испугался, когда на нас Бетси прыгнула! – призналась Глаша.

– Какая Бетси? – спросила Мелинда.

– Большая собака. Дог, – объяснила Глаша. – Она вообще-то добрая, только очень голодная была. Но потом она пошла обедать, а мы спрятались в избушке на курьих ножках от дворника и от злой тёти.

Элеонора стала белая как мел. Она как будто онемела – даже кричать больше не могла. А Максимилиан покраснел и опустил глаза.

– Да если б даже дедушка за нами вообще не пришёл, – сказал Гриша, – я б и сам с ними справился! Подумаешь, МЧС! Нашли чем испугать!

Из детской раздался грохот.

Мелинда покачнулась на стуле.

– А где Федя? – спросила Глаша.

И все побежали в детскую.

Пальма лежала на полу, нижние ветки её были обкусаны, часть земли из кадки высыпалась. Федя стоял тут же. Вид у него был довольный, но слегка виноватый. Он махал хвостом и негромко фыркал.

– Моя любимая пальма! – воскликнула Мелинда.

– Он хотел достать до верхних веток, – объяснил Никанор. – Они сочнее!

– Мог бы и попросить, – пробурчал Гриша. – Мы бы ему помогли!

– Вообще-то из пальмы получается неплохой салат, – задумчиво сказал Максимилиан.

Элеонора быстро поставила обкусанную пальму на место, погрозила Феде пальцем, подмела пол и велела всем возвращаться в столовую и подождать, пока она уложит Ваню и Веню – им пора спать.

– Я тоже прилягу, – вздохнула Мелинда. – Что-то я утомилась.

И посмотрела на Элеонору.

– А мы с Никушей пока перекусим, – сказал Максимилиан.

Никанор кивнул.

Элеонора стала укладывать близнецов, Максимилиан и Никанор вернулись в столовую, Мелинда легла на диван, а Глаша и Гриша повели Федю в ванную умываться – уж очень он был чумазый после своего праздничного обеда.

Ночью Глаша проснулась от странного звука, доносившегося с коврика, на котором спал Федя. К привычному уже жирафьему фырчанью и фырканью теперь добавились прерывистое чмоканье, тихое попискивание и жалобные всхлипы.

– Федя! – позвала Глаша негромким голосом, чтобы не разбудить брата. – Что с тобой? Плохой сон приснился?

Жираф затих, звуки прекратились.

Испугался маленький, подумала Глаша. Устал!

И посмотрела в окно. Была зимняя ночь, темнота была такая густая, что казалась почти синей, только на подоконнике блестели снежинки, а в одном окне, в доме напротив, горела оранжевая люстра.

– Вообще-то ночью должна быть луна, – сказала себе Глаша, – и звёзды. Куда это они подевались?

Глаша перевернулась на другой бок и закрыла глаза.

Но заснуть уже не могла. Слишком она переволновалась.

В голове всплывали картинки прошедшего вечера: как Федя капризничал и боялся душа, а они с Гришей его уговаривали не отворачивать мордочку и не брыкаться, как потом поили чистого и насухо вытертого жирафа консервированным сгущённым молоком, как их поманила Элеонора и показала в щёлку на Мелинду, которая после недолгого отдыха воспряла и теперь прямо посреди спальни отрабатывала балетные па – легко приседала в ПЛИЕ, задирала ногу в БАТМАНЕ, а потом вдруг – ах! – и растянулась в шпагате, посылая воздушные поцелуи в сторону двери, за которой собрались зрители. Они зааплодировали, а тут как раз пришли папа с мамой из гостей, и мама преподнесла Мелинде букет белых зимних хризантем, который они купили по дороге.

– Мои любимые цветы! – поблагодарила Мелинда. – Они так похожи на балетную пачку!

– Пачку чего? – спросил Гриша.

– Это платье у балерин так называется, – объяснила мама.

Потом пили чай, и уже почти сквозь сон Глаша слышала, как прощаются Никанор и Мелинда, увозя коляску с крепко спящими близнецами, и как они торопятся, потому что уже давно пора выгуливать Линду, она, наверное, заждалась.

Ещё Глаша подумала о том, что завтра они с родителями пойдут на ёлку и Дед Мороз опять будет искать Снегурочку и просить детей позвать её, а потом найдёт свою внучку и всем на радостях подарит конфеты.

Она стала уже вновь засыпать под эти приятные мысли, как вдруг услышала громкий стон.

– Федя! – Гриша вскочил на ноги, будто и не спал.

Глаша тоже слезла с кровати.

Загорелось бра. В комнату вошла Элеонора.

Федя лежал под объеденной пальмой, распластавшись по полу и вытянув шею. Он тяжело дышал и не поднимал головы с полуприкрытыми глазами.

– Может, ничего? – спросил Гриша и с надеждой посмотрел на Элеонору. – Может, он просто скучает по Африке?

– Это всё из-за пальмы! – с досадой сказала Глаша и пнула кадку босой ногой.

– Надень тапочки! – приказала Элеонора.

Она потрогала жирафу нос и огорчённо покачала головой.

– Федя заболел. У него жар!

Глаша и Гриша присели на корточки рядом с жирафом.

– Отойдите! – сказала Элеонора. – Может быть, это заразное. Идите в нашу комнату.

В дверях уже стояли Максимилиан, мама и папа.

Мама взяла за руку Глашу, а папа – Гришу.

Максимилиан подошёл к Элеоноре.

– А что будет с Федей? – дрожащим голосом спросила Глаша.

Глаза её были полны слёз.

Гриша сдерживался, но из последних сил.

– Мы вызовем ему врача, – сказала Элеонора.

– Жирафьего? – уточнил Гриша.

– Звериного, – ответила Элеонора. – Ветеринара.

– Лучшего! И немедленно! – воскликнул Максимилиан и с решительным видом подтянул старые пижамные штаны в жёлто-голубую полоску.

Ветеринара удалось вызвать только утром – с большим трудом, через дежурную лечебницу. Потому что второго января все обычные поликлиники для животных не работали.

Зато доктор был очень хороший – старенький, седой, видно, что опытный! Грише и Глаше он сразу понравился. А главное, он вовремя пришёл – Феде было уже совсем худо!

Жираф тяжело дышал и почти не открывал глаз. Элеонора укрыла его своей шалью и принесла в бутылке чай с малиновым вареньем. Федя с трудом сделал два глотка и больше не смог.

Все в отчаянии смотрели на больного жирафа.

– Ну, здравствуйте! С Новым годом! Где тут можно помыть руки? – спросил врач прямо с порога. – А то я с улицы. К больным зверятам – только с чистыми руками!

Всем сразу стало легче. Потому что все поверили, что этот доктор Феде поможет.

– Вы, наверное, ещё никогда жирафов не лечили? – спросила мама, подавая чистое полотенце. – У всех ведь кошки или собаки. А у нас жираф.

– Скажите на милость! – удивился доктор. – Нет, подумайте только – у них жираф! Эка невидаль! А крокодила не хотите?

– Не хочу, – сказала мама, отступая назад.