Тони Эбботт - Запретный камень

– Ну, в общем…

Все посмотрели на него.

– Вот что я думаю, – продолжал он. – Эти буквы складываются в сочетание «BLUE STAR» – «голубая звезда». Но остается одна лишняя буква – N. Я не знаю, что означает эта N. Но я знаю, что если звезда выглядит голубой – значит, она приближается к Земле…

Доктор Каплан уставился на буквы в блокноте. Несколько раз кивнул. А потом заглянул на последнюю страницу своих конспектов – и просиял.

– О боже. Ты почти угадал! Очень близко… Глядите.

У всех на глазах он переписал надпись заново – и вместо «BLUE STAR N» получилось «BLAU STERN».

– «Blau stern»? – прочитала вслух Бекка. – Та же «голубая звезда», только по-немецки?

– Именно! – воскликнул доктор Каплан. – Именно так называлось кафе в Берлине, где мы встречались после занятий…

– Я так и знал! – выпалил Даррел, смеясь. – Название вашей шпионской явки!

Роальд коротко выдохнул.

– Не совсем, Даррел… Но этот орешек мы раскололи. Отлично. Теперь нужно убрать из секретного слова повторяющиеся буквы и вписать его перед нашим алфавитом, чтобы восстановить все двадцать шесть букв.

Они переписали алфавит в обновленном порядке:

B L A U S T E R N C D F G H I J K M O P Q V W X Y Z.

– А теперь что? Подписываем под этим нормальный алфавит ABC? – спросила Лили.

– Не совсем, – сказал Роальд. – Вместо обычного второго алфавита профессор добавил дополнительный шаг. Нужен цифровой ключ. Иначе как мы узнаем, сколько букв нужно отсчитывать от букв из шифровки, чтобы найти правильную?

– А на карте есть какая-нибудь цифра? – спросила Лили. – Вдруг ключ уже у нас, просто он спрятан на карте Вейда?

– Умница, Лил, – похвалила Бекка и склонилась над картой. Вейд вдруг заметил в ней еще одну особенность: когда она сосредоточена, ее губы выгибаются знаком «тильда»[4].

Доктор Каплан поднялся из-за стола.

– Умница, не спорю. Но на карте сотни цифр! Координаты, градусы… Сдается мне, дядя Генри должен был дать нам специальный ключ, указать цифры как-то особенно…

– Может, он так и сделал, – вмешался Вейд. – Вот, смотрите. – Он отогнул уголок карты, и все увидели карандашную надпись: «Happy Birth-day, Wade». – Мама говорила, что карандашом на манускриптах пишут не случайно: такая надпись сохраняется много лет, ее нельзя стереть ластиком. А день рождения – это цифры, кстати.

– Ни фига себе! – воскликнула Лили. – Вейд, когда у тебя день рождения?

– Шестого октября.

– Десятый месяц, шестое число, – подхватила Бекка. – Десять плюс шесть – шестнадцать. Выходит, для замены нужно отсчитывать шестнадцать букв. Попробуем?

Они взяли распечатку письма и отсчитали по шестнадцать букв от каждой буквы в первых двух словах. В итоге абракадабра «Lca guygas…» превратилась в другую абракадабру: «Mzo apiaoq…».

Даррел попытался прочесть ее вслух, но чуть язык не сломал.

– May-zo app-i-ay-ock?!

Лили посмотрела на Роальда:

– Не похоже на язык, да?

– Не похоже, – согласился тот. – Значит, подстановка неверна.

– Стоп! – сказала Бекка. – Если ваш дядя Генри так любит загадки и головоломки, то буквально всё в этой надписи должно быть подсказкой к ключу. Как насчет этой странной черточки посреди слова «Birth-day»? Может, это минус?

Вейд вгляделся в блеклую карандашную надпись.

– Да нет… Просто у них в Европе это слово так пишут. Да, пап?

Роальд удивленно поднял бровь.

– А может, Генрих хочет, чтобы мы вычли «day» из «birthday»? Не десять плюс шесть, а десять минус шесть? Попробуем с четверкой…

Они попробовали.

«Lca…» превратились в «The…».

– Это слово я знаю! – завопила Лили. – Получилось!

Доктор Каплан рассмеялся.

– Итак, число четыре. От каждой буквы в шифровке отсчитаем по четыре знака вперед, чтобы получить ту букву, которую ищем.

Он подтянул к себе блокнот Даррела и через пару минут предъявил ребятам результат:

B = S

L = T

A = E

U = R

S = N

T = C

E = D

R = F

N = G

C = H

D = I

F = J

G = K

H = M

I = O

J = P

K = Q

M = V

O = W

P = X

Q = Y

V = Z

W = B

X = L

Y = A

Z = U

– Если мы правы, то вместо B будет S и так далее. А если расшифровать все письмо, то получится…

Еще несколько минут доктор Каплан царапал что-то в блокноте. И наконец, закончив, отложил карандаш и взволнованно зачитал вслух:

Увы, нас Кракен пожирает,

Трагедий странных пробил час,

Храни Наследие Магистра,

Реликвий Дюжину найди,

Последний – ты.

У Вейда сжалось сердце. «Последний – ты». Фразы такого рода ничего хорошего не сулят, особенно если их зашифровывают. А остальные слова? Трагедии? Наследие? Реликвии? К чему все это?

– Магистр – это вроде мага? – поинтересовался Даррел.

Доктор Каплан покачал головой.

– Скорее, вроде наставника. Это звание. Как профессор.

– Но мы же не зовем тебя магистром, папа?

– А кракен? Что еще за кракен? – спросила Лили.

– Кракен похож на гигантского кальмара, – сказала Бекка. – Морское чудовище. Если верить легендам.

Вейд удивленно поморгал. Откуда она знает такие вещи? Подстановочные коды, кракены… Оттого, что много читает – или она просто гений? В любом случае не такая как все…

– А как ваш дядя вчера мог знать о трагедиях, которые случились только сегодня утром? – спросила Лили.

– Ты о чем? – не понял Даррел.

– Да все же в курсе! В сети только это и обсуждают. Взгляни! – Лили открыла на планшете сайт с новостями и прокрутила страничку вниз. Следом за новостями политики шло сообщение о рухнувшем в центре Рио-де-Жанейро здании – с фоторепортажем, конечно. Ниже сообщалось, что в Средиземном море затонул огромный танкер с нефтью. – Как-то странно, что они совпали с посланием вашего дяди, да? Или, по-вашему, это не трагедии?

Лили обвела взглядом всех по очереди.

– Конечно, трагедии, – согласился доктор Каплан, глядя на экран планшета. – Но я не уверен, что…

– Позвони ему, – предложил Вейд. – Позвони дяде Генри и спроси, что он имеет в виду.

– Конечно, дядя Роальд! Надо позвонить, – присоединилась Лили.

Доктор Каплан посмотрел на часы.

– В Берлине на семь часов позже. День. Он должен быть дома… Ладно.

Роальд Каплан достал из кармана мобильный, вспомнил, что тот разрядился, поставил аппарат на зарядку и взял трубку домашнего телефона. Набрал номер, включил громкую связь и положил трубку на стол.

После пяти долгих гудков ответил женский голос. По-немецки. Доктор Каплан заговорил:

– Добрый вечер, я хотел бы поговорить с господином Фогелем. Это очень срочно.

Трубка долго молчала.

– Найн, – раздалось из нее наконец. – Нет. Херр Фогель нет. Я – фрау Мюнх. Эконо-мист-ка.

Женщина говорила по-английски с сильным немецким акцентом. Вейд даже не сразу понял ее.

– Экономка, – прошептал он.

– Можно оставить для господина Фогеля сообщение?

– Не-мож-но.

– Всего пару слов. Попросите господина Фогеля перезвонить мне. Меня зовут…

– Херр Фогель не зфонить. Херр Фогель умирать.

Вейд развернулся к отцу:

– Папа?

Но тот на пару секунд как будто окаменел. Затем снял очки, потер глаза. В телефонной трубке потрескивало.

– Извините, мэм, очень плохо слышно. Вы сказали, что Генрих…

– Умийрать. Йа-йа, – резко повторил женский голос. – Клат… На клат…

Бекка беззвучно повторила странное слово.

– На клатбишче – сафтра, – наконец справилась женщина. – Сафтра утром. Альтер Сент-Маттхаус-Кирххоф, – добавила по-немецки. – Сдесь, ф Берлин. Ф одиннадцать часоф.

– В одиннадцать часов? – переспросила Лили.

– Йа-йа.

– Подождите! Это ошибка! – не выдержал Вейд. Внутри у него все горело. – Как? Как это случилось? Когда?

Голос в трубке постоянно пропадал.

Роальд Каплан наклонился к самому динамику.

– Фрау Мю…

– Пыстрее. Не опосдайт на клатбишче.

Раздался щелчок – экономка повесила трубку.

Под душераздирающие короткие гудки дети смотрели друг на друга. Наконец станция отключила связь, и Лили нажала кнопку.

Вейда охватила странная лихорадка – словно ледяная вода стекала по его спине, хотя в груди все горело огнем.

– Пап?

Мальчик опустился на диван. Бекка положила руку ему на плечо.

Дядя Генри умер…