Глаз сокола - Мишель Пейвер

– Далеко ты забрался от пика Ликас, парень, – хрипло произнесла Горго.

Мальчик посмотрел в ее мутный глаз.

– Я тебе не говорил, что я оттуда.

– А мне и говорить не надо. Я знала твою мать.

Гилас застыл как каменный.

– Моя мать умерла. Ее призрак явился мне на Главном дворе Кунису. Как вы с ней встретились?

Горго отхаркнула кусок фиолетовой слизи.

– Она была из Болотников: так называют Чужаков с побережья. Они поддерживали добрососедские отношения с нами, мессенийцами. Я была старше ее, но мы все равно подружились. – Горго раскатисто рассмеялась. – А потом мы с ней обе влюбились в заезжих красавчиков. Так меня занесло сюда, а ее – на север, в горы неподалеку от Микен.

– Микен? – переспросил Гилас.

– Твой отец из Горного Клана. Хотя ты и сам знаешь: у тебя его татуировка.

Гилас уставился на отметину у себя на предплечье.

– Нет, это татуировка Воронов. Меня заклеймили, когда я попал к ним в рабство, а потом я сам переделал рисунок в лук: пририсовал черточку снизу.

– Лук – знак Горного Клана. Ты вылитый отец. – Горго почесала свои многочисленные подбородки пятнистой фиолетовой ручищей. – Они с твоей матерью повздорили. Она знала, что Вороны пойдут на Микены, но твой отец не верил, что будет война. Тогда она взяла тебя и Исси и отправилась на юг без него.

– Вы знаете, как зовут мою сестру?

Горго пожала плечами.

– На языке твоей матери «Исси» значит «лягушка». Она их любила.

У Гиласа голова шла кругом. Выходит, его отец из того самого клана, который отказался сражаться с Воронами. Значит, Гилас – сын труса.

– Но до Мессении твоя мать не дошла, – тихо прибавила Горго. – Тяжело путешествовать с двумя маленькими детьми.

– Так вот почему она оставила нас на пике Ликас, – сдавленным голосом произнес Гилас. – Завернула нас в медвежью шкуру и ушла.

– Конечно, в медвежью, в какую же еще? – хмыкнула Горго. – У клана твоего отца медведи – священные животные. Она оставила вас и пошла за помощью.

Гилас поворошил палкой угли.

– А почему не вернулась?

– Заболела и умерла, – с беспощадной прямотой ответила Горго. – А к тому времени, как ее отец про все это узнал, вас уже забрал какой-то крестьянин и отнес к себе в деревню.

Отец их матери… Гилас вспомнил тощего старого Чужака, учившего его выживать в дикой природе.

– Значит, этот человек наш дед. Но он нам не говорил. Почему он молчал?

– Кто ж его знает? Давным-давно один мой земляк приплывал на Кефтиу, он мне все и рассказал. Может, старику было слишком тяжело вспоминать о дочери, а может, он винил в ее смерти твоего отца…

– И правильно делал, – выпалил Гилас. – Если бы не отец, она осталась бы жива и нам не пришлось бы много лет маяться в услужении у злобного старого крестьянина!

– Былого не изменишь, – резко оборвала его Горго. – Не ты первый мальчишка, выросший без родителей, не ты последний.

Перед рассветом Гилас растолкал Пирру.

– Идем, – прошептал он. – Скоро Солнце взойдет. Пора в дорогу.

– Ты что, всю ночь глаз не смыкал? – зевнула Пирра.

– Да, – коротко ответил Гилас.

Снаружи было еще темно, а шторм бушевал с прежней силой. Когда Гилас с Пиррой шли под мокрыми деревьями, в дверях показалась Горго и окликнула мальчика.

– Осторожней на дорогах, парень! Тут много всяких странных типов бродит. Вот и мои сыновья недавно одного чудака повстречали. Все лицо в извести – сказал, что в знак траура намазался. Должно быть, у парня с головой не в порядке… или, может, он родом из Египта.

– Куда он шел? – выпалила Пирра.

Горго мотнула головой в нужную сторону.

– В Турониджу. Идите по берегу на восток.