Эдуард Гранстрем - Елена-Робинзон. Приключения девочки на необитаемом острове

Скалистый берег был покрыт яркой тропической растительностью. На огромных ветвях высоких деревьев виднелись то тут, то там какие-то незнакомые плоды. Иногда то, что издали казалось пёстрым цветком, вдруг трогалось с места, и с дерева вспархивала красивая птичка. Стаи попугаев и других птиц перелетали с дерева на дерево, а на горах, окаймлявших берег, высились тонкие стройные пальмы, увенчанные огромными листьями.

Несмотря на полуденный зной, неприятное чувство озноба напомнило девушке, что она промокла насквозь; вместе с тем её стали мучить голод и жажда.

Елена ответа отца подальше от берега под большое тенистое дерево, собрала на скорую руку сухой травы и листьев и приготовила ему мягкое ложе. Усталый старик прилёг отдохнуть и вскоре заснул.

Елена задумалась над своим беспомощным положением. Одна тревожная мысль быстро сменялась другой: то ей казалось, что им придётся умереть от голода или переносить тяжёлые лишения, то её взволнованное воображение рисовало дикарей и хищных зверей, о которых она так много читала на своей родине. Глубокий вздох спавшего отца вывел её из задумчивости.

Начиналось время отлива. Море успокоилось, и только небольшие волны, слабо разбиваясь о скалистый берег, с тихим шумом катились назад. Невдалеке стала обнажаться узкая песчаная отмель, выдававшаяся далеко в море. В конце её лежал на боку разбитый корабль, врезавшийся глубоко в подводную скалу.

С немой тоской смотрела Елена на обезображенный остов прекрасного корабля, который в течение многих лет, презирая бури и непогоды, гордо носился по необъятному океану. Теперь же залитые водою каюты и трюмы сделались пристанищем морских раковин и других моллюсков.

Но вот мель уже совсем обнажилась; только несколько улиток и морских звёзд, не успевших с отливом скрыться в море, расправляли на сыром песке свои странные формы, между тем как с берега слетались стаи птиц, чтобы полакомиться ими.

Вид разбитого корабля, лежавшего у самой отмели, напомнил Елене, что ей следует запастись одеждой и обувью. Она решилась тотчас привести эту мысль в исполнение и воспользоваться отливом, благодаря которому можно было по отмели добраться до судна. Её пугало только расстояние, отделявшее берег от корабля. «А что если меня на обратном пути застигнет прилив?» — мелькнуло у неё в голове.

Она взглянула на спящего отца, и беспомощный вид его вдохнул в неё мужество пуститься в это небезопасное путешествие. Подобрав платье, чтобы легче и удобнее было карабкаться по скалистому берегу, она стала спускаться на отмель. Палящее солнце и ветер уже несколько обсушили береговые скалы, что она безопасно могла ступать по ним. Самая отмель была так тверда и настолько обсохла, что она без особенного труда добежала до корабля, который, по-видимому, твёрдо засел на подводной скале, находившейся близ самой отмели. На обшивке его она заметила множество прилепившихся раковин. Елена вспомнила о своих спутниках, и сердце её сжалось при мысли об их безвременной гибели. Теперь она видела, что, оставаясь на корабле, все были бы спасены и счастливо достигли бы берега.

Ухватившись за висевший конец каната, Елена с трудом взобралась наверх. Тут глазам её представилась картина полного разрушения: по всей палубе в диком беспорядке валялись обломки мачт, бочки, разорванные канаты и множество других предметов. При виде этого страшного хаоса непонятное чувство страха закралось в сердце молодой девушки; но она тотчас пересилила себя и смело спустилась в каюту. Здесь она увидела такие же страшные следы разрушения: верхняя часть кормы с окнами исчезла.

Когда-то изящные стены кают были исковерканы и разбиты. На полу плавали в воде столы, стулья, сундуки и другие вещи. У самой лестницы, под водой, она, к радости своей, увидела свой чемодан, в котором, как ей было известно, она могла найти всё необходимое для себя и отца. Схватив ручку чемодана, она подтащила его к лестнице, стараясь вынести на палубу; но все усилия её были тщетны: проникшая в чемодан вода утроила его тяжесть. Недолго думая, Елена подтащила под низ чемодана один из плававших в каюте сундуков и затем открыла его находившимся при ней ключом. Все вещи, хотя и промокшие насквозь, лежали в том же порядке, в каком были уложены. Елена выбрала из чемодана всё необходимое, выжала из белья и одежды воду и разложила на палубе для просушки. Пару шерстяных одеял и часть белья она выбросила на отмель и затем спустилась сама.

Несмотря на тяжёлую ношу, Елена весело спешила к берегу, радуясь, что приобрела столько нужный вещей. Добежав до дерева, под которым отдыхал отец, она едва успела опустить вещи, как он проснулся позвал её.

Елена присела возле отца и, с трудом переводя дух, рассказала ему, как удачно она побывала на корабле. На лице старого моряка появилось выражение беспокойства, но он молча выслушал дочь до конца.

— Дорогой папа, скажи, почему ты встревожился? Что тут опасного, что я побывала на корабле?

— Дитя моё, — ответил старик, — наше несчастье сделало тебя сразу взрослой. Теперь ты должна сама обдумывать всё, прежде чем решиться на что-нибудь. Но не забывай, Елена, что если ты станешь подвергать опасности свою жизнь, то вместе с ней ты рискуешь и жизнью твоего отца. Поэтому будь осторожна и не предпринимай ничего, не предупредив меня; хотя я ничего не вижу, но опытность моя может во многом помочь тебе. Я знаю, Елена, что ты охотно следуешь моим советам, но я боюсь, что из любви ко мне ты возьмёшься за что-нибудь не по силам. Ты ещё слишком молода и не привыкла к тяжёлому труду. Быть может, нам суждено долго пробыть здесь, и поэтому тебе следует запастись и мужеством, и энергией. Но помни одно, что моя жизнь зависит от твоей, и не подвергай себя опасности.

— Не беспокойся, отец, я не забуду твоих слов. Но теперь позволь мне опять сбегать на корабль; может быть, я там найду хлеб. Не тревожься, я вернусь задолго до прилива!

— Только торопись, дитя моё! Не забирай много! Корабль продержится там до завтра, и ты успеешь ещё многое перенести!

Елена побежала по отмели к кораблю и поднялась на палубу.

Там она заглянула на кухню, в которой находился вделанный в стену шкаф, куда обыкновенно из кладовой с утра складывали провизию, назначенную на тот день. Шкаф оказался закрытым, но с помощью топора, найденного среди плотничьих инструментов, она скоро открыла его и, к радости своей, нашла два мешка корабельных сухарей, большой кусок сыру и несколько ножей. Захватив с собою столько, сколько позволяли силы, она спустилась на отмель.

На берегу она увидела множество устриц, выброшенных приливом. Это очень обрадовало елену — она знала, что отец их очень любит.

— Ну что, Елена, нашла ты хлеб? — спросил старый моряк, заслышав её шаги.

— Нашла два мешка сухарей, папа, и большой кусок сыру. А сколько устриц я видела на берегу! Вот подожди немного, я устрою тебе превкусный обед.

И, оставив подле отца принесённые с корабля вещи, она побежала обратно к берегу, где набрала в передник десятка два свежих устриц. В стороне Елена увидела на одном из деревьев какие-то плоды, а когда подошла ближе, то, к изумлению своему, узнала в них лимоны.

Она сорвала несколько штук и вернулась своими находками к отцу. Они приятно изумили старого моряка.

— Ну, моя девочка, я вижу, что страна эта богата и обильна; нам, вероятно, не придётся терпеть особой нужды. Тут, должно быть, растут и другие плоды!

— Здесь много деревьев с плодами, папа! Но можно ли их есть? Не ядовиты ли они?

— Это мы узнаем. Ты мне после опишешь эти плоды.

Утолив голод, Елена могла искать воду. Её давно уже мучила жажда и, по-видимому, отца тоже. Только теперь спохватилась она, что у них не было никакой посуды, и она мысленно побранила себя за свою непредусмотрительность. Но идти на корабль было уже поздно, потому что скоро должен был начаться прилив. Случайно взгляд её упал на лежавшие в траве пустые раковины от съедобных устриц, и лицо её просияло радостью. Елена зачерпнула в раковины воды. Правда, посуда эта была слишком мала, но всё-таки первое время могла служить им. Захватив с собою две раковины, она пошла вдоль берега в надежде найти какой-нибудь ручеёк, вливавшийся в море, и скоро увидела вдали чрезвычайно яркую зелёную мураву, какая обыкновенно бывает близ источников или очень сырых мест. И, действительно, подходя к тому месту, она увидела перед собою ручеёк с чистой, прозрачной водой, сверкавшей среди яркой зелени травы. Елена зачерпнула в обе раковины воды и отнесла отцу, а затем снова вернулась и, утолив жажду, с наслаждением освежила холодной водой своё пылающее лицо.

Наступил вечер. Начался прилив. Пушистые волны с шумом поднимались на скалистый берег. Солнце близилось к закату, а дувший с утра ветер начинал ослабевать, предвещая тихую спокойную ночь.

На западном небосклоне запылало яркое зарево, багровый свет которого, отражаясь в море, засверкал на гребнях пенящихся волн. В то же время с высоких деревьев раздались усиленные трели пернатых певцов, посылавших прощальный привет гаснувшему дню.