Владислав Крапивин - Рыжее знамя упрямства

– А на каком основании мы могли его не дать? Когда такие обстоятельства!

Капитан Кирилл Инаков обстоятельно разъяснил:

– На основании устава "Эспады"! Когда родители записывают к нам ребенка, они берут обязательства не срывать его с летних занятий! Ведь здесь же не кружок мягкой игрушки, а па-ру-са!..

– Во всяких правилах могут быть исключения.

Корнеич обычно был спокоен и деликатен. Теперь он, однако, даже не постеснялся окружавших ребят.

– Ладно… Говорить с тобой и Феликсом о парусных делах все равно что… с чугунным кнехтом о квантовой механике. Но ты же дипломированный психолог ! Ты представляешь, что теперь в душе у Рыжика?!

– Да, представляю! Ничего сверхординарного! Детям такого возраста иногда полезна фрустрация… – Аида сложила на крепкой цветастой груди руки.

– Чего полезно? – переспросил Кирилл Инаков.

– Горькие переживания и встряски. Без этого немыслимо становление характера и воспитание толерантности.

– И с этой твоей фрустрацией он будет там жить три недели… – сквозь зубы подвел итог Корнеич.

– Не будет. Войдет в нормальный ритм через два дня. А когда вернется, два сеанса психологической стабилизации, и он станет совершенно прежним. Если, конечно, ты со своим советом командиров не выставишь его из отряда…

– Дура, – сказал Кинтель.

Он сказал это вроде бы про себя, но Аида услышала. И не стала негодовать (психолог же!). С достоинством королевы, игнорирующей мелкие выпады плебеев, она сообщила:

– Если бы я была дура, в этом помещении находилась бы сейчас не "Эспада", а филиал фирмы "Пегас".

Увы, Корнеич знал, что в этом есть доля правды. Хотя главная заслуга здесь была не Аиды, а ее мужа Феликса. Пока Корнеич целый год болтался то по больницам, то по заграничным командировкам, Феликс Борисович Толкунов – кандидат наук, преподаватель педагогического университета – активно и целенаправленно вживался в дела отряда. Надо отдать справедливость, организатор он был талантливый. И он, и жена его, кстати, отлично владели методом, который назывался "выходить на…" Они то и дело выходили на влиятельного депутата гордумы, на нужного чиновника мэрии, на авторитетных членов областного министерства просвещения и всяких других полезных людей. Это давало свои плоды. Не бросая преподавательской работы, супруги Толкуновы сумели принести отряду немало пользы. Подтвердили право на бесплатную аренду помещения, включили «Эспаду» в районное объединение детских клубов «Солнечный круг», добились там нескольких платных должностей (как они говорили – «ставок»). Одну, полную – «заведующего клубом» (хотя во флотилии «Эспада» слово клуб было почти неприличным) – взял себе Феликс Борисович. Другая, половинная, досталась Аиде (должность штатного психолога!). Еще одну «половинку» – Даниилу Рафалову, «помощнику заведующего по морскому делу и спорту». До этого Кинтель был нештатным инструктором. На жизнь он зарабатывал программистом в нотариальной конторе. Работа была, как он говорил, не бей лежачего, но и платили за не так себе. Лишние полставки в сложной жизни Кинтеля («холостяцко-многосемейной») оказались не лишние.

Зато Корнеичу сказали в клубном объединении, что, мол, так и так, господин Вострецов, двух заведующих клубом не бывает, и вам от вашей ставочки надо бы отказаться. Корнеич махнул рукой. К такому повороту он был готов. Зато свалил с себя массу забот.

Потом, время от времени появляясь в отряде, он слышал от Кинтеля и некоторых капитанов, что "какой-то здесь не тот крен". Чересчур много стало всяких "мероприятий": концертных выступлений с деламацией, участия в разных слетах, встреч со всякими представителями. Все меньше оставалось времени для занятий по устройству судов и маневрированию, для фехтовальных турниров и походов по окрестным лесам. Только занятия барабанщиков шли регулярно и часто. Барабанщики были нужны постоянно. Для приветствий на разных собраниях и конференциях. Пожилые ветераны, деловитые бизнесмены и улыбчивые дамы-методисты умиленно внимали маршам подтянутых, сверкающих аксельбантами и золотыми якорями барабанщиков, которые виртуозно обрабатывли палочками кожу высоких, "суворовских", барабанов.

Первого июня, в День защиты детей (надо же их защищать хоть раз в году!) вернувшийся из очередной поездки в Германию Корнеич оказался свидетелем карнавального шествия по главной улице Преображенска. Длинную колонну из клоунов, акробатов, литературных персонажей и пестрых колесниц возглавляли барабанщики "Эспады". Шли они не в ногу, лупили в барабаны вразнобой. Не потому что разучились, а потому что сам ритм праздника и резвящийся рядом оркестр не давали играть и шагать как надо.

Тогда Корнеич впервые взъелся по-настоящему. И крупно поговорил с Толкуновыми. "Барабанщики "Эспады" впереди клоунской толпы! Такого позора не было во все тридцать с лишним лет! Довели флотилию!" Супруги возражали вежливо, но уверенно. Мол, зато смотрите, какой у клуба… то есть у нашего отряда авторитет! Лучшее детское объединение в городе! Грамоты и призы! Нам обещан капитальный ремонт. Профинансирован загородный лагерь, где состоится слет профильных отрядов. Он и в прошлом году был, такой лагерь, и показал, что… Ну и так далее. А Феликс Борисович даже деликатно намекнул, что теперь Данил Корнеич Вострецов по закону здесь вроде бы уже никто…

Но Корнеич знал свои законы. Успокоился, подышал сквозь зубы и ответил что он на веки вечные – старший флагман флотилии. Это звание не отберут у него никакие губернаторы и депутаты. И что сейчас он соберет ветеранов «Эспады» разных лет, а те популярно объяснят непонятливым, что есть наша флотилия изначально и во все времена…

Правда, собирать не стал, долгое получилось бы дело. Для начала он в сердцах наорал на "морского инструктора" Кинтеля (который не обиделся, хотя был ни в чем не виноват, потому что и так "извивался тут, как мог"). Потом объявил общий сбор. На сборе он сообщил, что с нынешнего дня отменяются все дела кроме ремонта судов, который до сих пор шел еле-еле, и подготовки плаваний. Слава Богу, что есть еще две недели: все равно рыбинспекция не выпускает суда на воду раньше середины июня…

Не весь отряд воспринял негодование старшего флагмана как надо. В составе "Эспады" в этом году возник откуда-то чуть не десяток пышнотелых девиц-переростков, которые образовали вокруг психолога Аиды неофициальную элиту. Всякие там редакторши отрядной газеты, режиссерши концертных номеров, а также "инструкторы психологического практикума". Они-то в первую очередь и застонали, что нельзя ломать утвержденный летний план. Корнеич сказал, что "кто не хочет, пускай не ломает", но при этом пусть снимет с нашивок якоря и не просится в экипажи. Кое-кто из девиц, кстати, так и сделал. Кинтель, который стремительно обрел прежнюю уверенность, заметил при этом: "Леди с палубы – галеону легче".

А флотилия опять становилась флотилией. Вновь под отрядной эмблемой стоял вахтенный с рапирой, отбивались склянки и никто уже не появлялся в штабе и на берегу без оранжевой летней формы…

Ребята принесли Рыжику его барабан. Высокий, с золотистыми шнурами, с оранжевым корабликом на черном боку. Такие барабаны были сделаны в очень давние времена, в семидесятых годах, когда "Эспада" отсчитывала первые годы своей истории. Кожу и обручи брали от обычных пионерских барабанов, а цилиндры мастерили сами – гнули их из тонкой фанеры, распаренной в кипятке…

Рыжик слабо улыбнулся, сел на корточки и стал гладить барабан. Однако, неуверенно, робко, словно тот был живым и мог в любой миг убежать. Потом Рыжик снизу вверх глянул на Корнеича. Выговорил виновато:

– А за мной… Наверно скоро примчатся. В погоню…

За Корнеича ответил Кинтель:

– Мы тебя больше никому не отдадим.

– Кроме мамы, – уточнил Корнеич. – Но мама сейчас далеко… – И все поняли, что он чуть-чуть не добавил "слава Богу".

– Ты будешь жить у нас, – как о давно решенном деле сообщила Ксеня Нессонова. – Я уступлю тебе верхнюю койку, а сама буду спать на диване…

– История повторяется, – заметил Корнеич. – Тридцать с лишним лет назад Сергей Владимирович Каховский, ныне весьма известный археолог и автор монографий, а тогда жаждущий справедливости Сережка, махнул из пионерского лагеря. Не поладил с начальником: тот имел обыкновение совать нос в чужие письма. И была погоня, и был скандал, и был хороший конец… Это – одно из событий, лежащих в истоках отрядных летописей…

– Кстати, когда Сергей приедет? Обещал ведь… – спросил каперанг Соломин. До сих пор он молча наблюдал события.

– Очень скоро, – охотно сообщил Корнеич. – Не исключено даже, что сегодня… Ольга, ты чего стоишь, как соляной столб! Ну-ка, брысь за аптечкой! Надо обрабатывать беглеца, он изглодан кровососущими тварями…