Светлана Лаврова - Верните новенький скелет!

— А скелет как повезёшь? — спросила мама. — В обнимку?

— Я рассчитывал, что со скелетом ты мне поможешь, — замялся папа. — Он же не кусается.

Мама с сомнением посмотрела на оскаленные скелетовы зубы и покачала головой:

— Не знаю, не знаю… Может, и кусается, я просто пальцы не подставляю. И вообще, дорогой, я тебя, конечно, люблю, но не до такой же степени! В одном автобусе с этим зоопарком я не поеду. У меня и так Стася с Сашей…

— Я вместо рыбы, а Стася — вместо скелета, — заметила Саша, уловив сходство. — Я свирепая, а Стаська худая.

— Я тоже свирепая, — обиделась Стаська. — Р-р-р!

— Но я, к сожалению, не худая, — вздохнула Саша. — Хотя после вчерашней тренировки чувствую себя просто как Кэти Перри.

— А я сегодня в школу вообще не иду, — объявила Стаська. — По субботам первый класс не учится.

— Да, я помню, — отмахнулась мама. — Я попросила Лидию Семёновну присмотреть за тобой.

Тем временем папа укутал банку старым Стасиным пальтишком, из которого она уже выросла, чтобы рыбка не простудилась. Потом перекинул скелет через руку, как плащ в тёплую погоду, и спросил:

— Как я выгляжу?

— Сногсшибательно! — выразила общее мнение Саша. — Полный отпад с улётом. Папка, я и не знала, что ты у меня такой крутой мен.

Папа немного возгордился и спросил у мамы:

— Тебе тоже нравится?

— Нет слов, — сказала мама. — Чистый сюр. Сальвадор Дали умер бы от зависти. Только я боюсь, что скелет в автобусной тесноте развалится. Может, его как-нибудь в кучку собрать?

— Да, пожалуй, — согласился папа.

Сложили скелет в авоську. Он нормально поместился, только рёбра торчали, как у Стаськи.

— Не так эффектно, но более функционально, — одобрил папа и пошёл на автобусную остановку.

На остановке к папе особенно не присматривались. Только какая-то незнакомая бабулька поглядела на сетку со скелетом и спросила папу:

— Почём копчёные рёбрышки брали?

Папа тоже посмотрел на сетку и честно сказал:

— Они сами ко мне пришли. Бесплатно и своим ходом.

Больше бабка вопросов не задавала.

Подъехал автобус, папа в него втиснулся. Подошла кондукторша и, увидев у папы в руках банку в пальтишке, громко сказала:

— Посадите мужчину с ребёнком. Вон там девочка пусть встанет.

— Это не ребёнок, — поправил папа. — Вот, поглядите сами.

И немного отодвинул с банки воротник пальтишка.

Кондукторша наклонилась к банке, чтобы посмотреть. Рыба тоже, видимо, захотела посмотреть, поэтому они с кондукторшей столкнулись нос к носу. Зубы рыбы клацнули. Хорошо, что между ними было стекло, а то кондукторша осталась бы без носа.

— Ой! — отшатнулась она. — Там тигр!

Пассажиры вокруг заволновались.

— Да что вы, какой тигр! — возмутился папа такой биологической неграмотностью. И в избытке чувств неловко взмахнул сеткой со скелетом. Оскалившийся череп пролетел прямо перед неоткушенным носом кондукторши. Та побледнела и спросила стоявшую рядом толстую тётеньку:

— Вы на следующей выходите?

— Нет, — удивилась та.

— А я выхожу, — решительно сказала кондукторша и действительно вышла. А папа злорадно поехал без билета. И остальные пассажиры тоже.

В школе папа первым делом поставил банку с рыбой на самую высокую полку, чтобы она всё хорошенько осмотрела.

— Обживёшься, обустроишься. Я сейчас тебе в аквариуме свежие водоросли из капусты сделаю… — подбадривал рыбу весёлый папа.

Кукуреку хрюкнула и повернулась к папе задом — для унижения. Но папа не обиделся, у него было для этого слишком хорошее настроение. Да и некогда. Для начала папа попытался поставить скелет на прежнее место. Но тот почему-то стоять не желал, а обмякал, как мёртвый. «Наверное, у него что-то с позвоночником, — подумал папа. — Что-то вроде радикулита. А ведь совсем ещё новенький. Ладно, пусть пока повисит». И повесил скелет на гвоздик для географических карт. Получилось очень декоративно. Ученики, входя в класс, сначала шарахались от висящего скелета, а потом начинали смеяться. Поэтому первый урок прошёл весьма жизнерадостно. А после перемены началась чертовщина.

Сначала папа обнаружил на своём стуле пропавший скелет ихтиозавра. Собственно говоря, он на него сел нечаянно, а скелет был колючий, как ёж, потому что ребра торчали во все стороны. Папа от неожиданности сказал нечто непедагогичное, а шестой «А» повскакивал с мест, чтобы полюбоваться своим учителем, насквозь проткнутым ребром ихтиозавра. Папа велел всем внимательно читать следующий параграф, а сам осмотрел находку. Ихтиозавр был как новенький, ничего ему за время исчезновения не сделалось. Только одна пластмассовая косточка была как будто изжёвана.

«Потрясающе, — подумал папа. — Его кто-то ел! Неужели и вправду школьный кот? Нет, кот не принёс бы его обратно. Чудеса, да и только!» И папа на всякий случай заглянул в шкаф, где хранился телескоп. Дорогостоящего предмета, увы, не было.

После следующей перемены обнаружилась похищенная вобла со следами зубов. Зубы отпечатались полукругом, и слева одного зуба не хватало. «Да кто же ел эту окаянную воблу, она же вся пыльная и в гуаши! — смятенно подумал папа. — Неужели у нас в школе появился маньяк?»

На третьей перемене вернулась похищенная морская звезда. Один луч у неё был обломлен. А может, откушен, трудно понять. Папа впал в тихую панику.

— Олег Эдуардович! — окликнул он зашедшего зачем-то в класс физрука. — Мне нужен ваш совет как сильного и решительного человека. У меня в классе орудует какой-то маньяк. Сначала он покусал все мои экспонаты, кроме коллекции бабочек и стенда «Эволюция человека». А теперь вполне может войти во вкус и наброситься на школьников! Надо спасать детей? Или не надо? Как на ваш взгляд?

— По-моему, рано, — авторитетно сказал Олег Эдуардович. — Может, это и не маньяк. Может, это у кого-то зубки чешутся…

— Отчего чешутся? — удивился папа.

— От грязи, — пояснил физрук. — Вы приглядитесь, у кого здесь самые нечищеные зубы.

Андрей Викторович задумался и показал на свою драгоценную рыбу.

Физрук пожал плечами и ушёл.

— Не поверил, — вздохнул папа. — Может, и правда мерещится. Вот и в Японии всё казалось, что меня преследуют…

Он ещё раз на всякий случай проверил, не вернулся ли телескоп, пусть хоть и покусанный, но в шкафу было пусто.

Тут прозвенел звонок, и папа привычно начал урок, невзирая на маньяка.

— Евстигнеев, к доске, — вызвал Андрей Викторович. — Расскажи-ка нам, голубчик, про семейство крестоцветных…

Евстигнеев улыбнулся. Улыбка у него была милая, хотя слева не хватало одного зуба.

— Ох, — вздохнул папа, плохо соображая, что он говорит, — Евстигнеев, а почему у тебя такие большие зубы?

Класс изумлённо затих.

— Наверное, чтобы съесть вас, — неуверенно начал Евстигнеев, соображая, какая связь между Красной Шапочкой и семейством крестоцветных.

— Так не честно! Этого не задавали! — загудел класс. Папа пришёл в себя.

— Евстигнеев, зачем ты стащил ихтиозавра, воблу и звезду? — строго спросил он. — И зачем ты их ел? Хоть бы помыл перед съедением, они же пыльные. Дизентерии не боишься?

Евстигнеев начал краснеть. Сначала он был розовый, потом красный, потом багровый. Когда щёки его приобрели густой фиолетовый оттенок, папа перепугался — а вдруг Евстигнеев почернеет и помрёт?

— Ну хватит, хватит, — замахал он руками. — Я верю, что ты раскаиваешься, но объясни, почему? Тебя дома плохо кормят? Ты голодаешь?

— Я хотел быть сильным, — еле слышно пояснил Евстигнеев. — Вы рассказали про японскую рыбу, от которой кусок откусишь — и всё, самый сильный. Я поискал в вашем кабинете рыбу. Единственное, что я нашёл, — это вобла. Я её всю обкусал, но не посильнел.

— А ихтиозавр и звезда? — спросил папа.

— Нет, я кусал только воблу, — покачал головой Евстигнеев.

— Так это же твоя вобла! — удивился папа. — Ты же сам её мне принёс, она рядом с Японией и близко не плавала!

— Я забыл, — вздохнул Евстигнеев.

«Значит, ихтиозавра и звезду украли другие, — понял папа. — И вернули, когда поняли, что это не та рыба».

Он еле дождался перемены и приклеил на школьной доске объявлений такой текст:

«Уважаемые те, кто взял ихтиозавра и звезду, а потом отдал обратно! Спасибо за то, что вернули. Опишите мне результаты ваших опытов. Это важно для науки. Имени можно не подписывать. Андрей Викторович».

К концу перемены к доске объявлений были прикреплены жвачкой две записки. Одна гласила: «Всё враньё про японскую рыбу все японцы дураки и вы тоже я её ел но даты по истории всё равно забыл и не знал из-за вас опять пара». Подпись: «Кровавый Кулак».